Страница 58 из 62
— Что это за взгляд?
— Самодовольное удовлетворение. — Он украл еще один поцелуй, затем обхватил мои бедра и подтолкнул меня двигаться на нем. Я никогда не чувствовала себя уверенно, когда была обнаженной. Даже когда была одна.
Свет был включен.
И у меня, в сущности, была поездка всей жизни.
На Гранте Санчесе.
Не знаю, стоило ли мне быть в ужасе от своего собственного поведения.
Или быть благодарной за то, что я так сильно чувствовала его любовь, что ни разу не подумала о жире на моих боках или о целлюлите на ногах. Потому что он смотрел на меня так, как того заслуживает внимания каждая девушка.
Словно он был счастливчиком.
Когда я двигалась на нем, отдавая ему все, что у меня было, то влюбилась в него еще немного больше, даже не понимая, что такое возможно.
И вот он закатил глаза.
Сжал челюсть.
— Детка, ты меня убиваешь.
Я наклонилась, пока вершинки моих грудей не начали тереться о его грудную клетку.
— Ну и отлично.
— Ты заплатишь за это, дразнилка. — Он схватил меня за попку и так сильно вонзился в меня, что я увидела звезды… и почувствовала, как мое тело взорвалось из-за этого удара.
Грудь Санчеса вздымалась, а он ухмылялся.
— Я же тебе говорил.
— Дерзкий… нахал, — запинаясь, сказала я, положив голову на его теплую голую грудь.
— Именно поэтому ты меня и любишь, — уверенно сказал он. — Ты всегда будешь знать, что у меня на уме, потому что у меня в голове нет цензора, который бы сдерживал мою болтовню, хорошую или плохую. Так что ты всегда будешь знать, Соблазнительные Изгибы.
Я сглотнула.
— Так значит, встреча прошла плохо?
Он застыл, а потом провел ладонями по моим рукам.
— Не пойму. Но знаю лишь одно. — Он захватил мой подбородок большим и указательным пальцами. — Ты для меня все. Я понимаю, что прошло всего два месяца. Но понимаю, что чувствую. Просто знаю. И мне насрать, если об этом узнает весь мир. Я просто… наверное, мне нужно знать, чувствуешь ли ты то же самое.
Я накрыла ладонью его рот, а затем ударила его по руке.
— Что? — застонал он. — Какого черта? Ты же знаешь, что меня сегодня избили!
— Ой, прости. Неужели мальчишки на детской площадке грубо с тобой обращались? — поддразнила его я.
— Саркастичная маленькая зара…
Я снова накрыла его рот своим и отстранилась
— Я здесь. С тобой. — Я обняла его за шею. — Грант Санчес, ты во мне, — я вздохнула и положила руку ему на голову. — Не только здесь, ты тупой футболист…
Санчес улыбнулся.
— Но и здесь. — Я схватила его за руку и положила ее на свое сердце. — Еще будут глупые вопросы, или я могу испечь тебе печенье?
Он застонал.
— Печенье, а потом еще больше секса?
— Ты не можешь заниматься сексом все свободное время.
Санчес надулся.
— Кто такое сказал?
— Люди, которым нужен сон! — Я слезла с него только, чтобы получить шлепок по заднице.
— Люблю эту попку, — с благоговением прошептал Санчес. — Можешь наклониться для меня?
Мои щеки загорелись ярко-красным. А Санчес рассмеялся.
— Ах, вот оно. Вот что мне сегодня нужно, Соблазнительные Изгибы. Этот румянец, который только для меня. Спасибо за это.
— Иногда я тебя ненавижу, — скрестила руки на груди я.
— Эй, Эм, не прикрывай их. Что я тебе сказал? Это вызывает рак!
— Да уж, конечно! — Этот парень неподражаем.
— Я читал об этом в Интернете, — кивнул он. — В лифчике — плохо. Без лифчика — зашибись.
— Ты невозможен.
— Ты меня любишь. — Санчес встал. Его тело было таким накаченным, что я втянула ртом воздух и снова почувствовала, как загорелись мои щеки. — Узнаю этот взгляд.
Не говоря ни слова, он повернул и толкнул меня на диван.
— И вот это, люди, тот самый вид, за который я убил бы.
Я открыла рот, чтобы сказать что-то остроумное, но закрыла его, как только снова почувствовала головку его члена. Он снова был готов для меня, страстно меня желал.
Я выгнула спину и взглянула через плечо.
— Ты что-то сказал?
Грудь Санчеса поднималась и опускалась так быстро, что я подумала, что у него может начаться гипервентиляция.
— Ты идеально мне подходишь. Ты создана для меня. — Он провел руками по моей спине, потом костяшками пальцев скользнул по коже моих бедер, встретился со мной взглядом и спросил: — Все в порядке?
— Больше, чем просто в порядке.
— Слава Богу, потому что не знаю, что бы я сделал, если бы ты сейчас меня отвергла.
— Плакать не о чем, Санчес, расслабься, — подмигнула я.
А затем не могла не смотреть с застенчивостью на то, как он вошел в меня и сделал то, что делал лучше всего. Любил меня.
Глава 40
САНЧЕС
Игра: 3
«Пилоты» против «Смельчаков»
Игра на своем поле
Команда-фаворит: «Смельчаки» Белвью
Мне требовался нужный настрой, а у Эм как раз была эта сверхъестественная способность помочь сосредоточиться там, где никто другой не мог. Она была моим центром, моим притяжением. Я хорошо размялся перед игрой и выкинул из головы слова придурка Джексона.
Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься.
Я досчитал до десяти.
Подпрыгнул двадцать раз.
Потом шел по полю и слушал Моцарта — мой секрет, и я знал, что, в конце концов, признаюсь в этом Эм. Но только потому, что не хочу, чтобы что-то стояло между нами. Я опустился на колени и ощупал траву под пальцами, потом грязь. Просчитал расстояние от пятидесятиярдовой линии до ворот.
И представил себе каждый перехват, который сделаю.
Подумал о слабых сторонах «Пилотов» и о том, как раскрыть эти стороны и обыграть каждый маневр, который собирался провести Джекс.
Я был готов.
Через полчаса я шел вместе с Джексом к середине поля, чтобы бросить монету.
— «Смельчаки», что выбираете?
— Решка. — Джекс всегда выбирал решку. В последний раз, когда он выбрал орла, мы проиграли. Это была его причуда.
— Решка. — Судья свистнул в свисток. — Подавать или принимать?
— Принимать, — сказал Джекс скучающим голосом, и мы пожали руки капитанам «Пилотов». Мог поклясться, что Хеннеси пользовался автозагаром. Либо так, либо он путешествовал и тратил свои миллионы, как идиот… снова.
Когда мы пошли назад, Джекс пробормотал:
— Этот придурок пользуется автозагаром?
— Ага, — ответил я.
Специальные команды вышли и сделали свое дело. Джонсон побежал с хорошим приемом мяча в тридцать ярдов, от чего я облегчено вздохнул, так как Джекс терпеть не мог начинать игру с паса. Он любил погонять игроков обороны противника, чтобы они устали до того, как мы начнем бросать мяч. Это был его способ избежать перехвата мяча. Джекс был параноиком (и хотя болельщики знали, как он действовал — как наша команда действовала — им все еще сложно было принять наше поражение на этом этапе) и поэтому мы начинали играть так каждый раз, пока этот маневр нам удавался.
Первый розыгрыш — обманный маневр Миллера. Джекс побежал, чтобы сделать первый тачдаун и проехался по траве, прежде чем ему оторвал голову один из лайнменов.
— Киска! — крикнул кто-то из «Пилотов».
Да ладно, Джекс — «киска» только потому, что не хотел, чтобы ему сломали ногу? Иногда я ненавидел американский футбол из-за таких парней. Парней, которые были слишком тупыми, чтобы что-то понять.
— «Кола лайт», игра на два! — Джекс хлопнул в ладоши.
Это означало, что пора действовать.
Как только подбросили мяч, я быстро побежал по полю, сделал обманный маневр вправо и сделал пас.
Я почувствовал, что игрок защиты противника идет за мной, так что осталось два варианта: либо передать мяч, либо ловить и сгруппироваться.
Я поймал мяч и повернулся.
Наткнувшись на другого игрока защиты.
В меня прямо в воздухе с обеих сторон врезались эти два игрока, затем я шмякнулся на землю и увидел пятна перед глазами.