Жду тебя в конце ночи

Я знакома с его биографией, до того как стать лидером металл группы он работал взрывотехником и принёс в коллектив не только низкий хрипловатый голос, по которому их теперь легко узнают фанаты, но и яркое огненное шоу, благодаря которому популярность группы "Конец ночи" значительно выросла.

Его обнажённые плечи сотрясаются от смеха. Он прижимает широкую ладонь к губам, беззвучно смеётся пару секунд, но довольно быстро успокаивается и говорит уже серьёзно:

– Извини, конечно, я буду осторожен. Это все проклятые нервы, я уже не надеялся на спасение.

– Понимаю, – я чуть улыбаюсь, но получается ненамного лучше, чем утром, когда я хотела подбодрить Софию. – А теперь пошли, пока они не очнулись и не поняли, что происходит.

Я выхожу из дверей. Битое стекло хрустит под ногами, и я успеваю подумать, что мой новый друг наверняка изрезал ступни именно тут, когда мозг переходит в боевой режим и такие мелочи перестают беспокоить. Тот парень, что стоит ближе к колонке, первым замечает меня. У него на шее автомат. Он пытается вскинуть его, и в этот момент я пускаю пулю точно ему в лоб. Нажимаю на курок без страха, как и учили. Стреляю я значительно лучше, чем вожу. Парень падает на спину, нелепо взмахивая руками, но я уже смотрю на второго. Он безоружен, и заметив дуло пистолета, направленного на него, бросается наутёк. Стреляю в спину, но в последний момент он отклоняется, и я лишь легко раню его в руку. Парень взвизгивает как свинья и, резко меняя траекторию, со всех ног бежит по направлению к выезду с заправки. Целюсь, чтобы добить ублюдка и в это момент раздаётся выстрел, и парень падает как подкошенный.

«А он неплохо владеет оружием для музыканта», – думаю про себя, а сама уже ищу третьего.

Место для курения находится позади магазина, я спешу туда и вижу последнего. Ему не больше двадцати. Он не убегает. Стоит на месте будто олень в свете фар и пялится прямо на меня. Глаза как два блюдца. Я догадываюсь, что курил он не табак, и его одурманенный мозг никак не может сообразить, что происходит. Стреляю ему прямо в голову. Она взрывается как переспелый арбуз, так словно это не моя пуля убила его, а мозг разорвало от перегрева. Мерзкое зрелище, но оно завораживает.

– Это так отвратительно, что даже дух захватывает, – слышу прямо над ухом.

– Читаешь мои мысли, – отвечаю я, поворачиваюсь к нему лицом и теперь улыбаюсь по-настоящему. Он улыбается в ответ.

Глупо мы, наверное, выглядим со стороны. Здоровый голый мужик с пистолетом и блондинка в толстовке с длинным рукавом, тяжёлых ботинках и армейских брюках.

– Надо ехать, – говорю я, и улыбка словно мираж растворяется на его суровом лице.

– Куда?

– Я в замок, а тебя могу высадить где угодно.

– Не знаю, что за замок, но я поеду с тобой, – объявляет он, а потом протягивает мне руку.

– Ксандр, – он называет сокращённое сценическое имя, по-настоящему его зовут Александр Нейман, но, он не любит, когда его так называют.

– Ката, и мы знакомы, но ты, наверное, не помнишь, – легонько пожимаю его ладонь.

Он хмурится, чуть склоняет голову и окидывает меня долгим, внимательным взглядом.

– Мы трахались? – в его голосе сквозит замешательство, и я криво усмехаюсь. Любовный темперамент Ксандра известен всем. Он настоящая находка для жёлтой прессы. Кто только не побывал в его постели начиная от звёзд кино и заканчивая молоденькими официантками из придорожных забегаловок.

– Нет, – качаю головой. – Мы не настолько близки, но ты хорошо знал моего мужа.

Он растерянно проводит рукой по коротко стриженным неестественно белым волосам. Начав седеть, Ксандр стал осветляться и сделал из этого фишку. Имидж всей группы изменился, костюмы стали роскошней, грим ярче, а фанаток больше. Впрочем, мне он нравился и прежним: темноволосым, патлатым и без всей гламурной мишуры.

– Катарина Эльбах-фон-Нольмен, – я не произносила этого имени очень давно и сердце болезненно сжимается, когда понимаю, после смерти Стефана представляться его фамилией некрасиво.

– Жена Стефана?! – на его лице с живой мимикой проносятся облегчение и радость. – Как он сам?

Они не были близкими друзьями, но тем не менее Ксандр регулярно присылал Стефану приглашения на все концерты, вечеринки и каждый год звонил поздравить с днём рождения.

– Умер, – я отворачиваюсь и разглядываю чахлую траву на газоне. Я не выдержу, если он спросит что-то ещё или захочет узнать подробности, но Ксандр тактично переводит тему.

– Слушай, мне надо одеться.

– Надо, – я киваю, так и не глядя на него. – Но до замка я ничем тебе не помогу.

– Есть один вариант, но боюсь, ты решишь, что я извращенец, – я удивлённо гляжу на него.

– В каком смысле?

– Эти ребята одной со мной комплекции, – он указывает на трупы под навесом.

– Хочешь обокрасть мертвецов? – я равнодушно пожимаю плечами: – Валяй, мне плевать.

Он усмехается уголками губ и направляется к телам, распростёртым на земле, и хотя я не собиралась этого делать, но провожаю его долгим взглядом. Наверное, нужно быть совершенно бессердечной, чтобы думать о подобном, но не могу не отметить: зад у него что надо.

Вскоре мы выезжаем с заправки и первое время я полностью сосредоточена на дороге. Вряд ли нас поджидает засада, но всё же стоит быть осторожнее. Ксандр пытается заговорить о чём-то, но я не слушаю напряжённо, вглядываясь в окно. Поняв, что разговора не будет, он откидывает сиденье, закрывает глаза и почти сразу засыпает. Решаю оставить его в покое. Он заслужил отдых. Как и все мы.

«Это только начало», – произносит голос в моей голове. Он больше не принадлежит Стефану. Теперь это мой собственный голос, и он звучит весьма зловеще.

Глава 3

– Я себе его иначе представлял, – Ксандр наклонился к окну, и внимательно разглядывает Замок, возвышающийся на вершине холма.

С этой точки он больше похож на игрушечный: острая крыша; светлые каменные стены, словно кирпичики Лего; сверкающие золотом догорающего дня витражи; а на макушке самой высокой башенки на ветру развевается флаг с изображением герба рода.

– Лучше или хуже? – я паркую «порше» под раскидистым дубом, словно сошедшим со страниц древних легенд.

– Не думал, что замок будет такой огромный, когда Стефан рассказывал о родовом гнёздышке, он ни словом не обмолвился что это такая махина.

– Он не любил кичиться деньгами родителей, – я заглушаю двигатель, гашу фары. – Стеснялся этого.

Ксандр поворачивается и смотрит изумлённо. Аристократические чудачества моего мужа понятны далеко не всем, я и сама в первое время страшно сердилась и считала всё это игрой и кокетством.

– А ведь так и есть, – он согласно кивает. – Твой муж никогда не рассказывал о предках, и я долгое время считал, что Стефи самый обычный хиппи из сквота.

– Он и был хиппи из сквота, – я натянуто улыбаюсь, стараясь не показать, как больно мне говорить о нём. Воспоминания о беззаботном прошлом словно прожигают в сердце дыру и неосознанно я нервно растираю грудь ладонью. – Вернее, анархист, пацифистская философия детей цветов никогда его не привлекала.

Ксандр устало потирает веки, и я отмечаю, что он выглядит совсем больным: под глазами залегли тёмные круги, цвет лица почти слился с цветом выбеленных волос, на лбу проступают капельки пота. До того, как понимаю, что делаю, прикладываю ладонь к его колючей от щетины щеке. Он словно раскалённая сковородка. Ксандр смотрит прямо мне в глаза, и я смущаюсь своему жесту, поняв, что он слишком интимный. Убираю руку и, стараясь, чтобы Ксандр не уловил волнения в моём голосе, говорю:

– Похоже, у тебя жар.

– Переживу, я крепкий, – он всё ещё пристально смотрит и, мне кажется, в его взгляде читается вожделение, хотя думать так глупо, Ксандр сейчас не в том положении чтобы хотеть секса.

– Нам предстоит долгая трудная дорога, и если у тебя есть сомнения, что дойдёшь, то лучше дождись меня в машине, – говорю это, а сама думаю о том, хорошо ли он целуется. Кажется, у меня окончательно поехала крыша от горя и напряжения.