Человек, рисующий синие круги

Лопаты вонзались в землю, издавая ужасные звуки, особенно когда железо скребло по камням. Слишком много раз Данглару приходилось слышать этот звук. И груды земли, выраставшие по обеим сторонам ямы, он тоже видел слишком много раз.

Полицейские копали умело, ритмично сгибая и разгибая колени. Яма увеличивалась.

«Мне нельзя было приезжать сюда», - только и подумал он, не задаваясь вопросами о том, чье страшное мертвое тело лежало в яме, зачем они искали его, где они сейчас находились и почему никто ничего не понимал. Единственное, что пришло ему в голову, так это то, что находка комиссара ничем им не поможет. Труп пролежал в земле уже не один месяц. Значит, это не Клеманс.

Люди проработали еще около часа; по мере продвижения в глубь ямы зловоние стало совершенно невыносимым. Данглар застыл не шевелясь у ствола своего надежного дуба. Он старался не опускать голову. Между кронами деревьев виднелся только небольшой кусочек синего неба, лес в этом месте был темным и мрачным. Данглар услышал мягкий голос Адамберга:

- Достаточно. Прервемся. Надо немного выпить. Лопаты были отброшены в сторону, а Деклерк извлек откуда-то литр коньяку.

- Коньяк не очень, - пояснил он, - но мозги он нам прочистит.

- Запрещено, но совершенно необходимо,- вздохнул Адамберг.

Комиссар подошел к Данглару и протянул ему стаканчик с коньяком. Он не спросил инспектора: «Как вы?» или «Вам лучше?». Он вообще ничего не сказал. Адамберг знал, что через полчаса Данглару станет немного лучше и он сможет ходить. И все это знали, и никто не приставал к Данглару. У всех сидящих неподалеку от зловонной могилы в душе боролись противоречивые чувства.

Девять мужчин расположились на земле поближе к Данглару, по-прежнему стоявшему у дерева. Медэксперт покружил еще немного около захоронения и присоединился к остальным.

- Ну-с, доктор мертвых, что вы нам скажете? - обратился к нему Кастро.

- Скажу, что это женщина, немолодая, шестидесяти-семидесяти лет… Скажу, что ее убили, нанеся глубокую рану в область шеи, и произошло это более пяти месяцев назад. Установить ее личность - дело почти безнадежное. Так-то, ребятки.- Доктор часто говорил «ребятки», словно вел урок в школе. - Одежда обыкновенная, недорогая, так что это вам не поможет. У меня такое впечатление, что в могиле мы не найдем ничего, что указывало бы на личность погибшей. Не надейтесь выудить что-нибудь из ее зубного врача. Зубы у нее здоровые и целые, как у нас с вами, нет ни следа вмешательства стоматолога, насколько я мог рассмотреть. Вот, ребятки, что я хотел вам сказать. Следовательно, чтобы узнать, кто она, потребуется немало времени.

- Это Клеманс Вальмон, шестидесяти четырех лет, проживавшая в Нейи-сюр-Сен, - тихо проговорил Адамберг.- Налейте мне еще глоточек коньяку, Деклерк. Вы правы, он не самый изысканный, но все же вкус у него очень приятный.

- Нет! - Данглар вступил в разговор гораздо энергичнее, чем от него можно было ожидать, но все же не рискнул расстаться со спасительным деревом. - Не может этого быть. Доктор сказал, эта женщина мертва уже более пяти месяцев! А Клеманс ушла из квартиры на улице Патриархов всего месяц назад и была жива-живехонька. Как это объяснить?

- Но я же сказал: Клеманс Вальмон, проживавшая в Нейи-сюр-Сен, - возразил Адамберг, - а вовсе не Клеманс с улицы Патриархов.

- Так что же получается? - спросил Кастро. - Их было две? Две полные тезки? Две близняшки?

Адамберг отрицательно мотнул головой, вертя в руке стаканчик с коньяком.

- Существовала только одна Клеманс, - сказал он.- Та Клеманс, что жила в Нейи и была убита пять или шесть месяцев назад. Вот эта самая женщина.- Он показал на яму движением подбородка.- А ещё был некто, живший у Матильды Форестье на улице Патриархов под именем Клеманс Вальмон. Этот некто и убил Клеманс Вальмон.

- Кто же это был? - спросил Делиль.

Адамберг, словно извиняясь, покосился на Данглара.

- Это был один человек, - произнес он. - Человек, рисующий синие круги.

Они отошли подальше от ямы, чтобы можно было нормально дышать. Двое полицейских остались по очереди дежурить у места захоронения. Ждали команду экспертов-криминалистов и комиссара из Невера. Адамберг и Кастро уселись у фургона, а Данглар прохаживался неподалеку.

Инспектор гулял так уже около получаса, охотно подставляя спину солнцу, чтобы восстановить утраченные силы. Значит, землеройкой на самом деле был человек, рисующий синие круги. Значит, это он зарезал Клеманс Вальмон, потом Мадлену Шатлен, потом Жерара Понтье и, наконец, собственную жену. С хитростью старой крысы он довел до совершенства свой адский план. Сначала круги. Множество кругов. Все поверили в существование маньяка. Несчастного маньяка, которого использует для прикрытия убийца. События разворачивались именно так, как он задумал. Его арестовали и в конце концов признали маньяком, рисующим круги. Как он и задумал. Его выпустили, и все кинулись ловить Клеманс Вальмон. Ловить виновную, заранее заготовленную для полиции человеком, рисующим синие круги. Ту самую Клеманс, что погибла несколько месяцев назад. И они напрасно искали бы ее, а потом дело пришлось бы закрыть. Данглар недовольно хмурился. Слишком многое оставалось неясным.

Он подошел к комиссару, молча жевавшему кусок хлеба, и Кастро, по-прежнему сидевшему у края тропинки. Кастро осторожно бросал крошки хлеба, пытаясь подманить самочку дрозда.

- Интересно, почему самки птиц обычно имеют менее яркую окраску, чем самцы? - рассуждал Кастро. - Самки обычно коричневатые, бежевые, непонятно какие. Можно подумать, им плевать на свой внешний вид. А их самцы красные, зеленые, золотистые. Господи, почему у них так? Ну просто мир наизнанку.

- Говорят, - задумчиво произнес Адамберг, - это нужно самцам, чтобы нравиться. Они вечно должны придумывать всякие фокусы, эти бедняги самцы. Не знаю, замечали ли вы это, Кастро. Без конца какие-то фокусы. Это так утомительно.

Самка дрозда улетела.

- У дроздихи дел полно, - сказал Делиль, - ей нужно яйца отложить, потом птенцов высиживать, разве не так?

- Прямо как я, - грустно констатировал Данглар. - Мне бы дроздихой быть. Мои птенцы мне доставляют кучу хлопот. Особенно последний, маленький кукушонок, которого подбросили вмое гнездо.

- Постой-ка, - воскликнул Кастро, - ничего у тебя не получится: ты же не носишь бежевое и коричневое.

- К черту все это! - вскричал Данглар. - Твои банальные зооантропологические сравнения - вот где они у меня сидят! Наблюдая за птицами, людей лучше не узнаешь. Ты что думаешь? Птицы - это только птицы, и все. И вообще, о чем ты только думаешь, когда у нас на руках труп и все так запутанно? А может, ты-то как раз все понимаешь?

Данглар чувствовал, что его несколько занесло и что в других обстоятельствах он вел бы себя куда дипломатичнее. Однако этим утром у него ни на что не было сил.

- Вам следует извинить меня за то, что я не посвятил вас во все, - обратился Адамберг к Данглару. - Просто до сегодняшнего утра у меня были основания сомневаться в себе. Я не хотел делиться с вами своими слишком смелыми догадками, тем более что вы человек здравомыслящий и разгромили бы меня в пух и прах. Ваши рассуждения на меня сильно влияют, Данглар, а я не хотел подвергаться ничьему влиянию. Иначе я сбился бы со следа.

- Со следа, пахнущего гнилыми яблоками?

- Главным образом со следа из кругов. Тех самых кругов, которые я так ненавидел. И еще больше стал ненавидеть, когда Веркор-Лори подтвердил, что речь не идет о настоящей мании. А что еще хуже, это вообще была не мания. Синие меловые круги не свидетельствовали о подлинной одержимости. Все это только внешне напоминало одержимость, навязчивую идею, овладевшую че¬ловеком. Например, Данглар, вы отмечали, что наш подопечный рисует круги по-разному: то в одно касание, то соединяет два полукруга, то выводит овал. Неужели вы думаете, что маньяк допустил бы столь явное отступление от правил? Маньяк организует свою вселенную, отмеряя все с точностью до миллиметра. В противном случае для чего тогда существуют мании? Мания нужна для того, чтобы противостоять всему миру, чтобы установить в нем свой порядок, чтобы получить невозможное и защитить свою добычу. Так вот, чертить круги по-разному, в разные дни, в разных местах, с разными предметами внутри - это не мания, а просто цирк. Изобразить овал вместо круга на улице Бертоле, когда он обводил тело Дельфины Ле Нермор, было его большой ошибкой.