Страница 6 из 9
Кто-то сигналит мне в спину. А может не мне. Я же приваливаюсь к бетонной плите какого-то здания, и прикрываю глаза. Я сейчас упаду. В глазах темнеет. И когда я уже готова к встрече с твердым асфальтом, чьи-то сильные руки подхватывают меня.
– Пьяная что ли?! – возмущенно рычит до боли знакомый голос того, кого я боюсь больше всего на этом свете. Даже больше, чем бывшего.
– М-м-михаил З-захарович… – заикаюсь я пересохшими губами.
– А ну быстро в машину! – рявкает на меня мужчина, прижимая к своему сильному мускулистому телу.
Глава 11
МИХАИЛ ВОРОНОВ
Да она на ногах не стоит! Меня просто трясет от злости. Вот какого хера прется на работу, если на ногах не стоит?! У нас что тут? Офис приличной московской компании или бордель?!
– Какого черта?! – рявкаю я, прижимая ее к себе, иначе упадет прямо в грязь.
Овечкина вздрагивает и прижимается ко мне еще сильнее. Отлепляю ее от себя. Подхватываю на руки и быстрее сгружаю в салон автомобиля. Потому что меня тоже ведет от ее близости, а это плохо. Последний раз, когда меня так же вело от женщины, закончился предательством и разводом. Больше я на такое не поведусь.
Сгружаю ее на переднее сидение, хлопаю дверью. Обхожу машину, стараясь унять злость и сажусь за руль.
– Пристегнись! – рявкаю, стараясь не глядеть на нее.
Мне нельзя на нее смотреть. Не знаю, что со мной будет, если посмотрю, но лучше избегать этого. Притвориться, что она – пустое место. Вот лучшее решение для нас обоих.
Она неловко шарит в поисках ремня безопасности. Морщится. Я кажется чувствую даже еле различимое шипение, когда грубая ткань ремня касается ее обнаженной шеи. Меня подбрасывает от этой картины. Охереть! Придушить бы ее этим ремнем, а потом… так-так, Михаил Захарович, выдыхай. Все равно никогда в своей жизни ты не сделаешь этого. Не выпорешь ее ремнем по голой заднице, как бы тебе того не хотелось.
Тем временем, она все продолжает неловко тыкать ремнем в крепление на сидении. Вот овца, тупая! Лучше я буду злиться, чем визуализировать себе взрослые мужские фантазии.
– Дай сюда! – рычу на нее.
Подаюсь к ней, отбираю ремень безопасности из ее тонких ледяных пальцев. Я наклоняюсь к ней так близко, что вижу прозрачный пушок на ее белой шее… и кое-что еще!
Кое-что настолько отвратительное, и не вяжущееся с нежным образом Кристины, что меня окатывает точно из ледяного душа.
– Это что такое?! – возмущаюсь я, во все глаза рассматривая край фиолетового синяка, что выглядывает у нее из-под блузки.
Кристина закатывает глаза, пытаясь спрятать травмированный участок кожи от моих глаз.
– Нет! Не смей падать в обморок! – рявкаю я и хватаю ее за подбородок. Наши лица настолько близко, что я вижу толстый слой косметики, который она нанесла на себя.
Зачем, спрашивается? Даже в тот вечер злополучного корпоратива она была почти без косметики. Зачем штукатуриться в офис с утра по раньше?!
– Отпустите меня… – жалобно лепечет Кристина.
Она ставит свои руки поверх моих ладоней, в надежде разжать их, ну куда ей? Я лишь замечаю отвратительные отметины на ее запястьях, что выглядывают из-под ткани натянувшейся блузки.
Сомнения нет. Кто-то отметелил ее, и сейчас она не пьяна, а избита… до полусмерти, вот черт!
В желании подтвердить свою догадку большим пальцем я начинаю стирать тональный крем около ее губ.
Вот черт! Я оказался прав! На нежном белом лице зияет отвратительный кровоподтек, а Кристина морщится от боли, не сводя с меня испуганных глаз.
Пальцами я провожу по ее губам, чтобы понять, как сильно она травмирована. Какие нежные у нее губы! Их бы целовать, нежно лаская языком… Да она вся нежная и хрупкая. Как можно бить ее?!
Овечкина вся покрывается мурашками, а ее соски явственно восстают под тонкой тканью блузки и отчетливо выделяются бугорками.
Меня этим конечно не смутить, чего я там у женщин, как мужчина не видел! Но я чертовски обезоружен, даже обескуражен этим. Так, все! Я запрещаю себе думать о ней, как о женщине! Надо проверить, насколько сильно она травмирована.
– Блузку расстегни! – хрипло приказываю я, с трудом выпуская ее лицо.
– Прямо здесь, в машине? – испуганно лепечет девушка.
– Да, прямо здесь! – рычу я. – Стекла затонированы! Никто тебя не увидит!
Девушка не шелохнется. Лишь ее слезы текут по щекам, размазывая макияж, и обнажая разбитую кожу под ним.
– Глухая?! – рявкаю на нее.
Меня не трогают ее слезы. Не трогают, я сказал!!! Они – фальшивые, как и все, что исходит от женщин.
Кристина, будто приходит в себя от моего рыка. Ее пальцы начинают хаотично дёргать пуговицы, а мне надоедает ждать:
– Я щас порву на тебе блузку!
Пальцы Кристины справляются с верхней пуговицей, потом со второй и третьей. И ее обнаженная, разбитая ключица мне не нравится совершенно.
– Я нравлюсь вам такая? – вдруг тихо интересуется девушка.
Смотрю на нее как на умалишенную.
– Нет, конечно!
Кристина опешивает еще больше.
Совсем бабы чокнутые на сексе! Даже полностью избитые и еле держащиеся на ногах, они только и думают о том, как бы запрыгнуть мужику в кровать, а потом на его шею!
– Достаточно! – рявкаю я, когда ее пальцы тянутся расстегивать блузку дальше. – Закройся! Чтобы я больше не видел этого убожества!
Завожу мотор и разворачиваюсь через сплошную.
– Куда вы меня везете? – подавлено интересуется Кристина.
– Уж не к себе домой! – с презрением выплевываю я. Только злость помогает мне сохранять видимость собственного достоинства. – Ты себя хоть в зеркало видела? Страшилище! А все туда же!
Глава 12
КРИСТИНА
Я не нравлюсь ему. Как там он сказал? Страшилище? Да, я и есть страшилище, которое носит его ребенка…
У меня кружится голова, возможно сотрясение, но я думаю про его слова, и они мне очень неприятны.
А что, было бы лучше, чтобы он воспользовался мною прямо в машине?! В таком состоянии? Как же хорошо, что я ему не нравлюсь. Хотя бы в этом случае я сейчас в безопасности.
Тем временем мы подъезжаем к роскошной частной клинике. Тут отдельная парковка, зеленая огражденная территория, новое современное здание из бетона и стекла. Я слышала про эту клинику, но никогда не лечилась тут – не имею столько денег.
Михаил Захарович ловко паркуется, и выходит из машины. Я тоже неловко вываливаюсь на землю, изо всех сил стараясь не царапнуть дверью рядом стоящий джип.
– Идти сама сможешь? – рычит генеральный.
– Да… лепечу.
Но «да», это слишком громко сказано. Я спотыкаюсь на каждом шагу. Воронов, чеканя шаг, уходит довольно далеко от меня, я же, с головокружением еле ползу по земле.
От злости у него разве что зубы не скрепят. Он разворачиваете, возвращается ко мне и подхватывает на руки.
Я лишь тихо охаю, а он на мои охи хмурится, точно от зубной боли. Как же сильно я его раздражаю!
– Зачем вы со мной возитесь?
– Время свое экономлю! – цедит нехотя сквозь зубы, – Ты же колупаешься еле-еле!
Вибрация его баритона отдается внизу моего живота, там, где сейчас развивается его кровиночка
У него очень вкусный парфюм. Почему я раньше этого не замечала? Древесные нотки, свежесть и кислинка бергамота! И еще что-то очень волнующее, и какое-то мужское.
– Ты меня что, нюхаешь? – морщится Воронов.
– Нет… – смущаюсь я, и прикрываю глаза от стыда.
Как он заметил? Он же не смотрит на меня.
– Кто тебя избил? – вдруг спрашивает он.
Мы уже на подходе к клинике, и мне очень стыдно об этом говорить. Поэтому я просто молчу.
Вместе со мною на руках, Воронов подходит к стойке рецепшн.
– Девушке нужна помощь. – говорит он хорошенькой медсестричке, выскочившей к нам на встречу.
– Здравствуйте, Михаил Захарович, да сейчас, конечно! – начинает суетиться медсестра, доставая из кармана своего халатика мобильный телефон.