Страница 10 из 13
– Но главное же, чтобы тебе самой нравилось, нет?
– Ты не понимаешь…
– Не понимаю, – согласился Клим.
Рина думала, что ей станет легче, если она кому-то расскажет о своей проблеме, но уже пару секунд спустя готова была язык себе откусить.
– А ты чем хочешь заниматься в будущем? – перевела она разговор.
Клим рассеянно пожал плечами:
– Да просто жить. Пасти коз, ездить в город по выходным, кататься на лодке со стариком Мерли, помогать бабушке с огородом. Мне это нравится. Не хочу ничего менять.
Разочарование было оглушительным. Вслух Рина ничего не сказала, но про себя подумала:
«Звучит просто жалко. Мальчишки в его возрасте мечтают стать королями или богачами, да хоть кем-то значимым. А он собирается всю жизнь просто пасти коз?..»
После стольких книг о героях Рина ни за что не хотела остаться обычной серой мышкой, особенно на фоне талантливых родственников. Она тайком мечтала о великих свершениях, но никому об этом не рассказывала, чтобы не засмеяли. Ей нравились амбициозные, смелые люди с большими планами на жизнь, а ее новый друг оказался совсем не таким. Это было обидно, потому что Клим нравился Рине своей загадочностью. Он был симпатичный и молчаливый, и она могла воображать про себя, что на самом деле он изгнанный принц маленькой далекой страны, который не может говорить о своем прошлом, чтобы не выдать себя врагам, и поэтому часто молчит. А в это время его мысли занимают подвиги и свершения. Он сидит на холмах, притворяясь пастухом, смотрит на коз и ждет не дождется, когда вырастет и вернет себе законный трон. И ночами в пустом хлеве при свете сального огарка он фехтует пастушьим прутом вместо шпаги, изящно пронзая воздух навстречу невидимым убийцам родителей…
Правда стала для Рины ударом – Клим никакой не принц. Он вырос в глухой деревеньке, где на Букашку смотрели, как на чудо, и ему правда нравилось пасти коз. И когда он молчал, внутри у него все тоже по большей части молчало, как он объяснил Рине. Он просто наблюдал за миром. За тем, как как времена года сменяют друг друга, как растут и толстеют козы, как туман оседает каплями на траве. Такие простые вещи делали его счастливым.
Но Рина не была готова так просто расстаться со своими фантазиями и решила думать, что на самом деле Клим ей соврал, потому что не мог сказать правду. Но сколько бы она ни вглядывалась в его спокойное лицо, на нем не проступали тревожные думы о мести и завоевании трона.
– Что ты во мне все высматриваешь? – улыбнулся Клим, заметив ее пристальный взгляд.
Рина смутилась.
– Просто хочу понять, как тебе тут не скучно? Все время одни и те же холмы. Одна и та же деревня. Одни и те же козы. На тебя это тоску не нагоняет?
– Нисколько, – ответил Клим. – Вообще-то все каждый день разное, если внимательно смотреть. Сегодня цвели синие цветы, а завтра уже желтые. Вчера солнце вставало чуточку правее, а сегодня сдвинулось, и день стал больше. Море каждый день разное и небо тоже.
– А тебе не хочется попутешествовать? Мир посмотреть?
Клим плюхнулся спиной в траву.
– Вроде и хочется, но это когда-нибудь потом. Когда бабушки не станет… Надеюсь, это будет очень-очень нескоро. Я не могу ее тут одну бросить с хозяйством. У нее ноги больные, так что она не сможет сама пасти коз и за огородом смотреть, а без этого ей жизнь не жизнь. Так что я привык и просто наслаждаюсь тем, что имею.
Рина от неведомого расстройства проревела в подушку всю ночь. Это было глупо до ужаса, и она это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Вот что бывает, когда читаешь слишком много историй о принцах, а потом узнаешь, что их на всех не хватит, и пытаешься сделать героя из пастуха, а он мечтает просто пасти коз. Тогда это казалось Рине трагедией, зато сейчас сделало Клима безопасным в ее глазах.
«Он не из тех, кто побежит спасать мир сломя голову», – подумала она.
Велосипед сбил стадо кучнее, потом подъехал к Рине и, приобняв ее рулем, подтолкнул вперед.
– Ты чего? – удивилась она, вынужденно сделав шаг вниз по склону.
Клим снова ее подтолкнул. Аккуратно, но настойчиво.
– Куда ты меня ведешь? Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
«Дзинь».
Кажется, Клим предлагал ей ночлег.
– А это ничего? – засомневалась Рина. – Твоя бабушка не будет против?
«Дзинь-дзинь».
Бабушка Клима была старая и больная, так что на роль Виндеры претендовать не могла, да и внука от себя отпускать наверняка не хотела, но в деревне говорили, что женщина она резкая и грубоватая, поэтому Рина не сразу решилась следовать за Климом. Она бы ни за что не пошла, но солнце садилось, и начало холодать. Контраст между дневной жарой и ночным холодом был прямо-таки осенний. Рина прекрасно понимала, что скоро воздух остынет еще сильнее, а у нее ни костра, ни нормальной одежды. Да и змей никто не отменял.
«У меня нет выбора, – уговаривала она себя. – Мне все равно придется просить помощи у домов. Лучше уж идти к тому, кого я хотя бы немного знаю».
– Погоди, я тебя догоню. Мне надо забрать сумку.
Возвращаясь на холм, Рина заметила, что стрелки все это время пытались с ней поговорить. Мама тревожилась, папа выписывал вопросы, Альберт как обычно был зол.
– Все в порядке, не волнуйтесь, – сказала им Рина. – Я встретила Клима. Это мой друг. Он меня приютит.
«Нет-нет-нет! Это плохая идея! Это может быть опасно!» – запротестовала мама.
«Нельзя», – припечатал папа.
«С ума сошла?! Нет!» – взвинтился Альберт.
– Ему можно доверять, – шепнула Рина, стараясь не выдать свой страх. – У него нет мотивов мне навредить. Я уже это обдумала.
И, не став разглядывать реакцию стрелок, она похромала вниз по холму. Клим, кажется, хотел ее подвезти, но Рина сделала вид, что не понимает намеков. Вдруг ему взбредет в голову сбросить ее с высоты? Велосипед подъезжал к ней и так, и сяк, настойчиво дзинькал, но потом перестал, и почти всю дорогу они молчали. В этом было что-то знакомое и привычное, насколько это вообще возможно в заколдованном мире, где люди становятся часами и велосипедами.
– В твоем доме печка топится! – заметила Рина, резко остановившись. – Значит, бабушка до сих пор не спит…
«Да».
Еще недавно деревня казалась безжизненной, но сейчас Рина разглядела дымок, поднимавшийся из трубы зеленого дома, наполовину скрытого фруктовыми деревьями. Идти становилось все сложнее и не из-за боли в колене. Страх казался осязаемым и нарастал словно снежный ком, который Рине приходилось толкать перед собой.
– Слушай, а это странно, что твои козы меня не боятся, – попыталась она отвлечься. – Они же никогда раньше не видели людей. Но почему-то не подумали, что я хищник.
«Дзинь».
Натан рассказывал, что на животных проклятие не действует. Так что это были отнюдь не двухсотлетние козы, а потомки тех самых коз, которых пасли они с Климом, в каком-нибудь десятом поколении.
– Твой дом хорошо сохранился, в отличие от моего. Думаю, мы бы вселились в полумобиль, если бы он не сломался, и тоже ездили всюду, как ты. Помнишь, я тебе рассказывала, почему мы застряли тут на две недели? Папа вызвал механика из города, он должен был заменить какую-то деталь, но так и не успел приехать.
«Да, помню».
– Обидно, что проклятье не считает фургоны домами, – вздохнула Рина. – Иначе Букашка бы вся сохранилась, и мы бы вселялись в любую вещь внутри нее. Но, с другой стороны, это наоборот хорошо: я смогла взять с собой всю семью. Говорят, души, запечатанные в домах, нельзя вынести за их пределы. Только если человек находился снаружи в ночь запуска Ветродуя и вселился в отдельную вещь, его можно перемещать куда угодно. А правда, что тот, кто вселился в отдельную вещь, ни в какую другую перейти не может?
«Это правда», – подтвердил Клим.
– Значит, ты до запуска Ветродуя так и будешь велосипедом, а мои родители и брат – часовыми стрелками… Кстати, я забыла вас познакомить. – Рина повернула часы, чтобы показать им Клима. – Вот, это мой друг.