Страница 6 из 12
– Какая чушь, переживать из-за кого-то! Давайте лучше предадимся любви, ведь мне вы обязаны своим будущим успехом в театре!
Надежда только помрачнела, сникла и прошептала:
– Я не хочу, я не готова, я не смогу ответить вам любовью, пока не разведусь с мужем, это – большой грех…
– А мне всё равно, что вы не хотите! – грубо крикнул Егор и попытался обнять Надежду.
Надежда испуганно закричала, разочарование кинжалом вонзилось в неё, но она поняла, что здесь её никто не услышит и тогда приняла решение выпрыгнуть из кареты!
Благо, лошади шли размеренным медленным шагом, а кругом был снег, и Надежда очень удачно приземлилась в сугроб. После этого, рыдая от разочарования, Надежда вернулась в усадьбу Егора Ростиславовича, собрала свои вещи, пока тот отсутствовал, и уехала домой только утирая слёзы одной мыслью: «Антон меня примет, Антон меня простит, я верю, что всё будет по-прежнему, я буду просить прощения, я заслужу его любовь снова, лишь бы Антон простил меня…».
Перед домом она остановила карету, и сердце её затрепетало от волнения: она готовила целую «покаянную речь» Антону, но простит ли он её?
Надежда поднялась в кабинет Антона. Молодой дворянин, похудевший и побледневший, встретил жену сурово:
– Я просил тебя не забывать ничего, когда ты собиралась уезжать в театр…
Надежда замерла, а потом упала на колени, заплакала и тихо изрекла:
– Я люблю тебя, родной мой, прости меня, я поняла свою ошибку, я очень хочу, чтобы наш свет любви по-прежнему грел нас, я хочу вернуться в семью, чтобы было всё, как прежде, и очень рада, что мы не успели развестись. Давай не будем расходиться…
Антон улыбнулся, поднял жену с колен и ответил с радостью:
– Ну, раз ты поняла свою ошибку и возвращаешься в семью, можешь заносить свои вещи. Я скучал без тебя и очень сильно переживал за тебя, дорогая моя жёнушка…
Так Надежда и Антон снова зажили, душа в душу, а через год Надежда узнала, что ждёт ребёнка.
Надежда хотела поскорее обрадовать мужа, рассказать ему о том, что он станет папой, но решила сделать это в торжественной обстановке и дождалась юбилея Всеволода Семёновича. Юбилей проходил летом в загородной усадьбе, все пили шампанское за здоровье пожилого барина, за его детей и друзей, а последней тост произносила Надежда, и тост был таков:
– А теперь выпьем за здоровье самого младшего члена семьи, который скорое родится у нас с Антоном!
Родственники и Всеволод Семёнович, как счастливый дедушка, стали поздравлять супругов с пополнением, а Антон, сияя от счастья, обнял жену, нежно поцеловал и спросил:
– Ты знаешь, как я благодарен тебе и как я тебя люблю?
Девять месяцев, которые Надежда носила первенца, походили на тихий семейный рай: Антон заботился о жене, каждый день привозил то клубнику, то пирожные, долго беседовал с Надеждой у камина, когда она вышивала крестильную рубашечку будущему ребёночку.
Скоро родилась девочка, которой при святом крещении дали имя Анастасия.
Когда малышка была в младенчестве, Антон продолжал заботиться о жене и дочери, во всём помогать Надежде, а маленькая Настенька неустанно плакала и никак не хотела спать. Антон нашёл для кормления Настеньки крестьянку-кормилицу, но крошка совсем не хотела кушать молочко
– Милые, как вы ребёнка укладываете? Давайте я ей колыбельную спою… – предложил уставшим супругам Всеволод Семёнович.
– Батюшка, не смешите, вы никогда колыбельной не пели, и не знаете никаких детских песен… – ответил угрюмо Антон, продолжая покачивать кроватку с плачущей Настенькой. Антона пришла сменить Надежда, но и на материнских руках девочка не успокаивалась.
– Барыня—матушка, позвольте, я Анастасию покачаю…– попросила крестьянка-кормилица, очень простая молодая женщина с русским лицом и русским именем Агафья.
– Ну, попробуй… – ответила Надежда и подала девочку Агафье.
Молодая кормилица взяла Настеньку на крепкие мозолистые руки, тихо запела красивую народную песню о материнской доле. Странное явление с досадой заметила Надежда: Антон с восхищением смотрел на Агафью. В уставшей от бессонной ночи голове Надежды поселилась ревность. Антон смотрел на крестьянку с придыханием, но Настёна полежала спокойно пять минут и снова залилась слезами.
– Матушка-барыня, а Настёночка-то горячая, лекаря бы… – сказала вдруг Агафья.
Надежда ещё не успела ничего ответить и понять, а Антон уже схватился за сюртук и произнёс:
– Конечно, мы сейчас же едем к врачу! Вели нам карету с Надеждой подать!
Надежда села в карету и облокотилась устало на сидение, ещё никогда она не чувствовала себя так худо: волнение за дочку и её здоровье, бессонные ночи, наконец, изводящая ревность совсем истощили силы женщины.
И поднять головы от сидения Надежда не могла, но и уснуть из-за волнения за дочь не могла…
Врач сказал, что у девочки лихорадка и прописал микстуру, и супруги вернулись домой и тут же дали лекарство малютке. Через десять минут температура спала, а малышка уснула, а проснувшись, пососала молочко.
Только после того, как Настеньке стало лучше, Надежда успокоилась и немного поспала, но сон её был прерывистым и беспокойным и снился ей новый кошмар: будто Антон и Агафья стоят на крыльце с Настенькой и прогоняют Надежду:
– Уходи, мы теперь одной семьёй жить будем, а ты нам не нужна, Надежда!
Проснулась молодая дворянка ещё худшем расположении духа, чем уснула. Антон тихо сидел у колыбельки Настёны и мурлыкал приятную мелодию.
– Дорогая, я устал, сменишь меня ненадолго?
Надежда сначала хотела ответить: «Конечно, милый, без проблем», но тут появилась Агафья, и Надя недовольно проворчала:
– Нет, пока Агафья в наших покоях, я не буду сменять тебя!
Антон удивлённо поднял бровь, а Надежда заплакала.
– Агафья, выйди пожалуйста… – попросил мужчина крестьянку, а потом обратился к жене – Объясни, дорогая, что случилось? За что ты Агафью-то не взлюбила?
Надежда, продолжая плакать, упрекнула мужа:
– Потому что ты привечаешь её и восхищаешься её умением обращаться с детьми, и доводишь ревностью меня до слёз в тот нелегкий момент, когда наша доченька болеет!
Антон еле сдержал порыв смеха, обнял жену, приласкал, утирая слёзы жене, и изрёк:
– Милая, родная моя! Право, нет повода тебе ревновать, не замечаю я никого, кроме тебя, люблю тебя и крошку Настюшу нашу, мне просто нравилось, как поёт и как ухаживает за ребёнком Агафья. Просто очень жаль, что у тебя нет молока, но, если ты хочешь, мы найдём другую кормилицу нашей доченьке…
Надежда уткнулась в плечо мужу и спокойно вздохнула после долгого волнения и вдруг почувствовала в груди молоко…
– Знаешь, дорогой, кормилица не понадобится: я теперь сама смогу кормить Настеньку… – с умиротворением произнесла Надежда, и супруги радостно обнялись.
1812 год. Девять лет пробежали со скоростью мысли, Всеволод Семёнович очень постарел, а Настюша выросла в миловидную девочку в платье зефирного цвета. Внешностью, золотыми кудрями и васильковыми распахнутыми очами, девочка походила на мать, зато характер взяла отцовский: Настенька была бойкой и смелой, даже шалила, гувернантки только успевали увольняться из-за «несносности характера ребёнка». Научить её чему-то мог только дедушка, которого она очень любила.
Однажды Настенька поссорилась со своим любимым дедушкой Всеволодом Семёновичем, а случилось это так: девочка не слушала взрослых, стащила булочки со стола, кушала их не в столовой, а сорила в гостиной, и, наконец, добаловалась до того, что разбила дедушкину любимую вазу, которую Всеволод Семёнович привёз своей жене в подарок на Рождество…
– Балованная, чёрствая ты девочка, не слушаешь родителей, не любишь дедушку, не хочу я дружить с тобой! – огорчённо произнёс Всеволод Семёнович.
Маленькая проказница расплакалась со словами:
– А вот и не чёрствая, а вот и люблю и маму, и папу, и дедушку…
Никто не ответил на слёзы Настеньки, хотя это было нелегко, но нужно: все поняли, что Всеволод Семёнович сказал так специально, чтобы девочка исправилась и больше так не делала.