Герильеро

Суб-офисьял помолчал, задал пару уточняющих вопросов, снова помолчал, считая что-то про себя, смешно шевеля губами и усиками, возвел очи к потолку, прищурился…

— По рукам. Но доллары — вперед, это не мне, — он потыкал пальцем куда-то вверх.

Да… тот малюсенький складик, что они подломили в Комарапе, не шел ни в какое сравнение с богатствами авиабазы и 6-й пехотной дивизии, вверенными на хранение жуликоватому Педро. Почти все европейские страны после Второй Мировой войны сбывали остатки снаряжения направо и налево, зачастую по бросовым ценам и то, что не успел ухватить Израиль, разлеталось по всему миру, в том числе и в Латинскую Америку. И оседало на сотнях таких вот складов от Маракайбо в Колумбии до Рио-Гальегос в Аргентине.

Чего тут только не было! Английские ремни и немецкие подсумки, французские гамаши и польские плащ-накидки, итальянские десантные куртки, заштопанные в местах прострелов, кружки, ложки, миски, сотни комплектов формы разных цветов — мечта барахольщика, реконструктора или торговца Измайловского вернисажа.

Хозяин этой пещеры Али-Бабы самодовольно улыбался, наблюдая, как разбегаются глаза у Васи и Ньико — Хосе оставили в гостиничке стеречь машины, ну и чтобы он не сильно возбуждался при виде людей в форме. Через полчаса Вася определился и ткнул в стопки уложенной и перевязанной формы, точно такой же, в которой воевали барбудос Фиделя.

— Только не это, она через месяц пойдет на замену в части, — решительно отказал прапор, — недостачу сразу увидят. Выбирай другую.

Вздохнув, касик указал на запасной вариант — старую американскую полевку. Точнее, новую, но старого образца, двадцатипятилетней давности. Новый образец сейчас самим американцам нужен, во Вьетнаме. Следом выбрал ремни, фляги, миски, котелки. Чтобы таскать все это богатство — ременно-плечевую систему с подсумками разных размеров.

— Хорошая вещь, — важно покивал властелин склада, — английская, 37 года. Вместо магазинов и гранат много чего влезет.

— Немецкие горные ботинки есть? — влез в разговор Ньико.

— Откуда? — удивился хозяин. — Тут много чего скопилось, но вот горного, извините, нет, мы страна равнинная. Хотите джангл бутс? Настоящие американские! Самое то, что надо для сельвы! А сельва не шутит. Сельва, приятель, спросит — и надо успеть ответить.

— Не, мы в горах работаем, джангл не годятся.

Суб-офисьял опять вздохнул, видимо, не чаял уже сбыть кому-нибудь американские ботинки, но предложил взамен неплохие английские.

— Бинокли есть?

— Строго поштучный учет, не могу.

Еще полчаса спорили о количестве, наконец парагваец составил нечто вроде накладной и велел приезжать на разгрузку-погрузку вечером. Пока ждали — прошлись по местному рынку, узнали цены.

Вторая поездка на склад прошла куда как нервно — и Хосе был за рулем, и черт его знает, не ожидает ли там засада. Потому после вальяжного часового, где их встретил Педро, руки несколько раз дергались к пистолетам, но все прошло гладко. Даже с двумя бонусами — Вася, пока никто не видел, широкой горстью зачерпнул из ящика знаков различия — всех этих звездочек, эмблемок, нашивок и так далее. Второй же бонус случился чуть позже, после вопроса хозяину:

— А не хватятся?

Суб-офисьял махнул рукой.

— Хватятся. Но не раньше, чем через два года.

— И что тогда?

— Тогда наводнение, землетрясение, ураган, пожар, мало ли что может случится… — суб-офисьял на секунду задумался, а потом пустился во все тяжкие: — Два бинокля в обмен!

И ткнул в золотые часы на руке у Хосе. Наверное, те, что он получил авансом ушли туда же, наверх, причем вопреки желанию Педро.

Пришлось касику отдать аргентинцу свои — тот, как сорока, не желал расставаться с блестящей вещью. Довольный прапор даже сделал подарок “от фирмы” — выкатил всем по английской десантной куртке, и напоследок спросил, не надо ли оружия? Все тут же с видом оскорбленной невинности отказались — вы что, мы мирные люди! Парагваец хмыкнул и сказал, что оружие никогда не лишнее, заходите, если что.

Педро завел свой джип, чтобы, как положено гостеприимному хозяину, проводить гостей до выезда из города и поехал первым. Но стоило выехать со склада и военного городка на дорогу, как поворот в сторону Аргентины перегородила валившая из переулков ватага, люди орали и размахивали мачете. Сигнал армейской машины, которую вел суб-офисьял, заставил их посторонится, но все равно скорость пришлось сбросить. И Вася увидел, как в центре толпы, под озверелые крики, двое тащили повисшего у них на руках третьего, залитого кровью сверху донизу. Ноги его волоклись по земле и когда его бросили в пыль, голова мотнулась и ударилась о стену дома. Притащивший воздел вверх мачете, прокричал неразличимое в реве толпы и с хеканьем рубанул тело. Взлетевшие кровавые ошметки будто сорвали последние тормоза — каждый в ревущей кодле посчитал своим долгом полоснуть по месиву, которое только что было человеком.

— Ньико, держи Хосе! — только и успел крикнуть Вася назад, в грузовик, и дал по газам, со всей силы давя на сигнал.

Два или три мачатерос ловко увильнули, еще нескольких касик все-таки задел краем. Сзади ревел движок грузовика, время застыло, но они все-таки добрались к выезду из города.

— Что это было? — губы и руки Васи тряслись.

— Коммунист, наверное, или еще какая сволочь, — безразлично ответил Педро. — Py Nandi или “Красный стяг” поймали красного, ха-ха.

— И часто у вас так?

— Бывает. Либералов или там фебреристов обычно сдают в DIPC[iii], а коммунистов кончают сразу. Но вы-то не коммунисты, мучачос, вам боятся нечего.

Расставшись с веселым прапором, они, под скрип зубов Хосе, проехали точно на запад, чтобы не возвращаться той же дорогой, где положили контрабасов. Тем более что там, на западе, сходились границы между Аргентиной, Боливией и Парагваем, и это давало дополнительные возможности для маневра.

Ночь провели в степи, а с утра, с тяжелым настроением от вчерашнего, двинулись дальше.

Все двести километров до границы вокруг тянулись пустые пространства саванны Гран-Чако, которые изредка оживляли громадные стада коров и конные пастухи.

— Гаучо?

— Не, — свысока ответил Хосе, посаженный справа от Васи, чтоб не выкинул чего, — настоящие гаучо только у нас, в аргентинских пампасах. Ну, и еще немножко в Уругвае.