Герильеро

А так — сгрузили в десяток общин оружейный неликвид и строго-настрого наказали всем малакку организовать самооборону, обходить дозором окрестности своих айлью и немедленно сообщать, если что. Так что к октябрю, к предполагаемому времени появления Че в Боливии, Вася малость выдохнул — времени грустить и печалится не было совсем, несмотря на ностальгическое “Говорит Москва!” из приемника.

— Ты посмотри, что они нам дают! Допотопные ружья, хлам испанский, фитильные аркебузы! — Хосе вертел в руках ствол, помнивший если не самого Боливара, то Тихоокеанскую войну[iv] уж точно.

— Ой, да ладно! — Габриэлю досталась более современная винтовка Винчестера 1895 года. — Большинство все-таки магазинки.

— А с этим что делать? — однозарядка крупного калибра вызывала у аргентинца отчетливое отвращение. — Где для нее патроны искать? Дали по двадцать на ствол и крутись как хочешь.

Вася принял винтовку — черт его знает, какой модели, никогда раньше видеть такое не доводилось:

— И сколько таких?

— Всего пять штук.

— Собрать вместе, отстрелять по пять патронов, выбрать самую кучную. Назначить снайперской, остальные использовать для начального обучения.

Вася прямо чуял, что давно уже пора на Касигуачу и к падре, но перед уходом требовалось загрузить соратников по самое не могу, чтобы дурных мыслей не возникало. Вот “генеральный штаб” сейчас и придумывал новые программы обучения. Вспомнили и 60-мм минометы, которых набралось уже пять штук и постановили подготовить расчеты. Батарею создавать пока рано, для начала надо боекомплектами разжится, но за этим дело не станет, несколько складов намечено для силовой экспроприации и ждут только команды.

Еще порешили самых толковых бойцов отряда отправить по одному в общины — как раз для начального обучения, пусть готовят кадры и резервы на месте. Учат, так сказать, военному делу настоящим образом — Габриэль аж вздрогнул, когда услышал эту формулировку в исполнении касика. И начать, наконец, ликвидацию неграмотности, пусть пока без учебников, но ведь есть газеты, кое-какие книги, было бы желание.

Падре закончил возню у дровяной плиты и закрыл чугунную дверцу. Васю к готовке он не допустил, разве что дал нарезать ингредиенты и теперь с гордостью водрузил на стол широкую сковородку. Поглядывая из-под нависших бровей под высоким лбом отец Луис снял крышку, Вася присмотрелся — что-то определенно знакомое, желтый от шафрана рис, курица, травки, выложенные по краям дольки лимона…

— Паэлья, — улыбнулся иезуит, доставая деревянные ложки. — Я же родился в Каталонии. Правда, она без креветок и рыбы, тут с ними трудно.

Вася чуть не брякнул, что пробовал паэлью прямо в Барселоне, но вовремя вдохнул одуряющий аромат специй, ухватил ложку и занял рот едой — приготовленная иезуитом оказалась ничуть не хуже тех, что делали профессиональные повара. А поскольку за последние полгода Васина пища была исключительно простой и не всегда горячей, то сегодня он прямо-таки наслаждался.

Некоторое время они в молчании двигали челюстями, пока не показалось дно. Тогда священник выложил остатки в миску к Васе, а сам принялся соскребать рис со сковородки.

— Сокаррат, — произнес он непонятное слово. — Вот этот спекшийся рис на донышке называется сокаррат, некоторые считают, что это самое вкусное в паэлье. Если все сделано правильно, корочка должна спечься, но не пригореть. Сегодня все, как надо.

Еще минут пятнадцать ушло на приготовление кофе, день определенно удался и Вася жмурился почти как разомлевший кот, но его настроение смазал падре, разливший по чашкам черную жидкость:

— В горах неспокойно, сын мой, слишком много стреляют.

— Да, в общинах поговаривают о войне полиции с наркоторговцами, — нейтрально ответил Вася, втягивая ноздрями кофейный аромат.

— Странная это война, — испытующе глядя на гостя сквозь пар над чашкой продолжил хозяин. — Индейцы вдруг запросили оружие… Ты не знаешь, с чего бы?

— Говорят, в горах есть несколько плантаций, где наркоторговцы силой заставляют работать кечуа.

— Не понимаю, зачем раздавать оружие.

Но Вася напомнил, что как раз орден отца Луиса первым в Америках вооружал индейцев гуарани и что благодаря этому было построено процветающее “Иезуитское государство Парагвай”, состоявшее из поселений-”редукций”, будто списанных с работ Томмазо Кампанеллы. Некоторые полагали эту практику супертоталитарной, но для только-только выбравшихся из первобытно-общинного строя гуарани такая жизнь была сродни раю на земле. А католические миссионеры, в отличие от англосаксонских колонизаторов, рассматривали крещеных индейцев как таких же людей, испанские власти даже приравнивали касиков в правах к дворянству. Но потом жадность сгубила фраера, то бишь испанскую корону и орден запретили, а насевшая на экономически эффективные редукции хищные колониальные чиновники за два-три года привели их в полное ничтожество.

Падре подумал и согласился. И даже подсказал, что выращивание коки в Боливии крышуют как раз высшие армейские офицеры — полиция слишком занята в городах. И что глава крупного наркоклана Роберто Суарес — двоюродный брат капитана Луиса Арсе. А тот, в свою очередь, адъютант командующего сухопутными войсками и недавнего президента генерала Альфреда Овандо, подельника Баррьентоса по перевороту. И что армия спит и видит, как вернуть полицию под себя — до революции 1952 года в стране существовала только военная полиция, карабинеры. Вася же постарался запомнить расклады — тут можно поиграть и стравить армию с полицией, если правильно выбрать точки приложения сил.

Только после третьей чашки кофе разомлевший падре сосредоточился и перешел к новостям из Европы — иезуиты предсказуемо нашли канал сбыта, но хотели долю. Нельзя сказать, что Васю это удивило, рассчитывать на бескорыстие в деле о пяти кило золота высокой исторической и художественной ценности как минимум нелепо, но вот то, что святые отцы запросили половину… Торговаться о проценте комиссионных можно долго, но деньги нужны сейчас, значит, нужно вытребовать не только деньги, но и дополнительные ништяки. Вася допил остывший кофе, широко улыбнулся отцу Луису и решительно согласился:

— При трех условиях. Все деньги пойдут на обеспечение миссий ордена в Боливии и распоряжаться ими будете только вы.

Судя по слабой реакции, иезуит удивился умеренно:

— А третье условие?

— Мне нужно купить маленький трактор.

***