Битва за Эгрис

Уверившись, что продолжения не будет, Гроссмейстер с почти неуловимой ноткой досады вернулся к своей повести:

– Но эти исследования, проводившиеся, замечу, с применением самой совершенной техники той эпохи, никакого результата не дали. Вернее, результата в смысле Шпаги, потому как кое-что я раскопал. Например, останки монстров, у которых, если судить по скелету, было шесть рук…

– Да, видали мы их! – язвительно прокомментировал Илайдж.

– Ну да, я так и подумал, – Гроссмейстер улыбнулся уголком рта. – После подобного фиаско я хотел было отступиться и навсегда забыть о Шпаге, но не давала она мне покоя. Тогда я обратился к Оракулу с более подробными расспросами. Типа кто с кем дрался, кто был владельцем Шпаги, откуда он был родом, где жил и тому подобное…

Я не удержался от небольшой шпильки:

– Ответы Оракула в целях экономии времени можете опустить – все это мне хорошо известно.

Ну, удивился, конечно, не только Гроссмейстер, но его забывший закрыться рот понравился мне больше прочих… Восстановив же самообладание, он с отнюдь не наигранным недоумением поинтересовался:

– С какого же места мне продолжить?

– Почему Шпагу не нашли в каньоне? Плохо искали? – Этот момент меня интриговал уже давно, и грех было упустить случай прояснить его.

– Да, – он понимающе кивнул. – В конечном итоге этот вопрос выкристаллизовался и у меня. Как вы, наверное, догадываетесь, Оракул ответа не знал. Хотя, по его словам, искали Шпагу более чем тщательно… И тогда у меня зародилось некое подозрение. Достаточно естественное, между прочим. А что, если ее на самом деле нашли, но просто не стали это афишировать? В силу ее колоссальной ценности или по другим причинам… Что тогда? На первый взгляд – ничего. Попробуй-ка найди вещь, спрятанную неизвестно кем во времена, когда наши прародители учились лепить горшки. Но археология все-таки была моей профессией, поэтому некоторые общетеоретические знания позволили выдвинуть еще одну гипотезу. Видите ли, по-настоящему ценные предметы, а Шпага несомненно должна быть причислена к таковым, крайне редко пропадают навсегда. Более того, как правило, в конечном итоге они оседают в руках власть предержащих. И чем ценнее вещь, тем выше обычно она забирается. Поэтому, с моей точки зрения, Шпагу стоило поискать на самом верху. Чем я и занялся.

Надо отдать должное, Гроссмейстер был хорошим рассказчиком. Слушая его, я настолько увлекся, что забыл и думать о грядущих проблемах, а пауза, взятая им на раскуривание сигары, была встречена мной чуть ли не с негодованием. Причем, похоже, в своих чувствах я был не одинок. Наконец, выпустив клуб дыма, он бросил на стол зажигалку и продолжил:

– Узнать у Оракула, где жили последние правители Эгриса – их было двое, кстати, как ни поразительно, – было совсем не сложно. Он дал мне очень точные координаты. Однако место оказалось чертовски неудачным. Это на севере, область обширных болот к востоку от рудников. Разумеется, во времена Оракула никаких топей там не было и в помине, мне же пришлось иметь дело именно с ними… Без всякой уверенности в успехе я провозился там три года: организовывал базу, искал руины – ладно хоть они лежали прямо на дне, – затем строил плотину, осушал болото, расчищал развалины… И добрался-таки до дворца правителей. Дворцом, правда, это едва ли можно назвать, даже по сравнению с нынешними он показался бы халупой… И ничего я там не нашел, ни сокровищницы, ни Шпаги. Но идея уже так втемяшилась в голову, что я готов был своими руками перебрать здание по кирпичу, что в конце концов и было сделано… И все же удача мне улыбнулась!

– Лукавый тебе улыбнулся! – Честно говоря, я вовсе не собирался произносить это вслух, но вырвалось как-то.

Получилось негромко, но Гроссмейстер, естественно, расслышал. И понял. И очень удивился. Настолько, что даже забыл рассказывать дальше… Впрочем, в этом не было особой необходимости, все и так было ясно. Поэтому я решил перехватить инициативу, дабы избежать возможных расспросов – объяснять что-либо ему все равно уже было бесполезно.

Свое повествование я начал с нашего с ним разговора в скальном колодце. Слушали меня также с большим вниманием, хоть рассказывал я не в пример неважно – голова была занята другим…

В сущности Гроссмейстер оказался прав. Исходя из настоящего положения дел, история его находки мало что давала, но в свете вчерашней беседы с Лаурой проясняла эпизод, не очень укладывавшийся в схему. Меня удивляло, что после… гм… частичной смерти Принца Гэлдора Шпага вроде как исчезала, а Альфред оставался. Если же учитывать, что, по словам Гроссмейстера, Шпага никуда не пропала, а лишь владение ей стало тайным, то эта неувязка развязывалась сама собой. Я, кстати, поглядывал на Лауру по ходу речи Гроссмейстера, и, по-моему, она тоже обратила на это внимание. Более того, у меня даже появилось подозрение, что Шпага как раз и была спрятана кем-то, догадавшимся о связи между ней и Альфредом. И уж совсем меня сразило предположение, отнюдь причем не беспочвенное, – неужели Принц Гэлдор, располагавший необходимой информацией, знал все с самого начала и просто об этом умалчивал?.. Ну, в любом случае, я не мог предъявить ему претензий. Конец существования Шпаги означал конец и его существования, а жизнь, особенно собственная, все-таки исключительно ценная штука. Точнее, наоборот, бесценная…

А вот моя-то бесценная между тем была под угрозой. Я это знал, чувствовал, чуял, если угодно. И как ни ломал голову в выигранное всеми этими россказнями время, но так и не видел приемлемого выхода. Если, конечно, Гроссмейстер не отступится.

Такая надежда промелькнула у меня, когда по завершении описания моего похода в Алмазный Мир в гостиной воцарилась тишина, а Гроссмейстер сидел, не трудясь скрывать изумление. Я понимал его состояние – чересчур много информации не только новой, но и неожиданной, меняющей взгляд на картину в целом. И все же по моим представлениям, он был слишком упрям, слишком, чтобы отказаться от своего плана даже при возникновении факторов, не учтенных при его создании… Но всегда надеешься на лучшее, поэтому я с большим внутренним волнением и нетерпением ждал, когда он заговорит. Это случилось, прямо скажем, не скоро.

– Что ж, спасибо за очень поучительную повесть, Рагнар. Вы действительно ведете дела с исключительной честностью. Это редкая черта, – он улыбнулся, любезно и не вызывающе. – Теперь самое время вернуться к делам насущным. И согласно вашему примеру мне хотелось бы расставить все точки над "i".

Я понял, что надежды бесплодны, и принялся раскуривать наконец свою трубку – ну его к черту!

Приняв отсутствие возражений за согласие, Гроссмейстер начал расставлять:

– Думаю, все признают, что сложившаяся ситуация нелепа. Мы враждуем друг с другом, несмотря на то что разногласия между нами носят в большей степени технический характер, и тем самым играем на руку общему, куда более серьезному противнику.

Во время этой тирады я услышал, как Лаура шепнула Вотану:

– Красиво звонит. Прямо его б слова, да Богу в уши.

Судя по блеснувшей усмешке, Вотан был с ней согласен. Я тоже. А создатель и бывший руководитель Клуба развивал тем временем свою мысль:

– И поэтому я совершенно согласен с Рагнаром, считающим, что в столь грозной ситуации нам необходимо объединить свои силы. Но… Но! Здесь есть загвоздка. У одной организации не может быть двух руководителей, как две Шпаги не могут жить в одних ножнах. И вряд ли кто-нибудь из нас уступит по доброй воле. По крайней мере, за себя я ручаюсь. Поэтому я предлагаю вам, Рагнар, лично вам – давайте вместе решим эту проблему, а все последующие будет решать кто-то один! Dixie.

Этой фразой он закрыл одному из нас дорогу в завтрашний день и прекрасно отдавал себе в этом отчет. Полагаю, он также не сомневался, кто окажется выигравшей стороной.

И вот теперь его замысел стал очевиден всем остальным. Надо ли говорить, что встречен он был без восторга. Более того, насколько я мог прочесть по лицам, большинство моих друзей откровенно были в ярости… Первой высказалась Марция. Очень тихо и незаметно державшаяся весь день, она столь же тихо произнесла: