Изумрудная песнь

– Я слышала что она обманом пробралась в покои к самому Эвандоэле….

– И ему про свои глупые сны рассказывала? Пфф… – фыркнула Нера, закатив глаза, – а кто не слышал. Мы с тобой, как бы, из одной деревни. У нас только глухой об этом не слышал, да и те давно по губам прочли.

Эрисин недовольно прищурилась и даже демонстративно отодвинулась в сторону от подруги. Но недалеко. Под разлапистым кустом на небольшой скале было не так уж и много места.  Зато с нее открывался хороший вид на долину внизу и низенький вход в пещеру, освещенную пламенем маленького костерка. Кто-то время от времени бродил в ней, заставляя свою тень плясать на земле у самого входа.

– Вот ведь не жилось ей спокойно. И как она теперь, бедная? Совсем одна здесь. – Грустно вздохнула Эрисин. – Ей ведь даже запретили посещать Фелиамэль Лантишан. Как думаешь, что с ней станет без благословения богини?

Нерандиль нахмурилась и потерла переносицу указательным пальцем.

– Думаю то же, что с бешеным Дунком-предателем. Быстро состарится и умрет в одиночестве. Может быть даже никто не захочет отнести то что останется от нее в Сонный Дол.

– Жутко… – тихо ответила эльфийка и с сочувствием посмотрела в сторону пещеры.

– Ладно, – прервала грустное молчание Нера и попятилась назад от уступа, –  пойдем уже. Хорошо что она не спит, но все равно не думаю что она будет рада полночным гостям.

Со скалы подруги спустились достаточно быстро, но как только пещера, в которой поселилась сумасшедшая провидица оказалась в поле зрения, обе не сговариваясь сбавили шаг. Казалось, что было в воздухе вокруг нее что-то такое, что заставляло испытывать странное напряжение. Будто сотни глаз вокруг в один миг уставились на эльфиек и теперь следили за каждым их шагом.

У низкого входа в обитель лесной отшельницы Элисин и Нера вдруг застыли в нерешительности.

– Ты вперед. – Прошептала первая, тяжело сглотнув.

– Вот еще, – фыркнула Нерандиль, – я всегда впереди, давай в этот раз ты. В конце концов не ты ли мне все уши прожужжала про то что нам во что бы то ни стало нужно к ней сходить, раз адана поселилась так близко к деревне.

– Так говоришь, будто сама не хочешь узнать кому суждено стать твоим ишааль. – Обиженно ответила девушка, но, обняв себя за плечи для бодрости духа, все же шагнула вперед.

Едва они стпили под защиту тяжелых каменных сводов, воздух вокруг стал густым и горячим, как свежий бульон. Он был наполнен запахами жженных полевых трав и сгоревших поленьев.

– Есть здесь кто нибудь? – осторожно спросила Эрисин, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

В глубине пещеры раздался шорох, заставивший девушек встрепенуться и замереть на месте.

– Лафени ашалл, манниан ивиго… – осторожно поздоровалась Нера, но прорицательница не ответила ей.

– Может… – нерешительно прошептала Эрисин, склонившись к плечу подруги, – может это не она? Что если Бермендиль ошибся и видел здесь совсем не ее, а… кого-то другого?

Эльфийка усмехнулась.

– Неужели ты сомневаешься в словах благородного Бермендиля? Он же никогда не врет и не ошибается, разве нет?

– Ну… все мы порой видим не то, что есть на самом деле.

Из глубины пещеры послышался сдавленный хриплый смех, постепенно переросший в болезненный кашель. От этих звуков обе девушки замерли на месте и вцепились друг в дружку негнущимися от страха пальцами.

Глава 2

– Какая глупая девочка и какие мудрые слова! – сдавленным голосом произнес кто-то из глубины пещеры. По хриплому, низковатому тону было не понять, говорил ли это мужчина или женщина. В глубине пещеры мелькнула тень, она медленно поднималась девушкам на встречу, выходя словно из-под земли. – Нам всем стоило бы смотреть пристальнее, прежде чем делать выводы, а не рубить с плеча… нда… это буквально эпитафия всей моей жизни.

– Госпожа прорицатльница, это вы? – чуть не плача взмолилась Эрисин. – Пожалуйста, покажитесь. У нас… мы тут вам кое-что принесли. – Она схватилась за тряпичный узелок за своей спиной и поспешила развязать его непослушными от волнения пальцами, демонстрируя принесенные дары. – Немного меда с орехами, сыр, вино… шелк для ваших одежд…

– Шелк? – с усмешкой произнесла тень, медленно выступившая из-за темного уступа в глубине пещеры. Маленький костерок разведенный недалеко от входа заставлял ее причудливо множится на стенах, будто прямо сейчас на встречу эльфийкам выступила не одна, а не меньше шести отшельниц. – Гладкий и блестящий, для невесомых платьев, льнущих к телу, словно вторая кожа… обрисовывающий все хе-хе пленительные изгибы? Ха-ха-ха! Да, именно шелка мне больше всего не хватало с тех пор как Эвандоэле повелел взашей гнать меня от каждого эльфийского порога!

Тень приближалась странным образом будто уменьшаясь в размерах, а голос ее хриплый, простуженный и почти мужской становился все более злым.

Даже не сговариваясь, эльфийки отступили назад к выходу, под напором злости и желчи, сквозившей в словах изгнанницы, а Нерандиль даже неосознанно возложила стрелу на тетиву своего длинного лука. И это не укрылось от прорицательницы – она рассмеялась ещё злее, желчней, словно довольная произведенным на них эффектом. А потом вновь закашлялась и медленно прохромала к костру, наконец явив девушкам свой жалкий вид.

Сгорбленная, одетая в драную хламиду, бывшую когда-то плотным шерстяным плащом и скромным платьем из зеленого льна, женщина казалась изможденной лишениями и временем, хотя если верить слухам была всего-то на десяток Фелиамэлей старше девиц явившихся к ней среди ночи. Ее длинные темные волосы опадали на плечи и лицо толстыми свалявшимися колтунами и только ярко-голубые глаза все еще демонстрировали внутреннюю силу прорицательницы.

– Какого хоть цвета ваш шелк? – с издевкой спросила она. – Пойдет ли цвету моей кожи, подчеркнет ли оттенок волос?

Эрисин открыла было рот, но так и захлопнула его в молчании. Что она могла сказать ей на это? Извиниться за свою глупость? Посочувствовать? Вряд ли то или другое было здесь уместно.

– Что ж, давайте сюда что вы там принесли. – Сказала и как-то по-хищнически проворно подскочила к девушке и вырвав у нее из побелевших рук узелок, вернулась к своему костру. – Ммм… вкусный сыр… уже и забыла каково на вкус что-то кроме мха и рыбы!

Эрисин и Нерандиль нервно переглянулись. Пожалуй, даже слыша о сумасшедшей адане всякие небылицы, они не были готовы к встрече с женщиной настолько одичавшей.

– Госпожа прорицательница, – решилась прервать ее трапезу Нера, – мы пришли к вам…

– Э как, госпожа-а… – протянула та и, нехотя развернувшись, к гостям уселась спиной к костру, вытянув вперед грязные ноги с черными отросшими ногтями, – уж скоро семь сезонов прошло, как никто не звал меня госпожой. Последним был плюгавый эльфишка, но и тот растерял всю вежливость, когда я вытянула на свет Лантишан всю его поганую суть.

Сказала и, скривившись, смачно сплюнула в сторону, а после сладко щурясь громко отхлебнула вина из бурдюка, который Эрисин стащила у своего отца.

– Хорошее вино… а эльфы мне все чаще попадаются с гнильцой.

– Но постойте-ка, вы же и сама… – не удержалась Нера.

– Что? Тяжело испытывать привязанность к тем, кто в начале волком смотрел на тебя за то что кровь нечиста, а потом гнал палками чуть ли не через все Чернолесье, за то что смела правду сказать от которой глаза колет.

– Какую?

Услышав этот вопрос от Эрисин прорицательница даже подавилась, а потом рассмеялась своим страшным хриплым, кашляющим смехом.

– Какую? Ха-ха-ха! Какую! И ты еще спрашиваешь! – Тяжело кряхтя женщина поднялась на негнущихся ногах и гордо выпрямившись произнесла с явным наслаждением, – Такую, за которую любому эльфу уши укоротят, а грязнокровке вроде меня на всю жизнь запретят являться соплеменникам. Горькую, страшную, но от того не менее неотвратимую. Грядет день, когда от эльфийского рода остануться жалкие ошметки и даже красавец Алдуин перестанет кипеть прежней жизнью. Весь Эвенор наводнят те, кто во всем слабее нас, но куда достойнее этих земель чем любой из детей Лантишан. Другие боги придут в Эвенор и совсем другие короли будут править тут от сих и до скончания веков. Вот что я сказала Эвандоэле, и вот за что была отправлена в вечное изгнание.