(Не)настоящий ангел

Но я просто стискиваю зубы и открываю шкаф, чтобы найти подходящую обувную коробку. Все ради X-Boxa. Ремень уже давно не помогает, так что у мамы новые способы моего воспитания. И я привык платить за слезы мелкой заразы.

Нахожу коробку, укладываю в него хомяка, и под тоскливые вздохи мелкой перевязываю ее толстыми нитками. Мы выходим во двор и крадемся под каштаны. Где дохлого Роджера еще хоронить?

Копать яму приходится найденной палкой. “Ангелочек” стоит на стрёме. Заговаривает зубы соседям, отгоняет собачников, а когда приходит время закопать коробку со сдохшим питомцем, даже не всхлипывает. Держится прямо, как солдат, мужественно опускает на кучку земли сорванные на клумбе неподалёку нарциссы и громко вздыхает. Я отряхиваю руки от земли и становлюсь рядом с мелкой. Мне жаль, что так вышло, самому неприятно оказаться убийцей, но надеюсь, наш договор облегчит и мою совесть, и ее грусть.

Маме она ничего не говорит, на следующий день получает обещанную морскую свинку, колесо и поилку. А уже вечером того же дня я обнаруживаю свой X-Box сломанным.

“Прости, это случайно вышло” – совершенно не соотносится с дерзким взглядом огромных глаз. – “Я случайно на нее села” – убеждает в коварности мелкой заразы.

Но предъявить мне ей нечего, в отличие от меня, она сразу во всем призналась и с гордостью понесла наказание от своей матери.

Так я узнал, что девчонки ничего не прощают.

Глава 10

Ангелина

Жаль, я не пошла учиться на ветеринара. Озолотилась бы.

Когда мне протягивают счет с четырехзначной цифрой, я слегка фигею. Потому что это настолько впечатляющая четырехзначная цифра, что еще немного и стала бы пятизначной. А на карте у меня такой нет. Дома лежит наличка, рассованная по конвертам с надписями “квартира”, “мама”, “туфли” и ни одного “на кота”. Я кидаю злой взгляд на Арсеньева, стоящего в нескольких шагах от меня и внимающего словам коновала, только что с садистским удовольствием шившего морду кота.

Антон держит на руках уснувшего от анестезии мохнатого монстра и важно кивает с совершенно непроницаемым лицом. Конечно, он же очень по-мужски сбросил на меня этот денежный вопрос, чего ему париться?

А все, между прочим, из-за него.

Я вздыхаю и потираю пальцами лоб. Думала, времена унижений из-за надписи “недостаточно средств для совершения операции” уже позади, но, как показывает практика – никто не застрахован. Облокачиваюсь на стойку регистратора и кидаю еще один прожигающий спину взгляд на Антона. Стоит, как монументальная статуя, широко расставив ноги, поигрывает красивой трапецией плеч. Зараза. И задница очень…

– Готово? – поворачивается ровно в тот момент, когда я приклеилась к его впечатляющим джинсам и ловит меня на горячем. Черт.

– Нет, – говорю спокойно, отталкиваясь от стойки. – Жду твоих вливаний.

Брови Арсеньева ползут вверх, красноречиво говоря, какой именно подтекст он услышал. Извращенец.

– Я не убрала, ты не проследил за котом, – опускаю на землю этого человека. – Фифти-фифти. “Мани мэйкс мани” (Деньги к деньгам – прим.автора), – постукиваю по стойке ладонью.

– Вы посмотрите, кто блещет знаниями английского, – сухо говорит он, делая шаг ко мне.

– Твоими стараниями, – поддеваю моего первого горе-репетитора по ненавистному ингишу.

Антон передает мне кота, разворачивает к себе бумажку со списком оказанных услуг, внимательно проходится по нему глазами и хмурится, увидев итоговую сумму. Да, я тоже офигела.

– Оплата картой, – обращается к тетке за стойкой и достает телефон.

– Прикладывайте, – улыбается ему.

Мне так не улыбалась, меня она возненавидела с первого взгляда.

Арсеньев разблокирует экран и прикладывает смартфон к терминалу. Я успеваю увидеть на экране полуголую девицу в откровенном купальнике и снова разозлиться на него. Ну конечно, такой весь из себя мужик. Подошел, заплатил, бабу имеет. Последнее, конечно, меня не волнует, просто купальник с пайетками, серьезно?

Телефон скрывается в кармане джинс, кот снова кочует на руки к засранцу.

– Такси вызови, – кидает он, как только мы выходим из ветеринарной клиники.

– Уже, – печатаю адрес в Uber. Вызываю две машины, одну для Арсеньева, другую для себя, ехать нам на разные концы города. Потом захожу в приложение Сбера. – Карта к номеру привязана?

– Что?

– Номер диктуй, переведу тебе половину.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с пронзительными серыми глазами. Арсеньев смотрит на меня с таким снисхождением, что хочется съездить ему по морде.

– Не надо, – отмахивается и уводит взгляд на дорогу.

– Давай без этого, рыцарь благородие, – кидаю раздраженно. – Не хочу быть тебе должна.

– Тогда самое время оплатить услуги няньки за десять лет, – хмыкает он.

– Это еще что значит?

– Ничего.

– Номер диктуй, – повышаю на него голос.

Записываю с его слов номер телефона, автоматически копирую его себе в заметки, никаких задних мыслей, просто коварный план, которым я наверняка даже не воспользуюсь. Перевожу половину суммы за лечение драного кота и, услышав звук оповещения из мужского кармана, удовлетворенно улыбаюсь.

Там в сопровождающем сообщении маленький сюрприз.

Прислоняюсь плечом к одиноко светящему фонарю возле клиники и ловлю себя на мысли, что все это очень странно. Арсеньев, я, наши перепалки. Словно семь лет назад мы поставили на паузу нашу войнушку и тут же включились в нее, едва оказались нос к носу. Хотя помнится, закончилось все совсем не на этой ноте. Если уж продолжать с того, чем все зафиналилось, то по законам жанра мы должны сейчас кувыркаться на его узкой кровати, пыхтя, как два паровоза.

Скольжу взглядом по крепкой фигуре напротив, оценивая, насколько интереснее это было бы сейчас. Определенно, громче.

Роюсь в сумке и вытаскиваю сигареты. Холодно и голодно, а никотин убивает этих двух зайцев. Подношу сигарету ко рту, зажимаю губами фильтр, поджигаю зажигалкой. Первая затяжка разливается теплом в груди.

– Ты еще и куришь, – кривится Антон, кидая на меня брезгливый взгляд.

– Ой, пожалуйся маме, – отбиваю раздраженно.

Делаю еще одну затяжку и, красиво отведя руку с зажатой сигаретой, выпускаю дым в небо. В моей голове это выглядит очень эротично. Почти как у актрис прошлого века в элегантном манто на плечах и длинным мундштуком в руке.

– Твоей бесполезно. Скажу своей, она знает, как бороться с такими привычками, – не ведется на картинку Арсеньев. – Кстати, когда она вернется, не знаешь?

– Они прилетят в следующую субботу, – очередная затяжка.

– Откуда? – упирает в меня свой недоуменный взгляд.

Вот и любовь сына во всей красе.

– Так ты не знаешь, – расплываюсь в широкой улыбке. – Они с мамой в Турцию укатили. Уже должны были заселиться и опробовать “ультра все включено”.

– Мать недоступна, я думал на даче, – прислоняется к фонарю напротив и устало выдыхает. – Значит, не увидимся.

– Ты просто сын года, – хмыкаю я. – Приехать первый раз за семь лет, без предупреждения, м-м-м, красавчик!

– Кто бы говорил, – громко фыркает он. – Твоя мать хоть наполовину тебя настоящую знает?

Что есть, то есть.

Тушу окурок о бортик урны и выбрасываю. Повисает гнетущая тишина. В сумке раздается вибрация, разрезая напряженное молчание вечера. Вытаскиваю телефон, смотрю на имя и морщусь. Вечер становится все интереснее.

– Да, – холодно отвечаю на звонок.

– Ангел мой, – урчаще произносит Макс.

И я ненавижу то, что от этого голоса по-прежнему бегут мурашки.

Глава 11

Антон

А утром все пройдет, и сердце остынет

И каждый упадет в свою пустыню…

– Чего надо? – рявкает в трубку “ангелочек” напротив.

Я невольно вздрагиваю. Так увлекся ее пухлым ртом, выдыхающим из себя никотин в атмосферу, и тонкими пальцами, держащими чистый яд, что не заметил, как зазвонил ее телефон. Чертовка даже убивает себя так, что хочется присоединиться. Или добить ее быстрее, не полагаясь на пожирающее легкие время. Она просто ужасна, боже.