Страница 8 из 9
– Повторяю вопрос. – рычит Воронов, остановившись близко, непозволительно близко от меня.
Какой же он высокий! И страшный! И сильный! Я перед ним что тростинка перед вековым дубом. Его слишком много в этой палате. Он заполонил собой все пространство, напитал его запахом своего парфюма, своей бешенной энергетикой.
Тянусь закрыть руками животик. Жест неосознанный, направленный на то, чтобы защитить малыша от агрессора, но, когда я его произвожу, это производит эффект разорвавшейся бомбы.
– От меня?! – орет не своим голосом гендир, хватая меня за ладони, и отбрасывая их от живота. – Отвечай, тупая овца!
Иголка от капельницы выдерживает напор и хамство босса, неприятно дергается в руке, этого я не замечаю совершенно. Мне так страшно, что я делаюсь еще ниже ростом. Но во мне сейчас развивается ребенок. Я отвечаю теперь не только за себя, и поэтому должна защищать малыша. Даже от его собственного отца.
– Не важно.
– Еще как важно!!! – продолжает давить на меня Михаил.
– Ребенок только мой. Нам от вас ничего не нужно.
Михаил осекается. Бледнеет еще больше.
– Правильно я понимаю, что ты сейчас призналась в том, что забеременела от меня? – отстраненно интересуется он.
– Понимайте, как хотите.
Не вдупляю, откуда во мне берется столько дерзости, чтобы выдержать его злой тяжёлый взгляд. Наверно, он меня сейчас убьет, потому что лицо его уже синеет от бешенства.
– Ты немедленно пойдёшь и сделаешь аборт! – цедит он каждое слово. – Я сейчас позову врача. Мы решим эту проблему в моем присутствии!
– Нет. – тихо возражаю я, отступив от него на шаг. Кабель от капельницы вновь натягивается на руке, но мы оба этого не замечаем.
– Тебе не на что надеяться! Я никогда не приму этого ребенка! И тебя не приму! – рычит он мне в лицо. – Ты не моего круга. Ты – нищая, никчёмная дрянь. Думаешь, я не знаю, для чего ты забеременела?!
Какой-то бред он несет. Я малыша не пальцем себе делала. В тот вечер он просто взял свое, не спрашивая моего согласия. А теперь я виновата в том, что он оставил мне сюрприз на память!
– Это мы вас не примем. – снова удивляю я саму себя.
Я привыкла к оскорблениям, но смешивать ребенка с грязью не позволю никому. Даже его отцу.
Тяжёлые ладони Воронова ложатся на мои плечи и сдавливают их, придавливая к земле.
– Ты берега попутала, овца! – шипит мне в лицо. – Я тебя в тюрьму засажу за деньги! Там будешь рожать! За решеткой! Если выживешь!
У меня в глазах темнеет от его слов. Он может. Он может в этой жизни все! У него деньги. У него власть. А я лишь грязь под его ногами, которая не достойна вынашивать ему ребенка.
Я покачиваюсь в его руках. Кажется, у меня что-то течет по бедрам. Но он, не замечая ничего, продолжает меня удерживать, подавляя собой.
– Вы – чудовище. – еле лепечу я.
Смотрю вниз и мир уходит из-под ног. У меня кровь. Много крови. Я беспомощно висну в его руках.
– Хватит играть, актриса хренова! – встряхивает меня Михаил и осекается. – Вот черт! – замечает он кровь наконец. – Кристина! Кристина!
На меня словно вакуумный мешок надели. Я слышу все издалека, будто наблюдаю со стороны.
Михаил в панике. Он укладывает меня на кровать, поправляет шланг капельницы, затем выскакивает в коридор, зовет врача. Следом возвращается ко мне. Он рядом, сжимает мою руку, замахивается для пощечины, но удара я не ощущаю. На ходу он смягчает его и лишь треплет меня по щеке.
Его растерянное лицо заменяется врачами. Они отгоняют его, перекладывают меня на каталку, куда-то увозят, нацепив мне на лицо кислородную маску. А дальше пустота и тишина.
Глава 15
МИХАИЛ ВОРОНОВ
– Девушке можно сделать аборт? – интересуюсь у врача, после того, как он отчитывается мне, что выкидыш остановили.
– Это ее первая беременность, поэтому ребенка лучше сохранить, – получаю я ответ.
– А что будет, если все же сделать? – настаиваю я.
– Девушка может остаться бесплодной. И аборт ей никак не сделать, потому что она хочет сохранить беременность.
Задумываюсь. Даже после всего произошедшего все мое естество восстает против самой мысли о детях.
– Я отец этого ребенка. И я против его рождения. Я могу решить этот вопрос как-то через суд?
– Нет. – усмехается врач, глядя на меня, точно на умалишенного. – У вас нет такого права, закон в этом случае на стороне матери ребенка. Только она вправе решать, рожать ей или нет.
– Вот, черт! – рычу я, и бью кулаком по столу. – Попался, как идиот!
– Не все так плохо, улыбается женщина. – В крайнем случае вы можете договориться с матерью, прийти вместе к мировому соглашению. Но опять-таки повторяю, у Овечкиной огромный риск остаться бесплодной после аборта, и я бы настоятельно рекомендовала ей родить и сохранить свое здоровье.
***
КРИСТИНА
Через несколько дней интенсивной терапии меня переводят в обычную палату. Малыша мне сохранили, и это самое главное.
Воронов больше не тревожит меня своим присутствием. А я и рада. Он умер в моих глазах, когда угрожал мне в тот вечер и требовал аборта. Я и раньше не слишком его жаловала, теперь же даже мысль о нем причиняет мне боль. Не прощу его. Не пущу в нашу с ребенком жизнь. Пусть окружает себя достойными его семени женщинами, пусть они вынашивают и рожают ему детей.
В больнице ко мне относятся хорошо. Кормят, лечат, персонал приветливый и заботливый. Наверно, Воронов все же заплатил за мое лечение несмотря на все угрозы, потому что на мой вопрос о том, кто оплачивает «банкет», меня уверяют, что все в порядке и деньги оплачены в полном размере.
Наступают выходные и меня отпускают погулять в небольшой скверик на территории частной клиники.
Весна в самом разгаре. Стоит ясная теплая погода. За забором клиники кипит жизнь. Рядом находится огромный развлекательный центр с кинотеатром и детским парком внутри. Много людей. Много мам с детьми и пап снуют туда-сюда. Я подхожу к забору ближе. Тут цветет сирень и я надеюсь найти цветочек с пятью лепестками на удачу.
Почти рядом с забором паркуется роскошная черная Бэха. Очень знакомая. Я всматриваюсь еще сильнее. Двери открываются и оттуда выходит… Воронов! Михаил Захарович одет необычно. Я привыкла видеть его в строгих брендовых пиджаках, рубашках и галстуках, но сегодня он одет в джинсы. Они чертовски соблазнительно сидят на его бедрах. Необъятные широкие плечи скрывает надетая поверх футболка-поло. Она обтягивает его накаченные бицепсы, и открывает вид на брутальные татуировки. Небрежно накидывая кожанку на плечи, Воронов открывает пассажирскую дверь. Оттуда вылезает мальчик. Лет семи-восьми. Мальчик очень энергичный и подвижный. Он скачет вокруг мужчины, пока тот не ловит его за ладошку.
Воронов улыбается мальчику. С отцовской теплотой и нежностью в глазах. Неужели у него есть сын?! Я никогда до этого не интересовалась личной жизнью босса, и не думала, о том женат ли он, имеет ли детей или нет. Как выясняется – имеет.
Тем временем, босс и мальчик доходят до шумной дороги. Босс наклоняется, подхватывает смеющегося ребенка и сажает его себе на плечи.
Весело хохоча отец и сын пересекают проспект, и скрываются в здании развлекательного комплекса.
У меня двоякое чувство. Тянусь к животу, чтобы прикоснуться к ребенку. Воронов – хороший отец, в этом сомнений нет. Если он полюбил первого ребенка, то возможно, полюбит нашего, еще не рожденного. Но проверять этого я совершенно не хочу. Михаил дал мне явно понять, что моего ребенка он знать не желает. Что ж… ребенок только мой. Он никогда не узнает, кто его отец.
***
МИХАИЛ ВОРОНОВ
– Папа! Папа! Смотри как я могу!!! – сынок с энтузиазмом карабкается на вершину альпинисткой горки в детском центре. – А теперь вот так! – сынок отпускает руки и на страховочной веревке спрыгивает оттуда, ловко отталкиваясь ногами от стены. Я снимаю все это на память на смартфон. С сыном мы видимся редко, а я скучаю по Коле.