Страница 7 из 15
Эк завернул этот хохол. Кстати, отличный режиссёр и брал какой-то приз в Каннах. А за «Балладу о солдате» ему вообще при жизни надо памятник ставить. Но сейчас дяденька явно настроен весьма агрессивно.
— Вы меня не совсем верно поняли, Григорий Наумович, — отвечаю мэтру максимально благожелательно, — Зрительские симпатии являются высшим критерием оценки работы съёмочной группы. Но при этом никто не отменял авторского кино, нуар и прочие направления, которые всё-таки понятны меньшей части публики. Но именно массовое кино тянет за собой авторские работы, которые дополняют друг друга. Авторское же кино даёт новые ориентиры, какие-то интересные решения в том числе технику съёмок и много всего иного. Но мы сейчас говорим о самом престижном в мире фестивале, где советский режиссёр брал Гран-при 10 лет назад, а далее наши успехи шли по нисходящей. Понятно, что у меня личный интерес. Только за мной такая наука, как статистика. В Каннах не побеждают разного рода эксперименты и авторские фильмы. Там жюри более приземлённое и отдаёт предпочтение жизненным фильмам. Советскому кино нужно возвращаться свои позиции, и я постараюсь это сделать.
— А вы очень самоуверенный молодой человек, — ответил Чухрай и почему-то посмотрел на Данелия, — Но в чём-то вынужден с вами согласиться.
— Стиль съёмок взят у итальянцев или это что-то от французов? — вдруг подключился к беседе Бондарчук.
— Французы стали базой для итальянского реализма. Наши режиссёры взяли многое у итальянских коллег и адаптировали их идеи под советские реалии. Пожалуй, соглашусь, что фильм ближе к итальянским с нашими местными вкраплениями.
— Вы же у нас чуть ли не классик советского неореализма, — хрипло вставил Пырьев.
Но вижу, что его ехидная реплика не нашла никакого понимания у коллег. Я же делаю последнюю попытку убедить комиссию.
— Если фильм понравился простым советским людям, особенно зацепил женскую аудиторию, то есть все шансы, что это произойдёт с европейским зрителем. Председатель жюри итальянец, а значит, человек эмоциональный. Большая часть жюри будет состоять из французов, они народ тоже весьма падкий на сентиментальные любовные истории. Плюс буржуи совершенно не ждут, что в СССР могут снимать подобные мелодрамы. Мы просто обязаны сыграть и на этом противоречии.
Далее меня более получаса бомбардировали вопросами про сценарий, кто придумал сюжет, интересные операторские решения. В общем, коллеги вытаскивали из молодого выскочки как можно больше информации. Про ленинградцев совсем забыли, что было не очень тактично. Наконец Романов прекратил этот междусобойчик и предложил голосовать. Претендентов попросили покинуть помещение и подождать в коридоре. Шапиро и Шостакович смотрели на меня как на пустое место, тихо обсуждая какие-то свои вопросы. Я же предвкушал решительную победу, мол опять гость из будущего утрёт нос этим пейзанам. Только я совсем не учёл фактора, что никому не нужен новый, и такой активный конкурент. А то понимаешь, снимает оригинальное кино, книги пишет, ещё и в документалистику полез.
Когда нас снова пригласили в зал, Романов объявил итоги голосования, которые повергли меня в шок. За меня голоса отдали девять человек, за Шапиро восемь и один воздержался. Нехилую такую я получил оплеуху по своему самолюбию. Это ещё мягко сказано. Нет, костьми лягу, но у нас будет своё творческое объединение. И ещё сделаю всё, чтобы заинтересовать кого-то из европейских продюсеров. Слово «валюта» просто магически действует на наших чиновников, которое делает их сразу сговорчивыми и учтивыми. А если удастся продать фильм европейцам, то мои планы могут осуществиться уже в ближайшее время.
Пока же я в самом разобранном состоянии брёл по майской Москве, совершенно не обращая внимания на красоты города. С одной стороны, наш проект победил. Но с другой мне откровенно указали на место, которое я сейчас занимаю в иерархии советского кино. То есть никакое. Если бы не Фурцева, то думаю, в Канны поехала эта чудовищная опера. Неприятно ощущать себя букашкой, которую в любой момент могут раздавить.
Только товарищи не учли одного нюанса. Я не прежний ручной и добродушный Лёша Мещерский. В этом теле сидит хищник, вернее, скользкая рептилия. Мы рептилоиды существа неблагодарные, опасные и злопамятные. А ещё мы сами себе на уме и не поддаёмся дрессировке. Пусть чинуши и режиссёры думают, что первый раунд остался за ними и ними удалось поставить на место зарвавшегося наглеца.