Верховный ван

– Собираюсь.

– Твоя рука ещё плоха.

– Сойдёт.

Ингвар рассмеялся.

– Давай я помогу тебе, я заплёл тысячи кос своим воинам! – сказал он, шагнув ближе.

Рейван опустил руки и покорно вздохнул.

– Окажи мне честь, ван, – ответил он.

Ингвар выдвинул ногой табурет.

– Давай, садись.

Рейван уселся, и Ингвар встал у него за спиной, ухватив в кулак волосы. Лязгнула сталь, Рейван вздрогнул. На пол упала прядь.

– Что ты делаешь? – дёрнулся он.

– Сиди тихо. Ты волк Нордхейма и будешь выглядеть как у нас принято, – сказал Ингвар, водя лезвием над ухом Рейвана. – За лишние волосы никто тебя не ухватит в бою, а коса прикроет шею от лихого удара.

Рейван покорился власти вана.

Заплетая пряди сыну, Ингвар впал в тоску от того, что скоро ему предстоит отпустить Рейвана, так и не открыв ему правды. За прошедший месяц, что сын его был при нём, Ингвар воспрял духом и будто больше не чувствовал себя старым.

Ингвар желал разделить с сыном веселье и жизнь. Он хотел передать ему наследие, что оставили ему предки, поведать хитрости, что познал за свою долгую жизнь, и научить сражаться бок о бок с волками Нордхейма.

– На тебе руны – и ты не пытался узнать, из какого ты клана? – решился спросить Ингвар.

– Не пытался, – ответил Рейван. – Ты хочешь видеть во мне рисса, но я – кзорг, Ингвар. Я ничего не знаю из своего прошлого, да и не хочу знать.

Ингвар громко хмыкнул.

– Почему это должно меня волновать? – пожал плечами Рейван. – Какой-нибудь рисский воин уложил какую-нибудь набульскую девку. Их ненужное отродье оставили на дороге – обычное дело.

Движения пальцев Ингвара в волосах Рейвана стали резкими и даже злыми.

– Руны на твоём теле говорят о том, что ты родился в семье и отец твой был знатен.

– Что тебе известно об этом? – Рейван развернулся, и Ингвар выпустил его волосы.

Взглянув в глаза сыну, Ингвар поперхнулся. Горло его пересохло, а слова все разлетелись. Он хотел начать этот разговор, но не мог набраться сил.

– Пойдём со мной, – выдохнул он.

Рейван поднялся, перевязывая на ходу конец косы остатками ремня. Они прошли через двор прямиком к крепостной стене, где росли старые дубы.

– Вот погляди, – Ингвар махнул рукой на срубленный дуб. – Вот этот пень – это ты.

– Так меня ещё никто не называл.

– Я не то хотел сказать, – замотал головой ван. – Этот дуб, – показал он, – это я. А это – ты, мой сын. Я думал, ты мёртв!

Сумерки, что стояли вокруг, расступились перед Рейваном. Кровь застучала у него в голове. Он поглядел на размашистые ветви многовековых дубов и чуть не упал, оступившись перед их величием. Взгляд Ингвара сокровенно горел, и руки его были распахнуты, словно призывая к объятию. По жилам Рейвана пополз мерзкий холод, напомнивший ему о приказании Харон-Сидиса.

– Проклятье, – выругался Рейван, опустив голову.

– Твоё настоящее имя Эйнар, – сказал Ингвар. – Ты мой сын. Тебя выкрал набульский царь!

Рейван поглядел на отца исподлобья.

– Мы враги с тобой, – произнёс он.

– Это они наши враги! – взревел Ингвар, выступив из тени крон и схватив Рейвана за плечи.

– Я кзорг! Причастие держит меня на кровавой цепи! – прорычал Рейван. – Мне не по силам ничего изменить. Зря ты всё это рассказал.

Ингвар зарычал, словно попавший в капкан зверь.

– Ох, боги! Я жалею, что не поставил Харон-Сидис на колени, когда мог это сделать! – выругался он. – Но тогда твоя мать не стала бы моей и у меня не появился бы ты…

Ингвар обвил ладонями шею Рейвана и прислонился лбом к его лбу.

– Они сделали нас врагами! – прорычал он. – Сделали тебя пленником, чтобы я вновь не пошёл на них войной! Подлые твари!

Рейван стоял в напряжении, опустив руки на плечи отца в попытке не допустить большей близости. Он пытался сопротивляться, но с каждым мгновением только ослабевал. Он видел прямо перед собой кромку седеющих бровей отца, его пылающие неистовством глаза, глубокие мужественные морщины… Жёсткая седая борода вздымалась от того, что Ингвар скрипел зубами. Рейван ощутил его запах. Это был запах вождя большой волчьей стаи, сильного и грозного вожака. В его лапах Рейван чувствовал себя лишь маленьким мальчишкой и не смел пошевелиться.

– Пошли пировать. Нас, верно, уже ждут, – сказал, наконец, Ингвар, выпустив сына.

Рейван бросил взгляд на худенький пень, оставшийся от срубленного молодого дуба. Чувство несправедливости укололо под ключицей.

«Я ничего не знал и спокойно жил!»

Больше всего Рейвану захотелось тотчас покинуть Нордхейм и забыть о произошедшем. Но в жилах гудела кровь и пела ему, что он должен идти с Ингваром и быть сегодня для него сыном.

«Грянет ночь, и я совершу задуманное, – утешил он себя. – Исполню приказ и вернусь в Харон-Сидис. Причастие избавит меня от терзаний».

Они вышли в большой зал. Сигги ждала Ингвара за столом, не притрагиваясь к блюдам. Молодые воины расселись подле главного очага, слушая песни игравшей на лире странницы Делии. Она была жрицей Великой Матери и грядущую ночь собиралась провести с одним из свободных мужчин. Женатые соратники забавлялись меж собой разговорами и играми.

У горящей чаши сидел Лютый с сыном на руках, а Вейга гладила ему шею. Воевода взглянул на появившихся Ингвара и кзорга и по напряжению между ними всё понял.

– Ты рассказал ему? – тихо шепнул он.

– Да, – кивнул ван.

Лютый досадливо вздохнул, проводив Рейвана холодным взглядом.

Ингвар сел в своё кресло рядом с женой в окружении соратников. Лютый отошёл от огня и занял место на скамье напротив.

Рейван уселся, как обычно, с краю – там, куда сажают гостей и пришлых. Соратники шумно пировали, только ван, нехотя тыкая ножом в мясо, был мрачен более обычного. Рейван ловил на себе тревожные взгляды Ингвара и сам поглядывал на него, стараясь понять, что за липкое чувство так бередит его душу.

– Наполните рог! – приказал ван.

Ингвар поднялся, и женщины тотчас подали ему огромный, украшенный золотом рог, который был доверху наполнен хмельным мёдом.

– Поприветствуйте моего сына Эйнара! – провозгласил Ингвар, указывая раскрытой рукой на Рейвана, и жестом подозвал его ближе.

Делия заглушила струны лиры. Люди в зале затихли, но по их лицам Рейван понял, что новость никого не удивила.

Поднимаясь с места, он чувствовал себя невозможно глупо оттого, что все – и женщины, и дети, и мужи – глядели на него, кзорга, как на человека родной им крови.

Рейван встал напротив Ингвара, и все воины обступили их. Сигги укрыла руками свой едва выпячивающийся беременный живот. Она знала о том, как сильно угнетало мужа желание признать Рейвана, но не предполагала, что он решится на это.

Ингвар отпил из рога и передал его Лютому, стоявшему рядом. Тот, тяжело вздохнув, переглянулся с ваном и сделал глоток. Рог прошёл по кругу между соратниками, и когда настала очередь Рейвана, все взгляды вновь обратились к нему.

– Ты первый раз пьёшь с волками из рога и должен принести вану клятву, – сказал стоявший подле Ингвара воин по имени Хавард с чёрным от рун лицом и седеющими волосами. – Если не принесёшь клятву, Ингвару придётся тебя убить.

Ингвар рыкнул и потёр лоб ладонью, выражая недовольство тем, что Хавард это сказал. Но слова были произнесены, и теперь Верховный ван направил на Рейвана грозный взгляд. Он больше не был отцом, он был вождём.

Рейван чувствовал, что пошёл бы за Ингваром не раздумывая. И не потому, что он его родитель, – перед Рейваном стоял верховный вождь: сильный, честный, справедливый. Вождь, которому хотелось отдать в служение свой меч и свою жизнь. И, стоя здесь, среди людей, верных друг другу, и жара полыхающих чаш, Рейван осознал, что находится там, где было его место. Больше всего он желал бы остаться здесь, с отцом, среди его соратников.

– Я кзорг, – Рейван нахмурился и медленно обвёл взглядом всех собравшихся. – Я не волен приносить клятвы!