Мёртвое сердце

Фамилия с чем-то у Лили ассоциировалась. Но, как и всегда, попытки вспомнить хоть что-то вызывали только тупую головную боль. Лили к ней настолько привыкла, что уже даже не пыталась вызвать воспоминания, если чувствовала приближающуюся мигрень.

— Нет, не испугались. Но вы же вроде говорили, что ко всем надо относиться с уважением, — заметила Лили.

— То, что я их уважаю как банкиров, не значит, что они мне по душе. К тому же… я ненавижу эти вагонетки!

— Мне тоже не понравилось, — поддакнула Лили. — Мы как-то были с приютскими в Лунопарке…

Разговор плавно перешёл на маггловские способы развлечения. Когда и Септима, и Лили вновь стали чувствовать себя нормально, а их головы перестали кружиться, профессор предложила:

— Пойдём, наконец, за покупками. Или вы голодны и нужно заказать что-нибудь кроме лимонада?

То, что Эванс не сделал ни глотка, она как-то не заметила.

— Ну… — Лили будто прислушалась к своему организму, а её взгляд на мгновение потерял концентрацию. — Нет, я думаю, нет. Можно идти. О, а у магов есть цветные карандаши? Ручки? Чернила? Давайте первым делом пойдём в канцелярию! Эванс, как думаешь?

Эванс только пожал плечами; проигнорировать прямое обращение он не мог. Предложение Лили его абсолютно не удивило — каждый в приюте знал о любви девочки ко всякой канцелярии вроде ручек, карандашей, блокнотиков и прочего.

— Конечно, идём. Где-то тут был неплохой магазинчик, — Септима замолчала, когда Лили выскочила из-за столика и во всю прыть поскакала к одной из лавок. На вывеске был изображен свёрнутый свиток, так что было совершенно не ясно, почему Лили решила, что именно там она найдёт всё, что нужно. — Она всегда такая активная?

Эванс, проигнорировав её вопрос, встал из-за стола и пошёл за сестрой. Септиме оставалось только покачать головой: у мальчика совершенно точно будут проблемы с другими детьми в школе. Вряд ли его примут в какую-нибудь компанию, будет вообще хорошо, если над ним хотя бы не станут издеваться.

Идеальным факультетом для Эванса был бы Хаффлпафф, но Септима прекрасно понимала, что брата и сестру надо обязательно рассматривать как одно целое, как Гензель и Гретель или Кая и Герду. А младшая Эванс, если судить по её неутомимому характеру, общей доброжелательности и храбрости, граничащей с дуростью, — в незнакомом месте спокойно убежала от сопровождающей! — попадёт на Гриффиндор. И Септима была бы абсолютно нелогичным человеком, если бы думала, что старший Эванс согласится покинуть свою сестрёнку.

С другой стороны, иногда Шляпа разделяла даже близнецов. Кто знает, что творится в сознании у древнего артефакта?

Колокольчик на двери тихо звякнул, когда профессор вошла в тёмное помещение лавочки. Пахло свежим пергаментом и книжной пылью, а тишина нарушалась лишь приглушённой беседой Лили и продавца. Старик, содержащий лавочку, добродушно улыбался в ответ на вопросы Лили, отчего в уголках его глаз залегали глубокие морщины, точно на сухой потрескавшейся почве.

— Нет, маги не пользуются ручками, — звучал его размеренный и спокойный голос, который бывает только у тех, кто очень долго жил, — но это не мешает вам, юная леди, привезти их с собой, купив в каком-нибудь маггловском магазине. Увы, маги весьма консервативны в выборе предметов для письма: перья, чернила двух цветов, красного и черного, редко — простые карандаши. Даже магические портреты выполняются исключительно зачарованными масляными красками и ничем иным.

— Что?! — возмутилась девочка, забавно округлив глаза. — А как же гуашь? Акрил? Пастель?! Да хотя бы акварель, в конце концов!

— Ничего из этого, — пожал плечами продавец, собирая в небольшую шкатулку два набора для письма. — Исключительно масло. Ну, в эпоху Ренессанса кто-то пробовал ввести другие материалы — в основном, конечно, кровь. Картины, выполненные кровью, до сих пор весьма почитаются… но, как вы понимаете, мода не прижилась: многие посчитали подобные материалы антигуманными, ведь редко художник рисовал собственной кровью. О, добрый день, — заметил продавец Септиму и Эванса. — Вам тоже нужен набор для первокурсника?

— Мы с девочкой, — поспешно отмахнулась Вектор. — Лили, ты уже купила всё, что хотела?

— Нет! — от эмоций девочка даже притопнула ногой. — Тут ничего нет! Только чернила и перья, перья и чернила! И краски, масляные. Но я совершенно не умею ими рисовать!

— Ну, я могу порекомендовать неплохую лавочку на одной из маггловских улиц, — предложил продавец. — Её держит мой сын, который, к счастью для него, родился сквибом — мальчик всегда больше тяготел к простецкой жизни, а не к варке зелий или ещё чему-нибудь магическому.

— Сквибом? — непонимающе хлопнула ресницами Лили.

— Волшебник, лишенный дара колдовства, — старик закрыл шкатулку на крохотный замок, обвязал её лентой и убрал в пакет. — Прошу. С вас галлеон, помимо двух стандартных наборов для письма я положил некоторые не особо распространённые вещи, вроде зелёных чернил или перьев сокола. Чертить ими одно удовольствие.

Старик принял плату с лёгкой улыбкой. Да уж, давно он не встречал столь влюблённых в письмо девочек, помнится, последняя приходила лет двадцать назад, такая же рыженькая и зеленоглазая…

Глаза старика затуманились, а в следующий миг он уже не мог вспомнить, как именно выглядела та девочка, что двадцать лет назад просила его изготовить изумрудные чернила как на письме из школы.

— Куда пойдём теперь? — миролюбиво спросила Септима, рассматривая донельзя довольную Лили. Девочка будто бы светилась изнутри от распирающего её счастья.

— Ну, я бы пошла в тот художественный магазинчик, что нам посоветовал продавец, — призналась рыжая, — но сначала, наверное, надо закончить тут. Мы же одни не сможем выбрать покупки. Братик, ты куда хочешь?

Эванс посмотрел на свою сестру, но его взгляд словно прошёл сквозь неё. Создавалось впечатление, что он не видит девочки перед собой.

— Волшебная палочка… было бы неплохо, — в конце концов сказал он, вновь замолчав.

— Это в лавку Олливандера, — задумалась Септима. — Давайте так: сначала зайдём за учебниками, нам как раз по пути, а уж оттуда — за волшебными палочками. Кстати, мы будем проходить мимо волшебного зверинца, так что, если захотите, сможем купить вам сову, кота или ещё какую живность.

— У нас уже есть Малиновка, — оскорблённо фыркнула Лили, скрещивая руки на груди.

Эванс предсказуемо промолчал.

В книжном магазине они провели действительно не так уж много времени: всего пятнадцать минут, десять из которых им пришлось простоять в очереди, а пять — прождать, пока усталый продавец не вынесет два комплекта учебников из подсобки. Мимо зоомагазина Лили прошла, надменно отвернув нос и не смотря под ноги, из-за чего чуть было не упала на пыльную дорогу. К счастью, её брат вовремя подхватил падающую девочку.

— Аккуратнее.

— Ой, да ладно тебе. О, смотри, кажется, нам туда! — Лили указала пальцем на вывеску, с которой давно стёрлась позолота и отпали декоративные камни. — Олливандеры… производят палочки с… с какого?

Эванс промолчал.

Септима проследовала за детьми, что быстро юркнули в полутьму магазина. В нос ей тотчас ударила сильная смесь запахов: полироль для волшебных палочек, книжная пыль, древесина и что-то горелое, перья или волосы. Вектор с негодованием подумала, что вотчина Олливандера совершенно не изменилась с момента покупки её собственной кедровой палочки.

— О, клиенты?

Олливандер, весь в пыли, грязи и паутине, вынырнул откуда-то из-под прилавка, отфыркиваясь и размахивая тощими сухими руками. Старик был одет в какие-то лохмотья, которые, возможно, много лет назад были мантией.

— Хм, а я вас знаю? — задумался мастер. — Пожалуй, нет. Представитесь?

— Лили Морриган Эванс, — на этом имени мастер довольно сильно оживился. — И Эванс. Просто Эванс.

— Да, да, приятно, весьма приятно. Как же я вас не узнал, мисс Эванс, мистер Эванс? О, моя ошибка, большая ошибка, ужасная ошибка! — Олливандер всплеснул руками. — Я знаю, конечно же знаю, что вам подойдёт…