Гордая любовь

– Но-о, пошли!

Лошади ускорили ход, повозка продолжала мчаться в сторону Пайн Стейшн, но ее пассажиры хранили молчание.

Бэвенс наблюдал за повозкой, двигающейся по дороге позади его дома. Злость его постепенно нарастала. У этой девицы ни на грош соображения, или ее давно бы уже не было в этих местах! Продала бы ему «Блю Спрингс» и удрала бы со всех ног в город, туда, откуда пришла.

Он скрежетнул зубами, вспомнив, как совсем недавно, когда он пытался добраться до ее овечек, его планы пошли прахом из-за чертова шотландца и его псов. Прищурившись, он наблюдал за повозкой, пока она не скрылась за холмом. Хотелось бы ему знать, кто тот парень, что сидит рядом с Либби, и что он делает на ранчо?

Бэвенс выругался, выплюнул изжеванный окурок сигары. Черт, он точно знал, что нужно этому типу. На нем ведь не было ничего, кроме обернутой вокруг бедер простыни, когда Бэвенс видел его в последний раз. Неплохо же, наверное, парень поразвлекался в постели Либби! Впрочем, так при малейшей возможности поступил бы любой мужчина, в жилах которого течет кровь. Точно так же сделал бы он сам, появись этот шанс у него.

«Интересно, – размышлял Бэвенс, – что сказала бы Аманда Блю, узнай она, что оставила ранчо девке, которая впускает к себе неизвестных мужчин?»

Он вдруг усмехнулся и развернул коня в направлении Пайн Стейшн. Ему очень захотелось оказаться там, когда приедет Либби.

Вывеска над магазином в Пайн Стейшн давно вытерлась, но ее все еще можно было различить издалека. Это был длинный бревенчатый одноэтажный дом под низкой крышей. Владели магазином Мэриан и Вальтер Джонас, пожилая супружеская пара, приехавшая в эти края около тридцати лет назад. Они обосновались на станции, когда «золотая лихорадка» достигла своего апогея и рудокопы то и дело ездили в лагеря на Севере и возвращались на Юг. Они остались здесь и тогда, когда суета улеглась, и продолжали продавать продукты и необходимые мелочи фермерам, поселившимся в поросших лесами долинах и горах Айдахо.

Недалеко от магазина находился салун Лаки, сварливого старика, бывшего некогда золотодобытчиком. Он открыл свое заведение после того, как сломал ногу, когда своенравный мул скинул его со спины прямо в ущелье. Каким-то образом – никто не знал, как именно, – ему удалось тогда дотащиться до Пайн Стейшн. Ногу он потерял из-за начавшейся гангрены, но всегда утверждал, что ему крупно повезло, ведь он остался жив. Об этом он сообщал своим посетителям при всяком удобном случае. Так его и прозвали – Лаки-счастливчик. Кличка настолько пристала к хозяину салуна, что никто уже не помнил его настоящего имени.

Все это Либби узнала от Аманды в первый же год своего пребывания в «Блю Спрингс», но она ничего не стала рассказывать Ремингтону, даже когда повозка перевалила через очередной горный хребет и их взору предстали две стоящие рядом постройки.

– Это Пайн Стейшн? – спросил Уокер.

Это были первые слова, произнесенные после почти часового молчания.

Она кивнула – в горле все еще стоял комок из-за пережитого волнения. Лучше бы Ремингтон не спрашивал о ее родителях. Вопросы вызвали к жизни слишком много воспоминаний, воскресили в памяти слишком многие вещи, о которых она старательно пыталась забыть. Расспросы напомнили ей, почему она покинула Нью-Йорк и почему никогда не сможет покинуть Айдахо и свое ранчо. Слишком поздно, но она все-таки вспомнила, почему никогда не сможет позволить себе полюбить.

Расстроенная Либби поняла, что вела себя очень глупо.

Она искоса взглянула на Ремингтона и постаралась сказать себе, что неправильно истолковала свои чувства к этому человеку. Это была не любовь, а только попытка уйти от одиночества.

Но сердце не обманешь, Либби знала правду.

– Либби, а это лошадь не мистера Бэвенса? – спросил сзади Сойер.

Девушка посмотрела туда, куда указывал пальчик мальчика, на коновязь у салуна.

– Да, это его лошадь.

Она натянула поводья и даже обрадовалась, что могла подумать о Тимоти Бэвенсе, – все лучше, чем мучиться от мыслей, которые не давали ей покоя в течение часа.

– По крайней мере, теперь мы точно знаем, что его нет на нашем ранчо и он не может сделать какую-нибудь гадость.

Когда повозка остановилась, Либби закрепила тормоз, набросила вожжи на его рукоятку и соскочила на землю.

– Оставь Ринджера в повозке, – сказала девушка Сойеру и направилась к дверям магазина, не дожидаясь Ремингтона и мальчика.

Помещение магазина, как всегда, оказалось заставлено товарами. Передвигаться можно было лишь по узким проходам, оставленным между прилавками. У Джонасов всегда было всего понемногу. Местные жители, если желали, в любой момент могли ехать в Вейзер или даже в Бойз. Они имели возможность заказывать все необходимое по нескольким каталогам и получать товары по почте. Но Вальтер Джонас оказался весьма толковым деловым человеком и всеми силами старался удержать своих немногочисленных постоянных покупателей, удовлетворяя их разнообразные запросы.

– Привет, мисс Блю, – поприветствовала девушку из-за прилавка Мэриан.

– Доброе утро, миссис Джонас. – Либби пробиралась между прилавками, молча прикидывая, как ей лучше начать разговор и что именно сказать. Аманда говорила, что Мэриан Джонас может быть ужасно ехидной, но в душе она добрая женщина, несмотря на то, что сама себя превратила в местную блюстительницу нравов. Без сомнения, она не откажется помочь Либби.

– Я так и думала, что вам пора подъехать за новыми припасами. – Пухленькая невысокая женщина улыбнулась Либби. – По визитам Аманды я могла ставить часы.

Либби кивнула.

– Я знаю.

– У меня много кукурузной и другой муки, есть соль. – Мэриан указала на большие мешки в заднем углу. – Думаю, вы не откажетесь купить немного сахара для мальчугана.

– Миссис Джонас. – Либби замолчала, глубоко вздохнула и начала сначала: – Миссис Джонас, мне нужно поговорить с вами об оплате. Я надеялась, вы разрешите записать сумму на мой счет. Понимаете, у нас… у нас произошли кое-какие неприятности на ранчо. – Девушка напряженно выпрямилась. – Как только мне удастся продать еще нескольких овец…

– Продажа овец только повредит делам на вашем ранчо, правда, мисс Блю?

Она вздрогнула, удивленная появлением Бэвенса, который, оказывается, стоял около полок с консервами, прячась в тени.

– Поговаривают, ваши овцы и так уже потеряли в весе! Как же вы собираетесь расплатиться с миссис Джонас, если вот-вот разоритесь? – проговорил Бэвенс ехидно, выходя на свет, падающий через окно.

Либби была совершенно уверена, что Бэвенс находится в салуне, и не стала бы так откровенничать с Мэриан, если бы знала что он здесь.

На его губах играла ехидная улыбка.

– Правда, может, вы собираетесь выйти замуж за того парня, что живет с вами в вашем доме.

Либби почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.

– Нет, мистер Бэвенс, я не собираюсь замуж за мистера Уокера. – Она вздернула подбородок. – Так же как не собираюсь продавать вам мое ранчо.

Она повернулась и обнаружила, что Мэриан смотрит на нее с недовольным и осуждающим выражением. Прежде чем девушка успела что-либо объяснить, распахнулась дверь и в магазин вошли Сойер и Ремингтон.

Все повернулись к вошедшим, в воздухе повисла напряженная тишина.

– И вы… вы и ваш мальчик живете с этим… – заворчала Мэриан невольным голосом. – Неужели вам не стыдно, мисс Блю? Что бы подумала Аманда, будь она жива?

Либби знала, что бы подумала Аманда и что бы та сказала Мэриан в этот момент. Однако она сдержалась и только промолвила:

– Все совершенно не так, как это преподнес мистер Бэвенс.

Но Либби знала, что ее протест не был услышан. Достаточно было посмотреть на упрямо сомкнутые губы хозяйки магазина, чтобы понять: ей не верили. Она могла бы объяснить, почему у нее находится Ремингтон, но не стала. Она не желала что-либо объяснять в присутствии Бэвенса, особенно если эти объяснения все равно не будут услышаны.