Дыши глубже

— Хорошо. Алекс, — уже у двери слышу ее голос, возврашаюсь.

— Началось? — теряюсь, не знаю за что схыватится.

— Боже! успокойся, ничего не началось, я хотела сказать, что если ты думаешь, что я сегодня рожу, может, можно я девочек позову и мы вместе поедем купим все для детской? для малышей?

— Амаля! О чем ты думаешь? — подхожу обнимаю ее, — я же сказал, что сам все куплю, комнату обставлю, и все необходимое куплю, только все после родов, — да может я суеверный, но до родов я запретил Амале покупать детские вещи и принадлежности, — ты еле ходишь, о каких покупаках ты говоришь? иди сюда, — прижимаю ее к себе, правда живот чуть мешает, — мой любимый колобок, я скоро, — целую и выхожу.

— Дэмон, — протягиваю руку для пожатия, — давай быстро, я переживаю, что то за Амальку.

— Бля, Алекс, ну ты даешь! — говорит и плюхается в кресло, — сказал бы, я домой бы тебе завез документы.

— Не сообразил, — отпиваю кофе, который уже стоял на моем столе, хватаю стопку бумаг, которые протянул мне Дэмон, — вообше в последнее время мозг не работает, — в кармане вибрирует телефон, достаю и сразу впадаю в панику, когда на дисплее высвечивается "ЛЮБИМАЯ"

— Алекс, помоему началось, — и все крыша моя поехала, срываюсь с места.

— Что случилось? — Дэмон встает.

— Амаля… малыши хотят родится….сейчас..- волнуюсь, клянусь так как сейчас никогда не волновался, — я уехал.

— Я с тобой поеду.

— Ты зачем поедешь? Разберись сам, прошу с документами, я на связи если что, — выхожу с кабинтеа, Амаля спокойно еще ждет на том конце провода, — куколка ты в порядке? — о чем я спрашиваю, дибил ей Богу!

— Алекс, у меня ничего не болит, просто я когда встала, с меня вылилась вода.

— Много? — я уже завожу двигатель, не помню как до машины добирался.

— Не знаю, полилось чуть по ногам.

— Амаль, я позваню Валере, жди меня там, — словно в ее положении куда то можно уехать, дурак же, говорю, совсем мозгов не осталось, — слышешь?

— Слышу, — спокойным голосом отвечает Амалька, — я тогда позваню мамаМ и девочкам, — она отключается я сильней давлю на педаль газа, нарушаю все ППД, но мне простительно, на ходу набираю Валере.

В дом я залетаю.

Амалька же приспокойно сидит.

— Слушай, может я ошиблась? — при этом она так краснеет, — может это были не водЫ, а я описалась? — при этом она так смущается, — у меня ничего не болит, ничего понимаешь?

— Понимаю, — сам не знаю что делать, — мы едем в клинику, нас Валера ждет, пусть осмотрит, — подаю ей руку, помогаю встать, и как только она становится на ноги, с нее плюхается вода, много воды, — едем.

Забираю с комнаты пару сумок, заранее купленных вещей в роддом, хватаю Амальку за руку, выходим с дома, уже когда подходим к машине, она издает большой крик, чем пугает меня до смерти.

— Больно, Алекс, как же больно! — помогаю ей усестя в машину, там у нее прекращается боль.

— Милая, — незнаю что сказать, в этот момент как себя вести, страшно с одной стороны, вдруг не успею довести, ну скорую ждать не мог, решил сам отвезу, я опустил переднее сиденье, чтобы ей удобно было, глажу нежно бедро, мысленно успокоиваю себя, что все в порядке и мы успеем. Валера говорил, что это первые роды и они быстро не пройдут, так что по любому я успею.

— Ты что делаешь алекс? — смотрит на мою руку, потом убирает ее со совего бедра, — о чем ты думаешь в этот момент? конечно о сексе.

— Ты что такое говоришь? у меня и в мыслях не было, я тебя не хочу, нет ты что, просто поглаживал, успокоивал….

И тут понеслось, она заплакала, так громко, как ребенок:

— Конечно ты меня не хочешь, я же растолтела, стала безобразной, кто захочет спать с таким шариком как я? — и плачет.

— Ванилька….Амалька, — клянусь я растерялся, — я тебе хочу, я всегда тебя хочу, просто последнюю неделю не трогал тебя, сама понимаешь…..- она опять закричала, схватила мою руку, положила себе на живот.

— Алекс, — еле дышет, часто, громко, я кажеться слышу работу ее сердца, или это мое сердце, но с каждым криком я сильней нажимаю на газ, — ты не представляешь как это больно! Больнооооо, — слезы безостоновочно льются с ее глаз.

Доезжаем мы быстро, нас уже ждут, Валера и санитары с каталкой подходят к нам, Амаля выходит из машины, и с нее опять плюхается вода. Много воды, прозрачной чистой.

— Быстро, быстро, — командует Валера над санитарами, те в свою очредь быстро выполняют свою работу, Амаля кричит уже чаще, про дыхание молчу, какжется все вокруг слышат ее выдох и вздох.

— Алекс пошли со мной, — уже в смотровой кричит Амаля.

— Нет, сюда нельзя, потом в род зал можно, — встревает Валера, — Амаля ты не передумала, на счет кесарево сечения? Ты ничего не почувствуешь, проснешься дети уже смотрят на тебя.

— Дяь Валер, я не смогу сама родить? — и говорит и кричит, все чаще и чаще.

— Сможешь.

— Тогда я сама, я сама хочу родить, — твердит Амаля, и тогда, на последнем плановом приме, когда Валера посоветовал нам кесарево сечение она на отрез отказалась. И они уходят, оставляя меня в приемном отделении. Я как маленький ребенок, смотрю в замочную сквожину, где медсестар предлагает Амальке сесть, а та отодвигает стул, оставаясь стоять, прогибается от боли, упираясь рукой о кушетку, наотрез отказывается сесть, и медсестре приходиться стоя взять у нее из вены кровь. Амаля опять выгибается, опираясь рукой о кушетку, стоит раком, кровь хлышет у нее из вены струеой, по руке вниз на кушетку и я не выдерживаю, залетаю.

— Вы не видите? — кричу на испуганную медсестру, — где Валерий? — помогаю Амальке, которая просит не трогать ее, сгибаю ее руку в локте, чтобы кровь остановить.

— Он сейчас подойдет, — говорит эта недоделанная медсестра, наспех вытирая руки Амали и куштеку от крови.

— Алекс, сейчас же выйди отсюда! — слышу голос Валеры, и успокоиваюсь.

— Валер…

— Алекс, выйди.

— Алекс и на роды не приходи, — кричит Амалька, сгибаясь всем телом. Я хочу подойти, но она вытягивает руку, — не трогай меня пожалуйста, — еле выговаривает, когда схватка отпускает. Черт я в этом ничего не понимаю, но на ванилку смотреть не могу. Как ей больно, что она так кричит.

— Выходи, — Валера выпроваживает меня в приемную, где уже собрались все. Моя мама, папа, Амалина мама и Валя с Машей. Все нервно расхаживают по приемной, который между прочем обставлен кожанными диванами, и креслами, но ими никто из нас не ползуется. Все заваливают меня вопросами, на которые я не могу ответить.

— Валера сказал, ждать, — я вздрагиваю когда слышу крики Амали.

Нервно расхаживаю по приемной, где все уже давно уселись на диван, и уже привыкли к крикам Амали.

Я честно устал уже мерить шагами это помещение, кроме криков Амали, как будто ее режут там, ничего не происходит. А уже прошел час. Каждую минуту открываю дверь, заглядываю, никого нет. Но и с каждой минутой моя ванилька все громче и громче кричит. И меня прорывает, я захожу внутрь. Все пахнет спиртом, стерильно читые помещения, которые друг от друга отделяет стеклянные пластиковые ширмы. Я иду в сторону криков, и встречаю какую то женщину, больше похожую на циганку. До тошноты накрашенную во все цвета радуги, вся в золоте, но в медецинской шапочке, перчтаках, и халате.

— Молодой человек вы куда идете?

— Я иду к своей жене! Она тут рожает!

— Вам сюда нельзя!

— Послушайте сюда! Вы что там с ней делаете, что она так кричит?

— Вы наверное первый раз тут?

— Какая разница! Идите сделайте, что нибудь, чтобы она не кричала так! — она вылупляет свои и без того огромные глазища на меня, хочет открыть рот, что то мне сказать, но не успевает, — если она сейчас же не замолчит, я разнесу тут все!

Она поворачивается и быстрыми шагамаи цокает своими каблуками в противоположенную сторону! Я иду следом.

— Валерий Виссарионович, там какой молодой человек, сказал что разнесет тут все….

— Алекс, любимый, — Амалька тянет ко мне руки, лежа на столе, как будто ее распяли, Боже прости, я бегу к ней, обнимаю, целую все лицо, слизываю все слезы, — я хочу пить, они мне не дают.