(не)полная семья

— Зачем вам я? — несколько дней назад я впервые задал этот вопрос Катерине, жену клиента, прямо в лоб. Она поджала накрашенные губки и размашистым движением загасила едва начатую сигарету.

— Если у неё не будет новых отношений, она вцепится в моего мужа и снова его облапошит, — клиентку заметно передёрнуло, а на скульптурном лице появилась гримаса отвращения. — Для таких же нет ничего святого. А уж чужой брак, и подавно. Прийти, растоптать, унизить, нагадить, а потом мило хлопать ресницами в стороне. А что такого, мол?

У клиентки начали дрожать руки, и я пододвинул ей бокал с виски. Сам я почти всегда за рулём, а вот тем, кто ко мне приходит, расслабиться не помешает.

— Спасибо! — улыбнулась мне Катерина, сделав большой глоток и поставив бокал на стол. — Простите за откровенность. Но она столько моей крови попила, вспомнить страшно!

— А ваш муж? Он согласен на такой расклад? — спросил я аккуратно, ожидая, что жена будет оправдывать неверного супруга, сваливая вину на соперницу.

— Да, — беглого взгляда, брошенного на меня, хватило, чтобы понять: деваться ему некуда. Доля в бизнесе у его жены гораздо жирнее, чем его собственная. Это она наследница, а он муж. Муж сегодня один, завтра несогласного могут заменить, даже если сейчас холят и любят. — Он не щепетилен. Ну будет его пассия спать с двумя, так ведь это недолго. Простите, ещё раз, у нас нет другого выхода. Она единственная подходящая кандидатура. Здорова, молода, имеет ребёнка. И нуждается в деньгах.

— А я, значит, должен буду исчезнуть, когда Вадим получит согласие? — уточнение весьма циничное, но Катерина только хищно блеснула ещё влажными от слёз глазами и кивнула.

— Конечно. Мы должны быть уверены, что забеременела она нашим ребёнком, а не вашим.

И на лице клиентки появилась усмешка сытой львицы.

Мне захотелось пинками выставить её вон, предварительно спустив с лестницы. Видимо, она почувствовала моё настроение, потому что торопливо попрощалась и убралась, не прикрыв за собой дверь.

В последующем переговоры вёл муж, который и сообщил о том, что объект взяла сегодня машину и припарковала её неподалёку от офиса, где работает.

— Вы там, это, помягче с ней, — заискивающе прошелестело в мобиле. — Всё-таки мы не чужие…

— Не чужие, тогда не давай в обиду, — гаркнул я в трубку, круто заложив руль вправо. И бросив на сиденье рядом, смачно выругался. Просто блядские твари, а не семейка!

Такие с извиняющей улыбкой, опустив глаза, продадут за грош и не вспомнят. Только в этой ситуёвене и я ничем не лучше! Будет впредь наука: не бери долги, которые не в состоянии оплатить.

И то, что объект оказался приятным и милым в общении, только усугубляло нехорошее чувство, грызущее под ложечкой. Особенно когда она смотрела внимательно и украдкой, будто любопытная лань, и говоря о чём-нибудь приятном, отводила в сторону влажные тёмно-карие глаза, похожие на спелые вишни.

Я ловил себя на мысли, что всё время сдерживаюсь, чтобы не взять её за руку и не рассказать всё как есть, не давая отдёрнуть тёплую ладонь. Удерживать запястье, положив большой палец на бьющуюся под кожей синюю жилку. А потом отвезти домой, обещая позже пригнать её машину под окна подъезда. И позвонить на следующий день, чтобы начать всё с чистого листа.

Можно было настоять, и томноокая бы сдалась. Поломалась бы для порядку, но я смог бы найти аргументы без слов. Всегда чувствовал по чуть приоткрытым губам, по долгим взглядам, брошенным украдкой, по лёгкой дрожи в пальцах тонкой руки, насильно удерживаемой моей ладонью, что девушка не против.

Только ждёт, пока я сделаю первый шаг, вдохну горьковато-необычный запах её парфюма, усиливающий желание. Кинуть соблазнительницу на спину и, подмяв до лёгкой боли и стона, задрать водолазку, втянуть губами горошину соска, заставив ещё не мою женщину извивать и молить не оставлять её. Мы бы чудесно провели время!

А потом Виталина (что за дурацкое имя!) внезапно передумала, взгляд посуровел, губы дрогнули в циничной ухмылке, и вся она будто ушла внутрь, в себя. Запахнулась курткой, озябла. И невзирая на стояк, причинявший мне уже физическую боль, я не стал настаивать.

Всегда есть кому утолить голод мужчины, а здесь важно не спугнуть. «Не обидеть» звучит глупо, ведь я и появился, чтобы нанести рану. Но сейчас этого делать не хотелось. Время ещё придёт. Может, она больше не захочет меня видеть.

Я усмехнулся в зеркало заднего вида. «Захочет», — подумал, снова почувствовав эрекцию. Так или иначе я всегда добиваюсь своего.

До выходных время промчалось так быстро, что я не заметила, как наступила суббота. Алиса, заранее знавшая, что мы идём в парк на ВДНХ, совершенно не дала выспаться, прибежав в мою постель, чуть только забрезжил рассвет.

— Ещё долго? — спрашивала она каждые двадцать минут, отвлекаясь от экрана смартфона, который я ей всучила, чтобы ещё немного подремать. Да, вот такая я плохая мать!

Вадим наверняка бы согласился, если бы увидел нас сейчас, как и все прочие, кто любит морализировать, совершенно не находясь в теме.

Да и плевать я теперь хотела на Вадима и его жену! Это он является инициатором встречи и общения с дочерью. Официально она ему никто, и никаких прав у бывшего нет, вот и пусть катится «колбаской по Малой Спасской».

— Встаю, Алиса, не кричи, — зевнула я и, потянувшись, присела в постели. Дочка навалилась на спину, обняв за шею, а я, рыкнув, как серый волк из сказки, сбросила её и завернула в одеяло. Алиска заливалась смехом, от которого мне становилось легко и уютно. Так мало надо для счастья, и так легко его лишиться.

Вот сейчас мы пойдём одеваться и всё, дуэт бесцеремонно разбавит третий. Чужой для неё и меня мужчина, с котором мы когда-то по обоюдному согласию похоронили прошлое, и вот теперь: «Здравствуйте, я ваша папа!»

Уже у лифта я окинула придирчивым взглядом дочурку. Всё правильно, что не стала разряжать её как принцессу, а ограничилась удобным джинсовым комбинезоном и повседневной курткой. Не на смотрины идём, а гулять. Не понравится моё чудо Вадиму, тем хуже для него.

Выйдя на улицу, я с сомнением посмотрела на хмурое небо и на двор, в котором собирались мамашки с детьми. И что ж уж греха таить, и на стоянку неподалёку. Моя машина стояла нетронутая и одинокая.

— Пойдём же! Ты что? — Алиса тянула меня за руку, недоумённо хмуря лобик.

— Иду. Задумалась, — ответила я, как взрослой. Хорошо, что не надо объяснять, о чём и выдумывать, изворачиваться, лгать самой себе.

Раз Максим не позвонил, то так тому и быть. Случайные люди постоянно сталкиваются в метро, извиняются или проходят мимо, но через мгновение все лица растворяются в толпе. Подумаешь, так и не узнала, попробовал ли он вишнёвое пиво!

— А что за сюрприз, мама? — Алиса не унималась и всё прикидывала, что такого я ей приготовила. — Игрушка? Я хочу ту летающую фею!

— Посмотрим, — приговаривала я, крепко держа руку дочурки на выходе из вагона метро. На станции бросила взгляд на часы и поняла, что опаздываем. Ничего, подождёт.

— Ты раньше всегда приходила вовремя, — с улыбкой артиста протянул Вадим, вручая мне букет из пяти белых роз. Длинных, эквадорских, как я любила когда-то. Но не теперь.

— Подари их жене. Это не свидание, — пожала я плечами, пряча Алису за спину.

Она и сама испугалась высокого дяди, похожего лицом и манерой на Николая Баскова. Такого же демонстративного и фальшивого, позволяющего себя любить, но не дальше известных границ.

Вадим смерил меня долгим взглядом, демонстративно вскинул брови и круто повернувшись, вручил букет проходящей мимо молодой пенсионерки.

— Возьмите, пожалуйста! Моей жене они не понравились, может, вам угодят, — произнёс он с задумчивым, немного отрешённым видом.

Широкие жесты, жизнь напоказ — в этом весь Вадим, который лишь мельком взглянул на Алису, а больше переживал, выглядит ли он в глазах окружающих достаточно хорошим.