Страница 11 из 18
Глава 8
Реальность, которая меня встречает, далека от той идиллической картины, которую я видела на фото в интернете.
– Что здесь случилось? – охаю я, глядя на облупившиеся стены и покрытую толстым слоем пыли стойку рецепции. Отель выглядит таким заброшенным, словно простоял без хозяина не два месяца, а гораздо больше!
Я выглядываю за дверь на улицу, ожидая, что Яннис даст ответ на вопрос. Но мой провожатый уже исчез. Только желтый чемодан стоит снаружи, и я втаскиваю его за порог.
Затем прикрываю дверь и снова оглядываюсь. Темная деревянная стойка упирается практически во входную дверь. Я кладу сверху связку ключей, а заглянув за нее, обнаруживаю с внутренней стороны гвоздики с ключами от номеров и старый телефонный аппарат. Поднимаю трубку, но гудков не слышу. Или он неисправен, или в доме нет электричества.
– Вот тебе и маленький семейный отель… – удрученно бормочу я и кладу трубку обратно.
После нарядного и ухоженного городка, который остался снаружи, я как будто попала в унылый фамильный склеп. Солнце с улицы почти не проникает в давно немытые окна, внутри царит сумрак. От грязного плиточного пола сквозит холодом, и я ёжусь в одной футболке. Пахнет пылью и запустением. Даже мой яркий желтый чемодан, оказавшись внутри, как будто поблек и стал серым.
Я ожидала, что найду семейный отель таким же уютным и ухоженным, как на фотографиях на сайте. Прежде у меня была надежда, что удастся нанять персонал на новый сезон и запустить отель, но теперь она разбилась на осколки – как глиняная терракотовая ваза в углу. Я чихаю от облачка пыли. Потом еще и еще. Не таким я представляла свое наследство!
За спиной раздается душераздирающий скрип: это деревянная дверь, ведущая на улицу, хлопает на ветру, а у меня сжимается сердце – этот звук напоминает человеческий стон. Словно душа бабушки Афины стонет, видя, в какое запустение пришел ее любимый отель.
– Я наведу здесь порядок! – обещаю я вслух, словно бабушка может меня услышать.
Поднимаю упавший деревянный стул и вижу, что в центре плетеного сиденья зияет дыра, а одна из ножек сломана. Даже он оказался непригодным, и я прислоняю его к стене, решив, что позже вынесу на помойку. Надо узнать у Янниса, куда местные выбрасывают старую мебель.
Я снова чихаю от пыли и машу рукой перед носом. Надо срочно тут проветрить! В другом углу помещения находится дверь, ведущая на террасу. Я отпираю ее и выхожу на свежий воздух – он кажется особенно упоительным после спертого воздуха внутри. Отсюда с террасы и открывается самый красивый вид на море и на закат, который так хвалили туристы в своих отзывах.
Сначала у меня захватывает дух от раскинувшейся передо мной красоты: терраса выступом нависает над морем, которое плещется далеко внизу и играет волнами, омывая камни у подножия острова. Затем я вдыхаю полной грудью свежий морской воздух, чувствуя, как уходит усталость после дороги, а тело наполняется энергией.
Стоя на террасе, я вспоминаю фотографию со странички отеля на сайте бронирования. В лучшие времена, когда отелем управляла моя бабушка Афина, тут стояли столики, а постояльцы начинали свой день с чашечки кофе на свежем воздухе. Сейчас же по пустой террасе ветер гоняет сухие листья, а от ярко-розовой бугенвиллеи, так восхитившей меня на фото, остался только высохший стебель. Терракотовый горшок, из которого он торчит, запылился, а земля в нем превратилась в камень.
Снова раздается скрип, похожий на человеческий стон. Это хлопает на ветру синяя дверь террасы. Я представляю, как бабушка Афина поливала свою бугенвиллею, как любовалась ее пышными цветами. Пересекаю террасу, толкаю дверь внутрь, нахожу рядом со стойкой рецепции крошечную туалетную комнату, нажимаю на выключатель на стене. Свет несколько раз мигает и зажигается. Уже чудо! Хоть бы в раковине была вода!
Смеситель старый, с отвинчивающимися ручками. Я таких не видела уже давно. Выкручиваю до предела одну, вторую. Кран трясется и оглушительно чихает, но оттуда не проливается ни капли, и я разочарованно вздыхаю. Мое отражение в запыленном зеркале повторяет за мной. Я вытираю зеркало сухой рукой и потрясенно застываю. Оттуда на меня смотрит другая женщина – тоже темноволосая и черноглазая, моя ровесница, похожая на меня, как сестра.
– Бабушка Афина? – испуганно лепечу я и моргаю.
Наваждение развеивается. Из отражения смотрю я сама – насмерть перепуганная и бледная, как привидение.
– А знаешь, бабушка Афина, – говорю я вслух, бодрясь изо всех сил, – было бы круто, если бы ты могла общаться со мной через зеркала и подсказала бы, как тут навести порядок!
С моими последними словами кран трясется и выплевывает тонкую струйку ржавой воды, как будто бабушка Афина и впрямь пытается мне помочь. Я смотрю, как вода утекает в раковину, а струя становится все толще и светлей. Водопроводом давно никто не пользовался, и нужно время, чтобы вода снова пошла по трубам. Но мне хочется верить, что это бабушка Афина помогает мне.
– Спасибо, ба, – шепчу я. – Пойду полью твою любимую бугенвиллею. Не знаешь, где взять какую-нибудь посуду?
Мне никто не отвечает, но откуда-то доносится стук. Выбежав из туалета, я замечаю, что за стойкой раскрылась деревянная дверь, которую я прежде не заметила. Она ведет в небольшой чулан – видимо, для хранения вещей, которые постояльцы могли оставить до и после заселения. Там на полке я нахожу одинокую чашку с щербатым краем. Возвращаюсь с ней в туалет, наполняю водой – из крана льется уже чистая. Бегу на террасу, выливаю чашку в сухую землю в горшке. Вода впитывается моментально, и я бегу за новой чашкой. Приходится вылить пять, прежде чем закаменевшая земля становится влажной.
Я глажу сухие стебли, венами разбежавшиеся по стене, и прошу:
– Зацвети для меня. Пожалуйста.
Если деревце оживет и снова распустится цветами, это будет сродни чуду. Но вряд ли я это увижу, ведь на его восстановление понадобится не неделя и даже не две. А я не смогу задержаться здесь так надолго.
Резко хлопает дверь на террасу. Как будто бабушка Афина гневается, подслушав мои мысли.
– У меня в Москве работа и жених, – произношу я вслух. – Я не смогу тут остаться. Но я что-нибудь придумаю.
Самым лучшим будет найти отелю новых хозяев, которые смогут посвятить ему свою жизнь и вложить в него душу, как это сделала бабушка Афина. Но при одной мысли о том, чтобы продать его, у меня сжимается сердце. Теперь, когда я нахожусь тут, отель перестал быть для меня просто миражом. Он обрел реальность, стал живым, я почти чувствую его дыхание – тяжелое и прерывистое, как у больного человека, который уже лишился надежды на выздоровление.
– Нет уж! Мы еще поборемся! – обещаю я вслух.
Глупо, конечно, разговаривать самой с собой. Но мертвая тишина отеля действует мне на нервы, к тому же, если не буду проговаривать свои мысли, просто взорвусь от них!
– Что ж, посмотрим, что у нас тут! – Я беру связку основных ключей, снимаю ключи от номеров с гвоздиков – всего их шесть, и отправляюсь знакомиться со своим наследством дальше.
У отеля своеобразная планировка, он встроен в склон скалы и занимает три этажа. На верхнем находится стойка регистрации с видовой террасой. Еще одна дверь отсюда ведет наружу – во внутренний дворик с лестницей. Каменные ступени выложены серыми камушками для красоты и, кажется, ведут прямо в синее море, которое виднеется на горизонте.
Я останавливаюсь, чтобы полюбоваться на восхитительный вид. На фотографиях на этих ступенях стояли горшки с красной геранью, придавая отелю нарядный и ухоженный вид. Сейчас же ни одного горшка нет. Я наклоняюсь и глажу декоративные камушки на ступенях, с волнением думая, что их могла выкладывать своими руками моя греческая бабушка. Камни теплые и шершавые – как прикосновение руки. Я улыбаюсь и продолжаю спуск. Лестница виляет, повторяя округлую форму скалы, и я оказываюсь на террасе ниже. Здесь располагаются три номера для постояльцев, я узнаю их по фотографиям с сайта. Двери заперты, а на стене указаны цифры – 201, 202, 203.