Страница 2 из 8
– Сейчас я тебя, считай, заставила. Ты, главное, не свети ей перед дядей Багиром, он и так с детства нас дразнит. Если увидит, опять сядет на своего любимого конька, – закатила глаза мелкая.
Отец любил женить нас, начиная с самого детства, всё повторял, что Булочка еще ребенком меня приручила. Мы же лишь смеялись над его странной убежденностью в том, что рано или поздно дружба перерастет во что-то большее. Я и Булочка, представить только!
Тая
– Ну как? – спустя несколько часов трудоемкой работы спросила я. Сидела на освободившейся после Лёвы кушетке, закусив ноготь большого пальца, с волнением ожидая вердикта крутящегося вокруг зеркала парня.
Друг еще в самом начале снял с себя футболку, и я невольно скользила взглядом по его накачанной спине, любуясь канатами мышц. Удивительно, что у восемнадцатилетнего парня может быть такое тело… Ох, не о том ты думаешь, Тая! Не о том!
Бедный Лёва получил бы удар, узнай он о моих ужасных мыслишках! Мало того, что завелась во время нанесения татушки, так еще и сейчас продолжала самым бессовестным образом пялиться!
– Офигенно, мелкая! – повернулся он ко мне, сияя, как новогодняя елка.
– Вот видишь! А ты сопротивлялся! Главное – не снимай пленку, пока я не скажу, а лучше я сама ее сниму! И не мочи.
– Есть, товарищ генерал! – шутливо отдал он мне честь, подходя к стулу, на который повесил свою футболку.
– Аккуратист, – закатила я глаза, наблюдая за тем, как он надевает на себя черную, без единой складки футболку.
– Ты же знаешь маму, – как всегда, прикрылся он тетей Надей, но я-то знала, что друг сам до ужаса педантичен, я даже подозревала у него небольшое ОКР из-за его мании к чистоте и порядку.
– Да-да, – снова закатила я глаза, спрыгивая с кушетки. – Не знаю, как мы с тобой уживемся, сам знаешь, какая я неряха.
– Ничего, я справлюсь. Буду ходить за тобой и убираться…
– Ха-ха, очень смешно! – отвлекшись на пиликанье телефона, я зашла в мессенджер и открыла сообщение от мамы, которая спрашивала, успеваем ли мы на ужин.
– Что там? – заглянул в мой телефон с высоты своего роста друг.
– Эй! Ты имеешь хотя бы представление о личном пространстве? – ткнула я его в плечо.
– Мы ходили на один горшок, о каком личном пространстве ты говоришь? – ухмыльнулся этот наглец, по своей ужасной привычке щипая меня за подбородок.
– Совсем ничего от моей Булочки не осталось, – вздохнул горестно этот гад, убирая руку. Раньше там висел кусок жира, за который он любил меня «пощупать», но к тринадцати годам я, слава богу, перестала быть толстушкой, к которой он так привык.
– И хорошо, что не осталось! На ту пампушку никто бы и не взглянул!
– А кто должен на тебя глядеть? – тут же насупился он, окидывая меня подозрительным взглядом. Ну началось! Что папа, что братья, теперь еще и он! Как же меня достали эти мужчины, считающие меня ребенком! Мне, черт возьми, восемнадцать лет!
И ладно Лёва, у него-то в жилах кавказская кровь и все дела, хотя это его и не оправдывает, но моя-то семья без всяких примесей, и они должны понимать, что у меня, как и у любой девушки, должен появиться парень, но не-е-ет, Таечке же рано, Таечка еще ребенок. Бесят! Вот поедем в столицу и посмотрим, какой Тая ребенок!
– Никто, поедем уже домой, есть жуть как охота, – потащила я его на выход.
Глава 2
Тая
– Как хорошо, что Лёва присмотрит за Таечкой! – причитала мама за ужином. – Одну бы я ее ни за что не отпустила жить в большом чужом городе. Там столько опасностей для молодой девушки!
Готовые сорваться слова, что я уже взрослая, я сдержала, потому что это всё равно было бесполезно. Маму не переубедить.
– А кто будет присматривать за Лёвой? – в свою очередь волновалась тетя Надя и, положив мне на руку свою, попросила: – Таюш, ты, пожалуйста, следи, чтобы он ел. Ты точно будешь для себя готовить, а вот он может и забыть. Мужчины, они такие…
– Мам, готовить нам точно будет некогда, но есть и готовая еда, – вклинился Лёва, немного морщась, когда задел за бок краем стула.
Сделав большие глаза, я показала ему, чтобы не палился так очевидно. Внимательные родители обязательно заметят, что что-то не так, и раскроют нас. И тогда пиши пропало! Начнут обсуждать татуировку и решат, что мы бросим учебу и уйдем в большой загул. Они у нас паникеры.
– Звоните каждый день по видеосвязи, – продолжала волноваться мама Лёвы. – Договорились?
– Мам, серьезно, всё будет нормально, мы справимся, – поморщился Лёва, устав от этой навязчивой заботы.
– Они уже взрослые, успокойтесь, курицы-наседки, – осек их дядя Багир. – Они оба присмотрят друг за другом. Так всегда было в детстве, так и сейчас будет. Правда, Лев?
– Конечно, пап, – согласился мой друг детства.
***
– Они нас достанут, – делился он со мной в кухне, куда мы отошли за соком. – Потом еще с проверкой приедут. Вот увидишь.
– Пусть, что нам скрывать? – пожала я плечами.
– Твой бардак, например? – намекнул он.
– Мама к нему привыкла, поверь, она знает, что это никак не связано с моей успеваемостью.
– Твоя привыкла, а моя нет. Сделает неверные выводы. Придется тебе, Булочка, учиться быть не только прилежной ученицей, но и чистюлей.
– Вот это заявление! Ты уже начинаешь строить меня?
– Я не буду ходить среди твоих разбросанных вещей.
– Я не разбрасываю вещи, просто…
– Что «просто»? – приподнял он бровь, сложив руки на груди и глядя на меня как строгий папочка.
– Мы не договаривались, что я буду меняться! Я не для того поеду жить самостоятельной жизнью, чтобы жить как под присмотром родителей! – негодовала я. – Тая, уберись, Тая, будь хорошей девочкой, на такой никакой порядочный мужчина не женится, женщина должна быть хорошей хозяйкой, – передразнивала я маму. – Я хочу свободы!
– Ты не представляешь свободу среди порядка и чистой посуды? – спросил он, не обращая внимания на мою тираду. – В чем твоя беда?
– А твоя? Зачем обязательно жить как в армии? Чистая посуда, всё по полочкам. Это скучно!
– А ты знаешь, что еще с первобытных времен человек воспринимает валяющийся предмет как угрозу своей жизни? Это рождает стресс, Булочка.
– Глядите, какой умник! Стресс рождает то, что надо каждый день прибираться только потому, что кому-то не нравится ходить среди угроз жизни! О, я придумала! – подняла я палец. – Разделим квартиру на зоны. В одной будет стопроцентная чистота…
– А в другой – помойка!
– Я тебя сейчас стукну! Лёва! Еще и Булочкой обзываешься. Я давно уже не Булочка, – разобиделась я. – Называй меня по имени. А то придумаю и тебе прозвище.
– У меня само имя как прозвище, – опять начал он говорить гадости про свое имя, что я очень не любила.
– У тебя классное имя! Не то что мое. Булочка, ну что это такое? Еще бы Пончиком назвали.
– У тебя были милые пухлые щечки, – улыбнулся он, предаваясь воспоминаниям. – А теперь даже пощипать не за что.
– Прости, даже ради твоей любви к щипкам я не верну те килограммы. Брр! – Меня аж передернуло. – Ты не представляешь, каких усилий стоило отказаться от мучного и сладкого. У тебя-то таких проблем нету.
– Это как? – не понял он.
– Не прикидывайся, – легко пихнула я его в каменный пресс кулаком. – Ты хорошо прокачался. Я даже не поняла, как ты превратился из мелкого хлюпика в…
– В кого? И я не был мелким хлюпиком! – вознегодовал он, нависая надо мной. – Так в кого я превратился?
– В самодовольного кретина, вот в кого! – толкнула я его в плечо, отодвигая от холодильника. Не хватало мне только краснеть из-за лучшего друга! Как я вообще могла смутиться? Это ведь Лёва! Мой лучший друг, который знает обо мне больше, чем я сама. В последнее время со мной явно что-то не то.
– Я знаю, что прекрасно выгляжу, девчонки так и липнут, словно пчелы… – самодовольно заявил он, красуясь передо мной.
– Да-да, что им еще делать? Мозгов-то нет, – фыркнула я, доставая сок. – Пойдем, пока мелкий не прибежал, – схватила я его за футболку, тяня обратно в гостиную. Мой младшенький брат Миша, которому было только четыре, любил ходить за мной хвостиком, я, конечно, не возражала, но порой эта его привычка раздражала, так как он мог запросто повторить наш с Лёвой разговор при родителях, что было бы совсем не весело.