Страница 47 из 55
Глава 22
Событие шестьдесят первое
Этих двоих Брехт заметил сразу, как повернул с центральной площади Бельчите на улицу, что вела в расположении их отряда. Они сидели на куске поваленной стены. Тот, что устроился справа, расположился и вовсе живописно. Он откинулся спиной на часть стены, что уцелела, и закинул ногу на ногу. В кресле каменном разлёгся. Второй, в интербригадовской пилотке с кисточкой, сидел прямо и покусывал соломинку. Чем могла эта картинка мирной жизни насторожить Ивана Яковлевича, да одной простой вещью – в расположении его 11-й бригады это было невозможно. За две недели он навёл в ней жесточайший порядок. При этом даже потерял около сотни человек, сбежавших в соседнюю 15-ю интербригаду. Товарищи были анархистами и порядка не любили, и выполнять чьи-то безумные с их точки зрения приказы не собирались.
Брехт же заставил всех поголовно строить долговременные укрепления на западной окраине разрушенного городка. Немцы, поляки, французы, русские – все копали окопы. В одном разрушенном почти складе обнаружили мешки с цементом, часть немного намокла от дождей, но те мешки, что находились снизу, оказались целыми и с нормальным цементом. Потому, кроме рытья окопов у интербригадовцев появилось ещё одно хобби. Они копались в развалинах и выбирали целые кирпичи. Потом десяток специально обученных каменщиков выкладывал из них доты на передовой.
В результате трёх совершённых рейдов по тылам франкистов в распоряжении 11-й бригады оказалось восемь немецких пулемётов и ещё пять интернациональных. Впору музей открывать автоматического оружия. На отремонтированных грузовичках американских всё это добро, плюс десятки ящиков со снарядами и патронами перевезли в Бельчите. Снаряды брали не все подряд. Добыли одну немецкую пушку Panzerabwehrkanone 35/36. Новенькое с иголочки противотанковое орудие калибром 37 мм. В немецкой армии систему СИ не признавали и всё считали не в миллиметрах, а как обычные плотники в сантиметрах. Потому орудие полностью прозывалось 3,7 cm Pak. 35/36. Пушка была с колёсами, оснащёнными пневматическими шинами, допускающими буксировку автомобилем. Вот для неё снаряды и прихватили. Вторую пушку такого же калибра позаимствовали с угробленного падением самолёта итальянского броневика Фиат 611. При детальном рассмотрении оказалось, что сгорел он не полностью. Двигатель да. А вот пушка оказалась исправной. Перд… паром, ну, в общем, усилиями всего батальона немецкого дотолкали недобитка до своей передовой, развернули и чуть в землю зарыли. Получился замечательный ДОТ. Навалили рядом всяких обломков и теперь с той стороны и не видно этой засады.
Ещё по бокам монстрика установили тем же способом притащенные обгоревшие танкетки. Нет, там ничего целого не было. Просто теперь за ними расположили пулемёты, и позиция стала почти непроходимая. Ни пехотой, ни пройти, ни танками атаковать. Ну, это, правда, пока что теория. Никто ещё проверять на прочность новые позиции интербригадовцев не пробовал. Все основные бои шли у Мадрида, а те второсортные части, что направили на восточный фронт после рейдов брехтовских диверсантов по тылам, сидели смирно и в бой не рвались. За три рейда Светлов со товарищи уничтожили аэродром с несколькими десятками самолётов, танковую часть и несколько оружейных и продовольственных складов, плюс вырезали или застрелили несколько сотен франкистов с немцами и итальянцами. После чего на Восточном фронте и наступила тишина.
На фронте тишина, а вот в эфире настоящий шторм начался, вдохновлённые первыми успехами руководители республики теперь требовали от Брехта перейти в наступление и захватить Сарагосу.
Это даже не идиотизмом было, это просто надо в учебники по психиатрии включать – захватить город, имея под ружьём около тысячи … Как бы их одним словом назвать? Люмпенов и мечтателей. Пассионариев – вот! Брехт пытался объяснить президенту республики Мануэлю Асаньи, что ему не с кем брать крупный полный франкистами город, как никак – столицу Арагона, но вместо помощи получил награду и уверения, что в Сарагосе его именем назовут улицу.
Награда была наивысшая. Орден с непонятным названием: «Мадридский знак отличия с лавровым венком». Присуждался в знак признания действий, индивидуальных или коллективных, для защиты нации и её граждан перед лицом непосредственного риска для носителя или жизни носителя.
Награду уже привезли, вместе с приказом Штерна Сарагосу захватить. Придавалась Брехту, в том числе, в помощь та самая 15-я интербригада, куда его анархисты перебрались. Это из всех необычных интербригад была самая необычная. Вообще, в ней было столько необычностей, что впору отдельную книгу писать. Начать стоит с того, что в ней на две трети были американские коммунисты, и назвалась она Бригада имени Авраама Линкольна, ещё называемая – батальон Линкольна-Вашингтона. Батальон, по сути, и был. Даже до пятисот человек не дотягивала эта бригада. В августе, когда республиканцы отбили Бельчите назад, в первых рядах наступающих американцы и были. Потом их в тыл вывели. Вот теперь ещё и Сарагосу брать. Самая же главная необычность этой бригады, что вот на этот момент ею командует не какой-нибудь янки, а сам будущий президент Югославии Иосип Броз Тито.
– Эй, товарищ, – окликнул Брехта тот, что соломинку жевал. Невысокий, в испанской форме без знаков различия. Окликнул на чисто русском языке.
Точно Тито. В плену же сидел во время первой мировой в России, там и коммунистом стал. Нда, теперь вот живой легендой командовать.
Событие шестьдесят второе
В этом году традиционный немецкий праздник пива «Октоберфест» из уважения к чувствам мусульман проходит без пива и свиных сосисок.
Вот если по чесноку, то брать полумиллионный город силами одной дивизии – это полный бред. Да нет, не полный – полнейший. Тем не менее, дан приказ ему на Запад. Сидели в полуразрушенной школе, что Брехт занял под штаб 11-й интербригады. В Ратуше остались только медсанчасть небольшая и руководство польского батальона. К русским они относились, если не враждебно, то и целоваться в дёсны не лезли. Счастье, что Брехт, как бы и не русский, а немец. Потому особых трений не было. Главным у них был капитан Ежи Мазовецкий, какой-то борец со всем и вся подряд. Полый отморозок, если честно. Главное, для человека – разинув рот бежать в штыковую атаку. А ещё потом добивать раненых. Людей подобрал себе под стать. Всё руководство батальона вечно лезло в первые ряды при наступлении.
Кроме поляка был Иосип Брозовский, который ещё не Тито и американец Роберт Хейл Мерримэн – профессор экономики Калифорнийского университета. Прибыл он в Испанию вместе с женой Марион, ну хоть на совещание не взял. Ещё один американец сидел чуть в сторонке и чиркал чего-то в блокнот, так хотелось Дону Педро подойти и изъять блокнот, но ос-с-с-с-с-танавливал себя. Чиркал в блокнот, приехавший из Мадрида тоже с женой – американской журналисткой Мартой Геллхорн ни кто иной, как сам Хемингуэй. Эрнест! Он и орден Брехту привёз. Приехал описать эпическую битву за Сарагосу с участием своих американцев. Что-то смутно в голове Ивана Яковлевича копошилось, что главным героем его романа «По ком звонит колокол» вот этот профессор и будет.
От немецкого батальона был Шульц, или, как его прозвали сами немцы – «Папаша Отто».
Францию представлял русский белоэмигрант Андрей Мартьянов по прозвищу «Весёлый Андре». Ни разу его даже улыбающимся Иван Яковлевич не видел.