Восход

– Придурок, будто не знаешь, что закрыты они из-за террористов! Сдохнуть хочешь, а? Знаешь, это вообще-то больно – превращаться в кровавое месиво, когда кости ломаются и кожа обгорает и слезает, и вместо твоей рожи остается обугленный череп!

«Зачем, зачем она мне это говорит…»

На слове «череп» она внезапно схватила его за волосы, а затем дала резкую пощечину, так, что слезы брызнули из глаз.

Он попытался открыть дверь в подъезд, но не тут-то было.

– Ку-уда? Опять от матери убегаешь? Кому ты там сдался?!

– Мне домашку надо делать… – тихо проговорил он. Иногда этот прием срабатывал.

– Идиот… Просто идиот. Даже не слышит, что ему говорят.

«Неужели не сработало…»

– Иди, делай.

Мысленно поблагодарив всех богов, Рэйт проскользнул в комнату. Сидя за столом и сосредоточенно глядя в экран, он слушал, как мать, собираясь на работу, бормотала, что лучше бы у нее родилась девочка, у которой явно было бы больше мозгов, чем у этой бездушной машины.

Когда она, наконец, ушла, он вздохнул с облегчением. В предвкушении полного смысла дня он достал рисунок.

– Слушай, а что ты думаешь насчет этих террористов?

Две девчонки-школьницы весело шагали по улице с мороженым в руках; атмосфера прогуливания бодрила, приятно бегая по позвоночнику.

– Блин, Лара. Заколебали вы все уже. Ну террористы и террористы – сколько их уже было и сколько еще будет? Когда они уже до нашей нудилки доберутся…

Обе засмеялись.

– Но ведь говорят, что эти какие-то особенные. Типа и правда новый вид людей. Да не смотри на меня так! Я помню, что нам говорили, что это какие-то религиозные фанатики. Но, блин, после этого репортажа очевидца из Третьей Зоны, как-то, знаешь…

– Он что, не сдох?

– Не знаю, но он успел рассказать то, что видел. Их слова о том, что они – сверхлюди, не совсем беспочвенны.

– Я тоже хочу такую траву, – фыркнула другая девочка. – Говорят, в Третьей Зоне ее много…

– Да блин. Ладно, проехали…

– По мне так, – она лизнула мороженое, – простые идиоты. Второе пришествие этого, как его… короче, я прогуляла историю в этот день, но ты умная, ты поняла.

Собеседница Лары частенько прогуливала, и очень зря. Потому, что если бы она пошла в школу сегодня, то узнала бы, что объявлено чрезвычайное положение и что из дома выходить категорически не рекомендуется.

И не случилось бы того, что произошло затем, а именно: земля под девочками обвалилась, и они, вперемешку с глыбами плитки и бетона, провалились в подземку, во время полета перемалываемые обломками.

Метро в этом месте находилось очень близко к поверхности.

– Послушайте очень внимательно. Я сейчас скажу вам то, с чем теперь напрямую, к сожалению, связано ваше будущее.

Дети и без того сидели тихо. Занятия в школах возобновились – теракты переместились в другие районы, к тому же, их зачинщики охотно шли на переговоры, выдвигая свои требования.

Говорящий немного помешкал, думая, с чего бы начать.

– Думаю, – начал наконец он, – что для вас сейчас самое главное – это личная безопасность: ваша и вашей семьи.

Из некоторых уголков большого овального зала послышались едва сдерживаемые всхлипывания.

– Так вот, – продолжил человек; у него почему-то начала подрагивать часть лица. – Терактов в нашем городе в ближайшее время не предвидится. Если вы увидите террориста на улице – что-либо делать бесполезно: защитить вы себя никак не сможете, даже если будете полностью вооружены.

Стоящая неподалеку директор кашлянула.

«Ах да, это же школьники… Давай, соберись. Мэр города, а ведешь себя, как тряпка».

– Но по улицам они, как правило, не ходят, – прибавил он; лицо растянула наитупейшая за все время выступлений перед публикой улыбка.

Он в отчаянии поперебирал пальцами. Прошелся взад-вперед. Некогда, совсем некогда было готовить речь сразу после смерти жены.

Затем он остановился, резко обратил взгляд на зал и выпалил:

– Короче говоря. Это Четвертая Мировая. Понимаете? Война!

По залу, казалось, прошла волна ужаса.

– Однако, после войны хотя бы остаются живые. Вы ведь все учили про Третью Межпланетную, да? Ну и про Вторую, про Первую…

Отличники явно не ожидали, в связи с чем им придется вспомнить все, что они вызубрили.

– А тут… – мэр внезапно начал широко улыбаться, – живых людей не останется. Потому что у террористов есть только временные условия. Нет, это не Четвертая Мировая война, нет… Это Первый Мировой… геноцид.

Это потом уже, после того, как истерящего мэра вывели из зала, детям объяснили ситуацию более доходчиво. Насчет геноцида он, конечно, слегка загнул. Организация, уже стершая с лица планеты Третью Зону вместе с ее жителями – этот район был самым отсталым – все же не собиралась уничтожать всех. Людей, состоящих в ней, было крайне мало; на первых порах построения нового государства им нужны были люди с мозгами. Теракты же были средством воздействия на правительство: руководящие должности им тоже были нужны.

Рэйт теперь ходил как на иголках. Он слишком привык не принимать участие в реальной жизни, а тут ему на голову обрушилось нечто невероятное.

Они с легкостью перебили армию Первой Зоны, когда те в экономических интересах послали подмогу Третьей. Первой Зоны! Той самой, которая стала ключевой в победе в Третьей Межпланетной, той, которая для многих – земля обетованная. В битве между высокотехнологичным оружием и тем, что дано этим людям от природы, победило второе. Последние обрушились, словно стихийное бедствие, которое можно предсказать, но невозможно предотвратить.

Рэйт сам не знал, почему его так завораживает этот факт. Вообще-то, он считал вполне логичным то, что люди более высокого порядка должны вытеснить низших. Жаль только… что низшим в данной ситуации будет и он сам.

Организация представляла для него интерес и по другой причине. На протяжении всей жизни он чувствовал некую иерархию, пронизывающую общество. И базируется она не на социальном положении и даже не всегда на заслугах и уровне интеллекта – хотя последнее, он чувствовал, частенько присуще людям высшего порядка. Однако есть еще что-то – оно дается от рождения; за одну жизнь это не достигается и это не отнимешь – но оно сразу чувствуется подобными. Что-то вроде более развитой духовной организации, наличия безоговорочного стремления к высокому – как и высоких стремлений – пусть порой подсознательных или заглушаемых. Естественно, что такие люди более самодостаточны; они часто используют общество как инструмент или как театральный помост для спектакля собственной жизни. Однако это не значит, что им не нужна поддержка; ровно так же это не значит, что высокие стремления всегда идут по горизонтальной шкале в сторону плюса.

И теперь Рэйту было интересно, обладают ли люди из Организации этими качествами. Если да, и при том имеют такие выдающиеся способности – что ж, прощайте, людишки. Уступите место тем, кто выше.

– Мрази, пусть катятся отсюда! Чем они лучше меня?

– Да хватит, хватит уже об этом говорить, хватит!.. – послышался плач девушки в ответ на резкое высказывание одноклассника.

– Да кто они такие?! Не для того мой отец воевал в Третьей Межпланетной, чтобы потом пришли какие-то проходимцы! – не унимался он.

Девушка уже плакала в голос; к ней подбежала подруга, принявшись успокаивать.

Небольшая группа молодых людей яростно обсуждала действия Организации; этот, кричащий, видимо, был инициатором.

– Эй, придурок, а ты чего молчишь?

Вопрос был обращен к Рэйту, который, как обычно, забился в угол класса за последнюю парту.

«Ну какого, какого черта ему от меня надо».

– О-о-оу, да вы посмотрите, какой взгляд! – парень подошел к Рэйту. – Да он сам на террориста похож, не правда?

Обрадовавшись новой затее, люди подходили один за другим.