Герильеро

Глава 19 - А поговорить?

Утром, едва разлепив глаза, Вася попытался понять, что именно подействовало на Исабель — цветы, кино или, может быть, волшебные слова “Диор” и “Шанель”? Впрочем, это можно будет уточнить позже. Он повернулся на бок, зарылся носом в черные волосы и обнял девушку за талию.

И опять не смог предугадать ее реакцию. Прежние его пассии, что Инна, что Полина, что Татьяна в худшем случае просто недовольно отстранялись и продолжали спать, а в лучшем… В лучшем было что вспомнить, но вот чтобы подруга выпрыгивала из постели, будто приняла руку за змею…

Она заметалась по квартире с криками “Мне срочно в школу” и буквально в пять минут выставила обалдевшего Васю на улицу, даже не поцеловав на прощание. Из какого это фильма “я вся такая внезапная, такая противоречивая вся”? Вот оно самое, который уже раз все идет внезапно и поперек. Хотя это можно посчитать маленькой местью за вчерашний побег к падре.

Утро не оправдало ожиданий, зато ночь… Вася счастливо улыбнулся, сунул руки в карманы куртки и пошел, напевая почему-то “Черную рубашку” Хуанеса, на встречу с Ньико.

Две хибарки состроили углом, площадку перед ними заставили колесной техникой разной степени деградации и нарекли гордым именем “автомастерской”. Даже вывеска имелась — Perez y Perez, reparacion de auto. В сарае пахло бензином и окалиной — в углу стоял сварочный аппарат, земляной пол пропитался маслом метра на два вглубь, а роль подъемника исполняли четыре домкрата.

Ньико оторвался от снятого с машины двигателя, обтер руки ветошью и с ходу заявил Васе:

— Есть тут один крепкий джип, можно купить недорого, Тойота Бандейранте. Тот же ЛендКрузер, только бразильской сборки. Пошли, посмотрим, тут рядом.

Машина ну вот ни разу не была похожа на привычный “крузак”, скорее, на помесь “гелика” с “козликом”, да к тому же пикап. Пикап-тойота… в Васином мозгу зашевелилось воспоминание и через несколько минут, в течении которых он тщательно морщил лоб, выслушивая восторги Ньико, всплыло наружу — джихад-мобиль!

— Слушай, а можешь приварить вот сюда стойку с шарниром наверху?

— Могу, но зачем?

— Пулемет, — шепнул Вася и многозначительно шевельнул бровью.

— Пуле… — начал было в голос Ньико, но осекся и продолжил тихо, — но зачем?

— Ты когда в Испании воевал, фильм “Чапаев” видел?

— Конечно, четыре раза! — с гордостью ответил бывший интербригадовец.

Концепцию автотачанки Ньико воспринял скептически. В первую очередь потому, что видел в бою танки и броневики, которым тойота с пулеметом на один зуб. Пришлось объяснять, что она не для того, чтобы бодаться с броней, а для того, чтобы быстро доставить тяжелый пулемет в нужное место. Да и сколько той брони у боливийской армии — десять танков? Или даже двадцать? Да хоть полсотни, что им делать на горных дорогах? Ньико хмыкнул и полез смотреть, куда можно вварить стойку, а минут через десять уверенно выдал заключение — можно, но только на пулемет не тяжелее двадцати килограмм. Если больше — надо варить целую раму. И вообще, с машинами разобрались, пошли, нас ждут на собрании, я обещал привести Тупака Амару.

Будь вместо Ньико Хосе, Вася бы врезал, не задумываясь. Лупить же человека чуть ли не в три раза старше… Но и попадать дуриком в лапы Департаменту контрразведки тоже не хочется, жизнь-то одна и запасных что глаз, что яиц у него нет. Оттого, наверное, и вызверился Вася столь зло и убедительно, что Ньико безропотно битый час слушал лекцию об основах конспирации. И не просто лекцию, а совмещенную с зачетом — касик требовал повторять за собой и объяснять, как надо действовать в той или иной ситуации.

Под конец экзекуции взмокший автомеханик взмолился:

— Слушай, ну хоть с профсоюзниками ты можешь встретится?

— С одним — могу. И под чужим именем, никаких “Тупак Амару”, просто человек с гор.

Вилли [i], как он себя назвал, представлял Federacion Sindical de Trabajadores Mineros, шахтерский профсоюз. И с ходу попросил оружия — восстанавливать рабочую милицию. Конечно, не в том объеме, как в 1953 году, когда после национальной революции даже сгоряча отменили армию, посчитав что вот эта самая милиция ее заменит. Но тем не менее, несколько сотен стволов это пока из области несбыточных мечтаний, поэтому решать задачу надо другими средствами.

А задача была стандартная — оловянные бароны слишком медленно поднимали зарплату и вообще на синдикат поплевывали, уповая на решительность правительства, продемонстрированную в Йайагуа. По мнению Вилли, переломить ситуацию могло только вооружение рабочих.

Вася крутил задачу и так и эдак, а потом вспомнил что вроде бы в Америке профсоюзы попали под управление гангстеров, что очень способствовало заключению трудовых договоров. Правда, мафиози легко меняли сторону и начинали прессовать рабочих, если хозяева платили больше, но и трудягам что-то перепадало. Что мешает использовать этот метод здесь, разумеется, без перемены сторон?

Касик пообещал Вилли неопределенно — как только мы вооружим ополчение кечуа, так сразу займемся рабочей милицией, а вот насчет повышения зарплат посодействуем в ближайшее время. За долю малую.

***

Фрэнк смешивал мохито, изредка поглядывая, как напоминавший упитанного кота Майкл жмурился на сверкающий сапфир бассейна посреди зеленой лужайки. На другом конце участка садовник в соломенной шляпе толкал перед собой ручную газонокосилку в обход работающих спринклеров, срезая отросшую за несколько недель траву.

— А почему у вас матерчатые кресла? Ни за что не поверю, что финансирования не хватило на кожаные. Вы же головной пункт, должна быть солидность, чтобы посетитель сразу видел, что имеет дело с серьезными ребятами.

— Мы добиваемся серьезного впечатления другими средствами, — Фрэнк налил в стакан смешанное пополам со льдом и мятой, — а в кожаных креслах жарко, несмотря на кондиционер. Прошу.

— Резонно… — Майкл втянул разом половину коктейля. — Кстати, знаете, почему парням вроде меня нельзя покупать машины с кожаными сиденьями?

Хозяин изобразил интерес.

— Мы очень потеем от осознания собственной важности и при торможении соскальзываем под руль.

Фрэнк вежливо посмеялся, думая про себя “Ах ты ж сукин сын, интриган чертов, выскочка, еще и бравируешь этим!”, но вслух сказал:

— Будь моя воля, я бы разрешил работать в гавайках и шортах.

— Боюсь, это пока невозможно. Слава богу, нам позволены светлые костюмы и теперь мы хоть немного отличаемся от мальчиков Гувера[ii], которые по-прежнему таскаются в черном, как гробовщики. Но к делу, оставим жару и одежду, вернемся к нашим баранам.