Имя им Легион

- Искать панацею! - Чоппер подпрыгнул, чуть не опрокинув одну из скляночек. Засуетившись, пытаясь её поймать в полёте, оленёнок задел шляпой вторую, и в итоге оказалось, что все склянки опрокинуты. - Ой-ой-ой!!!

Монки рассмеялся. Да, хоть Чоппер этого не знает, но он сам - лекарство от многих болезней. В частности, от депрессии. Как можно вообще задумываться над чем-то отвратительно-грустным, когда рядом с тобой такой милый плюшевый оленёнок, неуклюжий до неприличия и весёлый до одури? А так же по-настоящему прекрасный врач.

- Там было что-то важное? - всё ещё посмеиваясь, спросил Луффи.

- Н-нет, ничего такого, что нельзя заменить. Просто это был эксперимент: мне надо было их смешать и посмотреть, что выйдет.

- Зато теперь, - Луффи смотрел на стремительно меняющую свой цвет лужицу. Монки вздохнул полной грудью, больше не ощущая резкого запаха, который неожиданно сменился на приятный аромат лаванды, - ты знаешь, что произойдёт.

- Ты не договорил? - Оленёнок схватил полотенце, оставленное Зоро на палубе, и принялся вытирать лекарство.

- Ах, да… - Монки посмотрел на горизонт. Красное солнце, подарив последний луч морю, окончательно утонуло. - Ты не можешь изобрести лекарство.

- Я всё могу! Я буду стараться!

- Предположим, - в который раз повторил Луффи. - Что ты будешь делать?

- Буду стараться до последней капли крови!

- Чоппер. - Луффи устало вздохнул. - Пожалуйста.

Оленёнок неуютно поёжился, переступая с копытца на копытце. Он никогда о таком не задумывался, будучи уверенным, что обязательно спасёт всех-всех-всех, раз он не смог спасти Хилулюка. Мало того, что не смог, так ещё и помог умереть!!!

- Я… буду ждать. Буду пробовать и ждать, - тихо пробормотал Тони. - Такое бывает: болезнь захватывает сначала тело, затем - ум, но потом она может отступить. Главное… нужно пытаться. И всё выйдет, болезнь отступит.

- Хороший ответ, - ,кивнул Луффи. - Куда ты так спешил?

- А! - Чоппер, очнувшись от раздумий, быстро подобрал пустые скляночки. - Я искал Робин, она обещала мне дать какую-то книгу по ботанике. Вот…

Немного поморщившись, Луффи натянул на лицо привычную улыбку. Было необходимо как-то отговорить Чоппера от столь глупой затеи, но вопрос “как”, видимо, становился его излюбленным.

- Робин недавно нашла новую книгу в каких-то руинах. Я не думаю, что стоит её беспокоить.

- Не стоит так думать, капитан-сан. - Нико, а точнее, один из её клонов, вышел из камбуза, неся два коктейля: один, видимо, предназначался Чопперу, другой она собиралась выпить сама. Как Луффи определил, что это не сама археолог, а всего лишь её подделка? Весьма просто, у Робин не было при себе книги. Мугивара не думал, что она расстанется с ней так просто. - Чоппер-кун, идём, я сейчас у себя в каюте. Ах да, забыла! - Несколько рук выхватили у доктора склянки, кидая их своим двойникам. - Я отнесу это в твою каюту, но не мог бы ты мне помочь? Видишь ли, я забыла книгу. В аквариумной комнате. Капитан-сан, вы же не против, что я заберу у вас собеседника?

Луффи только бессильно скрипнул зубами. Очередной вопрос “как”, а точнее, “как остановить Чоппера”, застрял у него в глотке.

- Конечно. Тем более, что мы закончили, - сухо отозвался он, переводя взгляд на небо. - Чоппер быстро засеменил в аквариумную комнату, а капитан покачал головой. - Робин.

- Да?

- Я доверяю тебе. Тебе, но не этой чёртовой книге. - Археолог только неслышно рассмеялась, уходя в сторону кают.

Он зол, зол до невообразимости, пожалуй, зол сам на себя. Не на Робин, что не сумела справиться с соблазном, не на милого наивного Чоппера, а на себя. На свою собственную глупость, на вновь ощущаемую беспомощность и на свою жизнь в целом. Смотря на небо, Луффи пытается успокоиться, но это лишь злит его ещё больше.

Всплывают старые воспоминания: от смерти Сабо, где он, идиот-Мугивара, показал себя настоящей тряпкой, до смерти Эйса, где эта тряпка оказалась половой. Луффи вспоминает каждый свой промах, даже не думая делать поблажку на свой возраст, неопытность или обязательства, ведь он капитан. Капитан не имеет прав на ошибку, а он совершил их достаточно для смертной казни. Да что там “смертная казнь”! Он совершил достаточно оплошностей, чтобы его накама от него отвернулись, а ему было бы не в чем их попрекнуть.

Подобно наступлению темноты, его злость тоже сгущается всё больше и больше. Теперь Луффи понимает, что не один виноват во всех своих промахах: а как же любящий дедушка? Отец, который его бросил? Та невероятная куча недоброжелателей, что его команда повстречала по пути? И, конечно же, правительство. Его вина сравнима разве что с виной рыжеволосого Шанкса, что так уверенно пнул ничего не осознающего мальчишку в океан страстей.

Но! Больше всех виноват Золотой Роджер. На его плечах лежит вина за миллионы смертей, что пираты встречают в поисках сокровищ.

Мугивара больше не может лежать, он вскакивает на ноги, ощущая приближающийся шторм. Ветер бьёт его по лицу, заставляет щурить слезящиеся глаза и распахивает полы красной кофты, обнажая изуродованную шрамом грудь. И из этой груди рвётся крик, Луффи не в силах его сдерживать.

Его яростный вой встречает рокот грома и первые молнии, слепящие глаза. Луффи, не желая сдерживать ярости и будучи не в силах найти более подходящую мишень, начинает бить по воде. В каждый удар, каждый взмах кулака он вкладывает ту обиду и боль, что не мог выразить на словах. Но больше всего в ударах той животной ненависти, что так старательно скрывал капитан.

В конце концов, он падает на колени, тяжело дыша. Гроза обошла остров, к которому причалили Мугивары, но шторм в душе их капитана всё ещё бушевал.

- Сатана, - чудится Луффи голос его Археолога. Не в силах побороть себя, он смеётся так громко и надрывно, как только позволяет осипший голос.

Он знает, что значит это имя. Он смеётся от этого знания.

Когда он выдыхается, а капли морской воды на руках забирают последние силы, Монки прячет лицо в ладонях. Луффи хотел бы попросить у каждого в этом мире прощения, но сорвал голос. Он шепчет свои мольбы, не совсем понимая, что творит.

Но ему плевать.

Он ведь знает, что “Сатана” означает первородный гнев.

========== Дагон ==========

Тяжело видеть, как твои друзья становятся сущими дьяволами, а их пороки, до того нежнейше оберегаемые сердцем и упрятанные в самые тёмные уголки души, вырываются наружу.

В самом деле, если подумать, то они сами виноваты. Но кто безгрешен в этом океане?

По крайней мере, уж точно не он сам. Клаубаттерман, носящий имя Тысячи солнц, был агрессивен, как и его создатель, и совсем немного помешан. Его создали людские души и сердца, два с половиной года назад. И два года корабль провёл в одиночестве, будучи не в силах отыскать свою команду. Это злило Саузенд Санни, но и поделать он ничего не мог. Он вообще ничего не может, кроме как наблюдать за происходящим.

Злится Санни почти так же, как и капитан, но выразить свою ярость ничем не может : Френки слишком хорошо потрудился над своим детищем, даже скрипеть нечему.

Саузенд Санни стоял за плечом Луффи тогда, когда Нико Робин, с её влажными блестящими глазами и спокойной улыбкой, притащила на борт книгу. Лев оскалился, едва женщина ступила на палубу, но, подобно капитану, ничего не мог поделать. Он проследовал за Нико Робин в аквариумную комнату, в которой он обычно и обитал - эта комната являлась местом для сбора всей команды. Часто Мугивары праздновали тут какой-либо день, ведь у пиратов праздник ежедневно, или прятались от плохой погоды, проводя время за картами. Искусник-кок готовил поражающие по своему виду и, скорее всего, вкусу коктейли. А как всем известно, именно то место, где вся команда часто бывает, и есть сердце корабля.

Лев следует за свихнувшейся Робин, опасливо прислушиваясь к своим чувствам. Он не может с уверенностью сказать, что это не очередной план археолога, а действительно сумасшествие - Нико была “тёмной лошадкой”, её планы не раскрывались до самого конца. Но Санни не нравилось то, что принесла женщина с собой.