Проклятый бог

Приглушенный стон профессора вывел Лантею из задумчивости. У нее оставался единственный человек, которого она еще могла защитить и спасти от смерти. Нельзя было опускать руки, пока рядом с ней был последний дорогой друг, нуждавшийся в ее поддержке и помощи. Девушка собрала всю силу воли в кулак и занялась осмотром раны Ашарха.

— Кость он не задел. Но оторвал приличный кусок мышцы. — Хетай-ра резким движением разорвала штанину и коснулась края раны, из-за чего преподаватель дернулся и зашипел.

— Больно!

— Тут листья и земля налипли. Нужно их убрать. — Лантея быстрыми движениями принялась очищать ногу раненого. — Воды нет, поэтому я смогут лишь перевязать.

— А как быть с кровью? Она еще идет.

— Да, ты много потерял. Я наложу тугой компресс. Снимем его через полчаса.

— Хотя бы так. — Аш зажмурился и позволил спутнице оторванным от брючины куском перебинтовать голень.

Этот разговор казался каким-то нереальным, словно все происходило во сне. Измазанная чужой кровью хетай-ра с ничего не выражавшим лицом занималась ногой профессора, а за ее спиной лежали два изуродованных тела, два собачьих трупа и погибший брат.

— Ты подняться сможешь?

— Да. А вот идти не получится. Я уже пытался. Боюсь, мы теперь серьезно замедлимся.

— Это ничего. Не думаю, что за нами отправят еще один отряд. Ведь про смерть этих скорее всего никто даже не узнает. Но оставаться на месте все равно нельзя.

Лантея подошла к одному из деревьев и примерилась к его низким ветвям. Она повисла на суку и с усилием его отломала. Избавив ветку от лишних стеблей, хетай-ра вручила другу толстую рогатину, на которую ему предстояло опираться в ближайшее время.

— Наверное, нужно забрать ифритское оружие, — неуверенно предположил Аш и попытался подняться. Ему удалось это только с третьей попытки. Лицо его мгновенно побледнело из-за кровопотери, боли и приложенных усилий. Рогатина впилась в подмышку, и профессор, сильно пошатываясь, с трудом удержал равновесие.

Лантея тем временем быстро осмотрела ифритов. Из оружия она забрала себе лишь широкий нож с глубоким долом, поскольку секиры были слишком тяжелыми для ее руки. Никакой еды у воинов не было, лишь у одного на поясе висела небольшая металлическая фляга с какими-то выгравированными надписями, но внутри она оказалась совершенно пуста. Правда, девушка все равно забрала ее, чтобы наполнить у первого же источника. Для преподавателя хетай-ра стянула с имперцев прочные кожаные сапоги, которые были сильно велики Ашарху, но все же казались лучшей альтернативой, чем босые ноги. Лантея делала все это с хладнокровием опытного мародера, шныряя руками по карманам, переворачивая мертвецов как мешки с грязью.

Они оба старались не смотреть на тело Манса, которое бледным призраком с алым распотрошенным животом лежало на земле. Его нежное лицо застыло маской, а из груди торчал зеленый стеклянный нож. Но нельзя было бесконечно оттягивать неминуемое.

— Мы не сможем оставить тело просто так, — растерянно произнес профессор, опустив голову.

— Это не тело. Это Манс. Не говори о нем так, словно это пустая кукла.

— Да, конечно… Прости, — Аш оробел из-за укора спутницы. — Но Манса нужно похоронить.

— Хочешь сжечь его, как это принято в Залмар-Афи? — Лантея проговорила это несколько резко, не сводя остекленевший взгляд с брата. — Огонь и дым привлекут ифритов.

— Не стоит оставлять его лежать на земле. Дикие звери придут на запах.

— И что ты предлагаешь? — девушка поморщилась и повернулась к Ашу.

— Думаю, мы можем погрести его по заветам альвов. Они кладут своих умерших в землю, чтобы они навсегда слились с ней в одно целое и после проросли новой жизнью.

— Что ж… Пусть лучше так, чем стать добычей волков.

Они копали землю очень долго. Сначала она казалась сухой и жесткой, но потом начался рыхлый и влажный слой, в котором извивались толстые розовые черви. Аш лежал на боку, вытянув свою больную ногу, и рыл почву палкой. Лантея использовала одну из ифритских секир, но вскоре просто начала голыми руками выгребать землю. Они выбрали тихое место под двумя гибкими рябинами, но даже после целого часа стараний яма получилась совсем неглубокой. Однако сил копать дальше уже не оставалось.

Девушке пришлось в одиночку нести тело. Она бережно уложила его на дно небольшой могилы. Какое-то время пара просто молча смотрела на своего друга, с которым им предстояло навсегда попрощаться. Лантея тяжелым взглядом окинула нож, стеклянным укором торчавший из груди брата. Она чувствовала ядовитые побеги вины, оплетавшие ее сердце. Быть может, совсем не Эван’Лин стоило винить во всех этих смертях? Это ведь именно Лантея не смогла защитить Манса. Как не смогла чуть раньше защитить и Эрмину, как позволила Виеку пожертвовать собственной жизнью, как была вдали от матери и отца во время обороны Бархана и как допустила, чтобы болезнь поглотила тетушку Чият.

Лантея решительно схватилась за рукоять стеклянного ножа и выдернула его из груди Манса с мерзким чавкающим звуком. Ничего уже не изменить. Для того, чтобы обелить свою жизнь, ей пришлось бы умереть и родиться вновь. Девушка сложила руки брата вместе и засунула в пальцы нож, оплетя его излюбленными старыми четками юноши.

— Прощай. — Она низко склонилась над телом и приложила сжатый кулак к груди, словно благодаря Манса за все то время, что он был рядом с ней и поддерживал ее.

Аш сжал губы в тонкую линию, окидывая лицо юноши прощальным взглядом. Он протянул руку и убрал локон белых волос с открытого лба хетай-ра, а после едва слышно прошептал:

— Мне жаль, что ты видел море лишь однажды, мой друг.

Пара медленно начала забрасывать тело землей. Они сгребали руками черную почву, пока белое тело не оказалось полностью ей укрыто. Неглубокая могила быстро заполнилась, а вскоре над местом последнего ночлега Манса появился невысокий холмик. Лантея принесла из леса цветы и желтые кленовые листья, которые положила на рыхлую землю. Некоторое время Аш и хетай-ра просто стояли в молчании, а потом развернулись и вместе скрылись в лесу, оставляя за спиной кусочек своего прошлого и непомерно огромный выкуп за свободу.

Возвращаться в земли альвов было бессмысленно: дети Леса просто не пропустили бы их через северную границу Ивриувайна. Из своих духовых трубок они на расстоянии расстреливали всех, кто осмеливался близко подходить к неприступным крепостным стенам со стороны империи. Единственным приемлемым вариантом было двигаться на восток, чтобы рано или поздно выйти к королевству Тхен. Гоблины не были такими принципиальными существами, как альвы, они бы подлечили ногу Аша и помогли найти работу для нищих путников. Эти невысокие создания с сероватой кожей ценили деньги больше всего на свете: они умели их зарабатывать и легко находили общий язык с теми, кто ценил труд. Профессор обдумывал возможность поселиться в ифритских кварталах королевства Тхен, где жили беглые рабы из империи. Гоблины не промышляли работорговлей, их это не привлекало, потому что они могли предоставить любому желающему работу и хотя бы какую-то минимальную оплату.

Погони больше не должно было быть. Ашарх считал, что ифриты не стали бы отправлять больше воинов на поимку пары рабов, поэтому дальше можно было двигаться спокойнее, но населенных пунктов и дорог все равно следовало было избегать. Хотя они пока что и так не попадались на пути беглых пленников. Их окружали лишь сплошные стены дремучего леса, который тянулся во все стороны до горизонта. По предположениям Аша, они уже пересекли границу между округами и давно блуждали по чащам Си Харук, но утверждать наверняка было проблематично, поскольку вся средняя полоса империи Ис утопала в тайге. Преподаватель знал об этом округе лишь то, что он совсем недавно стал самостоятельным, отделившись от более сильных соседей — Удраш Мэ и Дум Куох. Такого рода дробления были обыкновенной ситуацией: округа сливались и распадались, ведя междоусобные войны за спиной генерал-императора за право обладания лучшими территориями. Именно поэтому конечное число округов постоянно менялось, а генерал-экзархи, ставленники правителя, силились доказать друг другу и себе, что могут диктовать соседям свои условия.