Страница 7 из 11
Я решила, что пока мне не докажут, что Тео – враг, буду думать о нем только хорошее. Любовь словами, могущими оказаться напраслиной, не убить. Я жила ею два долгих года, а того, кто вдруг сделался мужем, знаю от силы два дня. Время, проведенное в беспамятстве, не считается.
Лард, не догадываясь о дерзких мыслях, безмятежно мне улыбнулся. Стоило отдать должное – его улыбка была приятной.
На мелководье Лард ловко выбрался из лодки и вытащил меня. Нащупав ногами дно, я, как была в покрывале, погрузилась в спокойное море по самый нос. В блаженстве закрыла глаза. Постояв так немного и поймав ритм неспешных волн, набрала в легкие воздуха и ушла под воду с головой. Сейчас сильнее всего меня смущали грязные волосы.
Когда всплыла, лодки рядом не было, уключины скрипели где–то за спиной. Я обернулась на нее и упустила коварный маневр Маски: Лард ухватился за край покрывала, сдернул его и, скрутив, закинул на берег.
От неожиданности я присела в воду, обхватив себя руками. Король, снимая через голову рубаху, громко рассмеялся.
Я бы топнула от злости, но опустив глаза, поняла причину смеха: вода оказалась абсолютно прозрачной. Вокруг сновали яркие рифовые рыбки, и шевелили кружевными щупальцами мелкие медузы. Когда я подняла голову, муж красовался голым торсом, но оставался в штанах, что несколько успокоило.
Из–за того, что я совсем не знала мужчину, которому меня отдали, настораживало любое его движение. Он всего лишь сделал шаг навстречу, а я уже подозревала, что король намеренно играет со мной, чтобы после того, как я успокоюсь, взять меня силой. Первая брачная ночь может произойти в любое время суток и даже не в постели.
– Я не готова, – пролепетала я.
– К чему?
Блики солнца, отразившегося в воде, играли в смеющихся глазах.
– К исполнению супружеского долга, – бриз не справлялся с огнем румянца.
– Понятно, – Лард потянул меня за руку, привлекая к себе. Я сгорала от стыда, вдавленная своей наготой в его широкую грудь. Он же, наклонившись, нашел мои губы и поцеловал. Жадно. Требовательно. Сбив дыхание.
Невольно я сравнила мужа с Тео и, испугавшись сравнения, разорвала поцелуй. Закрыла рот рукой. Должно быть, смятение отразилось на моем лице.
– Что? – Лард был спокоен.
«Как такое может быть? Почему мне понравилось?» – мысли, что со мной что–то не в порядке, заставили запаниковать. Я не знала, на что кивать: то ли на перенесенную недавно болезнь, которая высокой температурой выжгла заложенные годами воспитания манеры леди, оставив лишь низменные чувства, то ли на порочность, которая всегда жила во мне и до поры до времени находилась в спячке. Казалось, что одним поцелуем Лард сумел подобрать ключик к моей тайной шкатулке, и из нее выпрыгнуло все то, что устало томиться взаперти: страсть, желание отдавать и обладать, нестерпимое чувство познавать, причем сейчас же, не откладывая все то, что фрейлины и подслушавшая их кузина Трир называли «сладким полетом».
Мама вроде и не стеснялась говорить о первой брачной ночи, но обходилась пространным: «Мужчины, как правило, знают, что делать с девственницами. Их этому учат с юности, подкладывая опытных и не очень девиц». Я широко распахивала глаза, представляя Тео в объятиях другой. Честно признаюсь, мне было больно думать о сопернице, пусть она и получит от ворот поворот только лишь потому, что ее любовник женится. А как же чувства? Неужели никакой привязанности после телесного единения? Язык не поворачивался расспросить Тео, существует ли другая, та, которой не повезло сделаться женой, а теперь, в виду того, что мы расстались, уже и не придется.
Я любила целоваться с Теодором, но его поцелуи были иными, совсем иными, чем у Ларда: нежными, осторожными, бережливыми. Иногда даже казалось, что Тео боится причинить своим прикосновением боль, точно я не человек, а хрупкий цветок. Лард же целовал жарко, сладко, не желая себя ограничивать, заставляя тело откликнуться.
Муж будто прочел мои мысли, поднял меня выше, сцепив руки под попой, и еще раз поцеловал. Я, подчиняясь больше зову природы, чем рассудку, обхватила Ларда ногами. Он улыбнулся. Осмелев, поцеловал шею, плечо, ключицу. Добравшись до груди, подразнил сосок языком.
Я сама от себя не ожидала: выдала острое желание стоном. Лард прикусил сделавшуюся твердой вершинку, и я вновь отозвалась. Муж тихо рассмеялся, я же от досады покрылась пятнами. Он надо мной издевается? Выискивает чувствительные местечки и надавливает на них, точно на клавиши музыкального инструмента?
Наверное, я – порочная девица. Вместо того, чтобы остановиться, я сама впилась в его губы. Желание было настолько сильным, что мне было все равно, где отдаваться и кому.
Боже, я сказала «кому»? Неужели, скрывайся под маской другой мужчина, я реагировала бы так же? Ответ не порадовал. Я гулящая женщина. Пинчи рассказывала мне про одну из наших прачек, которая страсть как любила испытывать телесный восторг. Днем она отдавалась одному любовнику, а ночью тискалась со вторым. Ее застукивали то в сарае на кипе сена, то в телеге на мешках с мукой, а то и на задворках конюшни. Вот и я оказалась не в ладах с собой: жаждала получить удовольствие и уже в нетерпении ерзала, мечтая, чтобы Лард избавился от штанов.
– Я сам еле сдерживаюсь, но мы не будем делать это здесь, – прошептал он, и его откровенное признание было сродни ушату холодной воды, выплеснутому мне на голову. Нельзя так явно проявлять животные инстинкты, они не должны быть присущи нежным и неопытным принцессам. Я всю жизнь думала, что на блуд и похоть способна только чернь.
Но почему, почему мое тело реагирует так на Ларда? Я ждала брачных ночей с Теодором и знала, что они будут полны неги и ласки. Там все будет чувственно и красиво, здесь же…
Я животное.
Я высвободилась из рук Ларда и оттолкнула его от себя. Мое лицо горело, и, казалось, что вода вокруг вот–вот закипит.
– Я не могу, законы Тарквидо не позволяют, – он пытался объяснить, а я закрыла уши руками. Так и погрузилась в воду до самой макушки. Дурак! Зачем тогда распалил? Хотел вывернуть мое низменное нутро наружу?
Когда воздух кончился, я вынырнула, и меня опять прижали к груди.
– Прости, не удержался. Я всегда знал, что ты страстная. Мне вообще трудно находиться рядом с тобой.
– Всегда? Все семь дней с момента, как купил меня у отца? – я дернулась и освободилась из рук Ларда. Решительно, распугивая беспечных рыбок, направилась к берегу. Повернулась, чтобы выплюнуть ему в лицо: – И даже тогда, когда находилась в бреду?
– Э–э–э… – замялся лжец и соблазнитель.
– Трудно ему… Законы не позволяют! – ворчала я, душимая стыдом. – А каково женщине, которую ткнули носом в то, что она позволила себе лишнего?
– Прости, – он догнал, подхватил на руки. – Все будет. Я зацелую каждую пядь твоего тела, но только… только после церемонии в Храме Стихий. Так положено в первый раз. Ты потом поймешь.
Я надула губы. Но вовсе не потому, что обиделась. Я поймала себя на мысли, что думаю о брачном ложе и рядом представляю не Тео, который в моих мечтах всегда был там, а мужчину в маске. Чем Лард подкупил меня? Вот вроде бы ведет себя как нахрапистый солдафон, а я, глупая, почему–то прощаю ему его бестактность и вторю с упорством мартовской кошки.
Как объяснить, и прежде всего самой себе, что многое в короле Тарквидо мне знакомо? Жесты, смех и даже запах. Как будто мы просто забыли друг друга, а теперь встретились и начали не с нуля, а с давних отношений. Как будто Лард был для меня изведанным. Нет, скажу больше – родным.
Я схожу с ума? Почему вдруг другие мужчины перестали для меня существовать? А как же любовь к Теодору? Неужели хватило одного поцелуя (тут я опять покраснела, вспомнив губы на моем соске), чтобы забыть двухлетние отношения?
Нет, я определенно животное.
***
На корабль мы вернулись часа через три. Оказывается, для нас заранее раскинули на берегу шатер. Его расположили под пальмами – в отличном месте, где можно было спрятаться от зноя. Нутро шатра устилали ковры и сшитые на восточный манер подушки, которые удобно ложились под руку. Там же нас ждал поднос с фруктами, сладостями и легким вином, которое, как выяснилось, так же легко валило с ног. Я точно помнила, что уснула, положив голову на одну из подушек, однако проснулась у Ларда на плече.