Страница 13 из 17
С другой стороны, я уже, кажется, послала своё воспитание под один симпатичный белый хвост.
Я вновь возвращаюсь в реальность. Окурок обжигает мне пальцы, но я этого почти не чувствую. Кажется, меня ломает. А ещё холодно. В Англии по ночам всегда холодно и сыро.
Встаю с подоконника, чувствуя, как потяжелела сырая одежда. Ненавижу туман.
Идти по холодному полу - удовольствие не из приятных. Но у меня ноги всё равно замёрзли, так что разницы в температуре почти нет. Пол мокрый, как и всё остальное в этой проклятой стране. Ненавижу Англию: даже на кухонном столе можно увидеть собравшиеся капли влаги и несколько белых крошек.
С жадностью слизываю со стола жалкие крохи белой муки. Язык немного немеет - совсем чуть-чуть. А вообще, у меня такое ощущение, что во рту кошки нагадили.
В окне белеет кошачья улыбка-месяц. Мне кажется, что, если я пригляжусь, то смогу различить острые зубы.
Сначала был кролик. Затем - шляпник-мышь-заяц. Потом - гусеница, превратившаяся в бабочку со странным именем Абсолем.
Теперь я вижу полосатого кота, который задорно мне улыбается. Впрочем, эта улыбка - единственное, что я от кота могу видеть.
Еды в холодильнике нет. Есть горшок с алоэ и кружка с наполовину выпитым чаем, который затянулся коричневой плёнкой. Меня воротит от чая, но я с интересом макаю палец в кружку. Когда я подношу палец к глазам, чтобы осмотреть тёмный налёт, свет вырубается.
Долбаное электричество.
На ощупь скольжу по кухне. Натыкаюсь бедром на стол и зло ругаюсь. Это меня Шляпник научил, он… хм. Кажется, фараоны его недавно повязали. А я говорила ему, что не стоит баловаться с производством, толкал бы себе спокойно и в ус не дул. Что он там варить-то пытался? Химик доморощенный.
В одном из шкафов находится банка. Там раньше был чай. Ненавижу чай. Эта банка всё ещё им пахнет, но на самом донышке я вижу белый порошок. Он немного свалялся, потому что, блядь, это Англия и тут сыро, как в проклятых тропиках в сезон дождей. По крайней мере, туманы тут так же постоянны.
Собираю мельчайшие частицы порошка и облизываю пальцы. Втираю его в дёсны и шумно дышу в баночку, пытаясь вдохнуть остатки.
Розы. Ро-зы. Ро-о-озы. Розы-ы-ы-ы.
Они какого должны быть цвета? Судя по названию, ро-зо-вы-ми.
А тут никакого воображения, всего два цвета на выбор: белые или красные. Розы в этом саду (да-да, у меня уже болит голова) должны быть красными, и плоские люди-карты их перекрашивают, потому что они посадили белые. Почему люди плоские? По ним ходил слон? Я видела слона, когда мы с maman были в цирке, тот вполне мог бы утрамбовать человека до такого состояния.
Красная королева будет недовольна белыми розами, людьми-картами и моим голубым платьем с белым передником. Да что там, платье мне самой не нравится.
Когда королева подходит совсем близко, я чувствую запах железа. Он очень стойкий. И, чтобы проверить свою догадку, я подношу к лицу палец, что окунула в красную краску.
Свет померк… кажется, я сознание потеряла.
Кровь.
Краска, красная, как кровь. Кровавая краска. Много букв “к”, у меня на них аллергия, как и на розы.
Квартира удручающе-пуста. Я бы попыталась продать матрац, да только он никому не нужен и с доплатой. К тому же, спать на полу всё же холодно и сыро. На стенах белые прямоугольники, напоминающие о висевших тут когда-то картинах. На полу такие же от мебели.
Я стою в дверях, разглядывая свою комнату. Жалкое зрелище. Зато у меня есть матрац и почти нетронутая аптечка.
Жрать хочу.
О, почти нетронутая аптечка!
Крикет - глупая игра. А фламинго - глупые птицы.
Снотворное. Мило.
Сколько мне надо таблеток? Двадцати хватит? Больше нет.
А то ломает сильно.
Я бегу, опять бегу! Ну, нет! Это же просто нечестно! Как могут раздавленные слонами люди-карты так быстро передвигаться?! В конце концов, я же ЛЕДИ, так почему они мне не поддаются?
А платье всё-таки дурацкое, цепляется за кусты и мешает бежать. Но я всё равно бегу…
- Алиса? Алиса, дочка!
…бегу и бегу, сколько хватает сил. А вот и нора, и я выбираюсь из неё наверх, платье цепляется за торчащие корни, и карты лезут за мной, но я закрываю нору большим плоским камнем и судорожно вздыхаю.
Выбралась я явно где-то не там, где надо было. Море вокруг, ветер завывает, холодно…
Почему так холодно? Кто-нибудь, согрейте девочку-наркоманку с такими красочными глюками.
…женщина, такая красивая, какой я раньше не видела, стоит по колени в солёной воде. Улыбается. Только глаза у неё злые, холодные, синие, точно сам океан. Женщина кривит ярко-красные губы, когда смотрит на мужчину, что зовёт её с берега. Кажется, она что-то считает. Мне, если честно, не интересно, и я отворачиваюсь от неё.
В другой стороне порт. Я не могу разобрать названия кораблей, но ясно вижу, как бледная женщина в жёлтом платье приставила мачете к горлу капитана одного из судов. На ткани платья явно проступают бурые пятна, а в желтизне глаз дикарки я вижу какое-то мрачное удовлетворение. Капитан отрывисто кивает, говоря, что он отправляется в Новый свет, мачете опускается, и теперь дикарка выглядит почти удовлетворённой.
Это мне не интересно. Я поднимаюсь с камня, но тут же быстро на него запрыгиваю. Не хочу выпускать карты, хотя, наверное, они бы размокли от воды.
Над океаном медленно парит мальчишка в зелёных одеждах. Он выглядит не старше меня, но глаза у него пустые, как у трупа, и даже тёплый неровный огонёк, вьющийся вокруг него, не согревает ему взгляда.
С трудом отвожу глаза. Если есть порт, значит, есть рынок. Я с опаской смотрю на камень, но тот, кажется, больше не шевелится.
Когда я прохожу совсем рядом с кромкой зеленоватой воды, то бледная рука пытается схватить меня за лодыжку. Я скидываю со своей ноги чужую конечность и кривлюсь от отвращения, увидев оскал полубезумной мегеры.
-…теряем её!
- Разряд!..
Рынок оказывается совсем рядом, мне нужно было сделать всего несколько шагов. Тут шумно, пахнет рыбой и гнилью. Очень много лавочек и странных людей.
На глаза попадается бордель. У него почему-то прозрачные стены, и я могу видеть всё, что происходит внутри. Я вижу, как несколько матросов буквально ломают захлёбывающуюся в восхищённых стонах девушку. По-моему, это отвратительно. Хотя, может, я просто ещё не доросла до такого… кого я обманываю, я надеюсь, что и не дорасту.
Бордель соседствует с храмом, где смуглая девушка с белыми волосами и широкоплечий мужчина возносят богам молитву. Это странно, потому что их песни и стоны из борделя сплетаются, и мне становится неудобно от таких богохульных звуков.
Рядом - арена, залитая кровью. Или краской. Всё красное, можно было бы покрасить много роз. На арене, злобно скалясь, кружат две женщины: разъярённая накрашенная азиатка и одетая в шкуры европейка. Да уж, дружба народов. За этим танцем с восторгом следит очень бледная брюнетка, которой, кажется, нравится кровь.
Если поднять голову, то можно увидеть башню, одиноко возвышающуюся над миром где-то вдалеке.
Мимо меня проходит некое существо, что похоже на помесь человека и лягушки. Время от времени это существо начинает хохотать, и мне почему-то кажется, что тени следуют за этим невесёлым смехом. Совсем рядом с тенями скользит бездумно хлопающая ресничками девушка, похожая на куколку, что крепко держит свою головку, будто боясь, что та отвалится. Хотя, кто её знает, может и правда отвалится. Ведь идёт же рядом с ней полусгнивший труп некогда прекрасной девушки?
Больше всего внимание привлекает шатёр. Около него на ковре сидят двое. Человек с синей кожей, что трепетно сжимает ладонь какой-то арабской принцессы, грустно мне улыбается. Так, будто мы давно знакомы. Я сажусь рядом с ним, прямо на расшитый золотом ковёр.
- Хочешь уйти отсюда, красавица? - спрашивает синекожий.
Я мотаю головой. Не хочу обратно в Англию.
Меня настигают люди-карты, перепачканные в белой краске.