Размытое

Джон – отец Ады и Магдалена – ее будущая мачеха и владелица отеля мило беседовали с родителями Спайка в образах Хитклиффа и Кэтрин Эрншо[4]. Мама Спайка качала на руках крошку Колетт – новорожденную сестру Ады. Совсем недавно я узнала, что Дакота – мама Спайка, находится на третьем месяце беременности и весной в семье Спайка тоже ожидается пополнение. Мне также было известно, что отец Спайка отписал ему свой дом, где несколько лет назад погиб его младший сын от второй жены, с которой он впоследствии развелся и вернулся к матери Спайка. Да, в этой истории сам черт голову сломит. По итогу, родители Спайка снова сошлись и переехали в этот дом с привидением, а Спайк, Ада и их собаки: такса по кличке Мёрфи и русская борзая по кличке Порше живут у Ады.

Джаки в образе Сан[5] и Эйдан в образе Марии-Антуанетты[6] хохотали над чем-то, что им рассказала Луиза – бабушка Ады по отцовской линии. Незнакомые мне дамы, все как одна, приветливо целовали воздух над моими щеками, а мужчины улыбались, оценивающе изучая меня с головы до ног.

Кратко побеседовав со всеми знакомыми и не очень гостями, я направилась к панорамному бару, заказала себе «Банановый дайкири» и с облегчением плюхнулась на мини-диван. Через некоторое время ко мне с обеих сторон подсели близнецы, сжав меня между собой своими бедрами. Я вытащила бирюзовый зонтик из коктейля, допила его одним глотком и приготовилась.

– Классная шляпа, – сказал один из них.

– Благодарю.

После перелета у меня совершенно не было никакого настроения наряжаться в фем-версию Капитана Джека Воробья как я изначально задумывала, но потом все-таки передумала. В основном конечно из-за того, что мне хотелось пофорсить в настоящей кожаной шляпе и умопомрачительных ковбойских сапогах.

– А сапоги… – Другой стукнул носком своих начищенных до блеска туфель по моему сапогу: – Просто песня. – Он переложил в левую руку апельсиновый фруктовый лед, а правую закинул на спинку диванчика.

Несмотря на то, что мы находились на крыше по которой разгуливал прохладный ночной ветерок, мне вдруг стало невыносимо жарко.

– Правда, что ты будешь работать у нас? – спросил, нахмурившись, первый, встречая меня холодным взглядом своих голубых глаз.

Они казались абсолютно одинаковыми в своих брюках, облегающих их бедра и белых рубашках с одинаково закатанными рукавами. Во взгляде того, что был с мороженым – горела искорка, в то время как другой выглядел более серьезным.

– Вроде как да.

Чуть ранее, когда я стояла, опершись руками о стеклянные перила и любовалась как солнце заходило за горизонт, окрашивая небо над океаном в пурпурные полосы, ко мне подошла Магдалена.

– Всегда хотела жить в месте, подобном этому, – сказала я и мы продолжили молча стоять еще некоторое время, любуясь открывающимся с крыши видом.

– Так оставайся, – сказала она. Я подумала, что это шутка, но она вдруг серьезно добавила: – Нам как раз требуется сотрудник на ночную должность. Не переживай, – добавила Магдалена, улыбнувшись, – там нет ничего сложного.

– Звучит очень заманчиво, но я не могу. Мне совершенно нечем платить за жилье.

– Мы поселим тебя в один из общих женских номеров. Всего двадцать процентов из твоей зарплаты автоматически будет уходить на оплату занимаемого места, остальное в твоем распоряжении.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Всего несколько дней назад я взяла академический отпуск на последнем курсе учебы, потому что поняла, что мне необходимо сделать паузу. Чтобы понять, чего я на самом деле хочу от жизни и перестать наконец метаться туда-сюда, пытаясь поймать нужное мне направление в жизни.

Мне нужно взять себя в руки. Я с ужасом поняла, что по сравнению с подавляющим большинством окружающих меня сверстников – я зря трачу свое время. Мне было необходимо куда-то уехать, чтобы снова обрести мотивацию.

И вот уже сегодня я прилетела в Испанию, в роскошный городок Сан-Себастьян и, буквально перекинувшись парой фраз с главной управляющей отеля, практически получила работу и жилье. За то короткое время, что я была здесь, у меня создалось впечатление, что жизнь здесь текла спокойнее и легче, и что все здесь были счастливы и беззаботны, будто бы переживали из-за проблем намного меньше людей из других мест.

Вот, казалось бы: все так удачно складывается, но я все равно не чувствую себя довольной.

Не только Джаки меня не узнавала, я сама себя не узнавала. В последнее время мир кажется мне кораблем, забитым сумасшедшими людьми. На этом корабле нет никаких правил, все выглядит неправильным, и я не могу найти в нем значимого места.

Чем бы я не занималась, я ничего не чувствую. Где бы я не находилась, меня тянет куда-то еще. И в последнее время мне все чаще кажется, что я занимаю чужое место. Проживаю чужую жизнь. Занимаюсь чужими делами. Вот делаю я что-то, а потом думаю: зачем делаю? Для чего? Да и хотела ли вообще? Ответ чаще «нет». Я наблюдаю за другими: они постоянно чем-то интересуются, порхают от одной навязчивой идеи к другой, вот и я, глядя на них, боясь чего-то не успеть в своей жизни, упустить шанс, возможность – хватаюсь то за одно, то за другое. Но все это не приносит мне ничего, кроме раздражения, скуки и в конечном итоге усталости. И вновь апатия. Вновь лихорадочный поиск неизвестно чего. И снова полнейшее разочарование.

Я не могу понять, когда я перестала ощущать эту детскую непредвзятость и воодушевление из-за самых простых вещей. Когда я стала такой измученной и жалкой? Внутри меня все устало, будто мне не двадцать один, а что-то между «слегка за шестьдесят» и старческим маразмом. Я постоянно напоминаю себе, что жизнь в любой может стать намного хуже и что нужно чаще радоваться простым вещам. «Быть в моменте» как это сейчас часто говорят. Но это слабо помогает. Да, на некоторое время я прекращаю ныть и самоубиваться, но ровно до тех пор, пока безразличие ко всему происходящему не овладеет мной целиком.

Замкнутый лабиринт из которого нет выхода.

Да и не все ли равно где я проведу этот год? В Кембридже или тут, в этом сказочно-красивом городе, где, возможно, моя мятущаяся душа наконец найдет ответы на множество вопросов?

Я бы никогда не простила себе, упусти я такой шанс.

– По рукам.

Шаловливые пальцы того, что с мороженым, принялись теребить прядь моих волос и кажется он даже не отдавал себе в этом отчета.

Всякий раз, когда кто-то начинает производить какие-то манипуляции с моим телом, будь то даже простое поглаживание руки, это вводит меня в состояние покоя и приятной сонливости. Раньше я даже просила кого-то из подруг изрисовать мне руки или ноги. У меня была фантастически огромная упаковка гелиевых разноцветных ручек с блестками и мне нравилась прохлада чернил, когда их стержни касались моей кожи. Но всем быстро это дело надоедало. Кроме Кая. Тот это дело обожал. Изрисовывал меня черти чем, а однажды летом, пока я загорала, исписал всю мою спину и ноги картинками из «Камасутры», а на следующий день у меня были соревнования по плаванию. Я была готова его утопить. И я имею в виду именно это.

– О чем замечталась? – спросил тот, что грыз деревянную палочку от мороженого.

– Что? – непонимающе переспросила я.

– У тебя такое выражение на лице. Мечтательное. Вот я и спрашиваю, о чем мечтаешь?

– О том, как однажды я встану с кровати, хрустя своими костями, подковыляю к зеркалу, надену очки, гляну на свои обвисшие сиси и морщинистое, покрытое старческими пятнами лицо, прокручу в усохшем мозгу кусочки воспоминаний, улыбнусь своему отражению широкой, беззубой улыбкой и скажу: «Жизнь удалась!»

– Было бы чему обвисать, – сказал другой, медленно обводя взглядом помещение, будто стараясь зацепиться за что-то взглядом.

Я подалась вперед, похлопав ладонями по их бедрам.

– Мальчуки́, – сказала я, поднимаясь с диванчика.

4

Хитклифф и Кэтрин Эрншо – центральные персонажи единственного романа английской писательницы и поэтессы XIX века Эмили Бронте.

5

Сан – главная героиня полнометражного аниме-фильма режиссера Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононоке», выпущенного в 1997 году студией «Гибли».

6

Мария-Антуанетта – королева Франции. После начала Французской революции была объявлена вдохновительницей контрреволюционных заговоров и интервенций. Осуждена высшим законодательным и исполнительным органом и казнена на гильотине 16 октября 1793 года.