Герильеро

Глава 7 - Уходили в поход партизаны

Вася выбрал показавшееся наиболее безопасным направление и повел свой маленький отряд из поселка, надеясь проскочить незамеченным. Терять уже нечего, три трупа за спиной и потому касик, Катари и Римак несли винтовки, подсумки и прочее, что успели снять с солдат. Искай и Пумасинку тащили остальное.

— Кто стрелять умеет? — спросил Вася в момент короткой остановки.

Катари широко улыбнулся и отрицательно покачал головой. То же самое сделал Римак, а за ним и остальные.

“Н-да, сейчас мы вам навоюем”.

Прячась за стенами строений рудника, а иногда и внутри, они добрались к западной окраине. Патрули шерстили жилую зону и самый край производственной, а здесь до сих пор было тихо и Вася обоснованно полагал, что военные сюда не сунутся еще полчаса как минимум. А за полчаса группа успеет дойти до горной зеленки, где искать ее будет очень непросто. Но для начала надо было проскочить относительно открытый участок и Вася скомандовал остановку, чтобы осмотреться и прислушаться.

И почти сразу стал различим тихий-тихий плач, скорее даже скулеж. Вася переглянулся с Искаем и тот, оставив поклажу, легкими осторожными шагами двинулся в сторону, откуда доносились странные звуки. Через пару минут он показался обратно и приглашающе махнул рукой и вот уже все пятеро стоят и смотрят на совсем молоденького солдатика, сидящего у стены на земле и давящегося слезами.

— Ты что, парень? — Вася присел и положил ему руку на плечо.

— Не… нет… не хочу больше…

— Не хочешь чего?

— В ар… ар… армии…

Совсем пацанчик, лет семнадцати, не больше. И бросать тут нельзя — видел их. И убивать рука не поднимется. Вася прикрыл ему рот и махнул индейцам, Катари высунлся за угол, тщательно огляделся, Искай проверил другую сторону.

— Тихо, никого не видно.

Вздохнул недокасик, махнул Катари и Римаку, чтобы подхватили парня, а поклажу передали остальным, сам повесил на себя три винтовки и рванули они в сторону гор.

Часа через два, убедившись, что солдаты не выходят из поселка, стали небольшим лагерем. Солдат оказался даже моложе, чем предполагалось — всего шестнадцать, в армию записался, прибавив себе лет. Ну кто там будет разбираться, сколько в реале беспаспортному индейцу? Римак тем временем подогрел на разведенном в ложбинке костре лепешки, поделил вяленое мясо и… на этом припасы кончились.

Мамани, как звали юношу, поел и подрагивающим голосом рассказывал про порядки в армии — дедовщина, которой так любили пугать в России, похоже, не чисто российское явление. Всех новичков определяли в разряд “собачек” и заставляли выполнять тяжелую работу, а в ней недостатка не было — полк в основном “ездил на картошку”, как это ни смешно, вкалывали порой до судорог в руках. Изредка полевые работы сменялись муштрой, особенно перед приездами начальников на проверку. Боевой подготовки, как таковой, практически не было, но всех накручивали, что долг истинного воина защищать Родину и беспрекословно выполнять любые приказы старших. Жалование, заработанные или присланные деньги у “собачек” отбирали полностью, могли отобрать и пайку, отчего те всегда ходили голодные. Поверили в это без малейших сомнений — свою долю Мамани даже не сожрал, а втянул в себя одним глотком и жадно смотрел на остальных, продолжая рассказ.

Вчера вечером солдат внезапно сняли с работ, выдали оружие, погрузили в автобусы и повезли на рудник, объяснив, что его захватили коммунисты. Всю дорогу лейтенанты и капитан накачивали солдат, к рассвету военные заняли позиции и по сигналу атаковали поселок.

Сколько было убитых всего, Мамани не знал, и снова разрыдался, стоило ему дойти до того, как обнаружил первые трупы. Кровавая бойня страшно испугала парня — он постарался скрыться с глаз начальства и, как только понял, что его никто не видит, бросил винтовку и убежал.

Успокоить его удалось только последним кусочком вяленого мяса — есть он хотел так, что забывал про все остальное. Впрочем, кормить надо было и остальных, шестеро едят вдвое больше троих…

— Надо сходить в поселок, купить еды и посмотреть, что там. Кто пойдет?

Искай молча положил ладонь на грудь.

Вася полез в сумку, отсчитал десять песо и протянул маленькому индейцу. Неожиданно запротестовал Римак — с его слов, десять песо это слишком много, хватит и восьми!

— Ничего, принесет сдачу.

Перед выходом Вася тихо сказал Искаю, чтобы он брал такую еду, по которой не сразу можно определить, на сколько она человек. И чтобы поговорил со знакомыми на руднике, если вдруг встретит таких, чтобы они замечали, где и когда увидят солдат.

Искай вернулся до захода солнца, притащил кукурузной муки, масла и совсем немного мяса. Впрочем, птицы вокруг водились, да и в камнях недостатка не было.

Новости об акции устрашения были печальны — убито минимум двадцать человек, может, и больше, но трупы быстро убрали. Раненых точно больше пятидесяти, скорее даже семьдесят. Военные уехали почти все, осталось человек десять-пятнадцать, за ними пригнали автобус-гондолу, собираются уехать завтра с утра.

Мамани опять начало потряхивать, но пришла пора устраиваться на ночь. Вася подозвал Катари и тихо указал на солдатика.

— Стереги. Не дай бог, он решит вернуться.

И отправл всех спать, сам же улегся с винтовкой чуть поодаль от импровизированного лагеря, смотреть за тропинкой. И думать, что делать с Мамани. И вообще, что делать с отрядом в шесть человек — у всех нелады с законом, за спиной уже четыре трупа представителей власти, “дед” хочет видеть “внука” великим воином, скоро здесь объявится Че… Даже просто кормить, обувать и одевать шесть человек — нужны деньги и ресурсы, а где их взять? Автобус этот утренний…

Жизнь сама подталкивала к партизанщине или робингудовщине, и Вася прикидывал, смогут ли они захватить автобус, но довольно быстро понял, что это пустая затея. Худо-бедно управляться с оружием умели двое, он да Мамани, но на солдата надежды нет. Пока нет. Можно, конечно, исхитрится и свалить гондолу в пропасть, но какой в этом смысл? Оттуда потом ничего не вытащить, только себя обнаружат, а лута не добудут. Вот если бы все умели стрелять, да винтовок побольше…

“Еще кто-нибудь к нам прибьется и будет по классике — с одной винтовкой на троих” — мелькнуло в голове.