Сталь от крови пьяна

— Вы не можете обвинять меня в неблагодарности, — покачал головой Генрих — он тоже чувствовал гнев, но старался сдерживать его, чтобы не наговорить лишнего человеку, которого, видит Бог, всё ещё очень уважал и любил. — А я, в свою очередь, не могу в качестве благодарности жениться на вашей дочери, потому что она — не вещь, у неё есть своя воля, и мой потенциальный брак с ней просто не может стать каким-то подарком вам или вроде того.

Ну вот, всё-таки не сдержался и наговорил.

Джеймс долго не отвечал, смотря то в глаза Генриху, то куда-то сквозь него — видимо, на город за окном.

Лорд Штейнберг наконец-то отпрянул от окна, понимая, что продолжать этот разговор попросту глупо. Иначе они поссорятся окончательно, а этого ему хотелось меньше всего.

— Прошу вас, не стоит вам так волноваться. — Генрих приблизился к лорду Джеймсу и с нескрываемой печалью посмотрел в его глаза. Тот сразу же отвернулся. — Вы жаловались на сердце — так что берегите себя. Хотя бы ради вашей Кристины. Пока у неё никого, кроме вас, нет. Я уверен, вы сможете найти для неё достойного супруга, достойнее, чем я, того, кто не будет пренебрегать счастьем взять её в жёны. Или ещё лучше — того, кого выберет она сама. Ещё раз простите… и пусть она тоже простит.

Он хотел напоследок коснуться его плеча, но передумал: лорд Джеймс был уже не так молод, но всё ещё способен перехватить его руку и вывернуть из сустава.

Мысль, что Генрих попросту испугался своего бывшего учителя, несколько насмешила.

Но эта невесёлая усмешка быстро сменилась разъедающим душу отчаянием — когда лорд Джеймс молча развернулся и удалился прочь.

Глава 24

Кристина встречала отца у въезда в Нижний город, у Восточных ворот. Северные, правда, были больше и наряднее, они считались своеобразной «триумфальной аркой» Эори, но сегодня лорд Джеймс подъезжал к замку с востока: после пира на Королевском острове он переправился морем к Серебряному заливу, а оттуда уже поскакал домой — строго на запад.

В волнении Кристина сжимала поводья своего серого коня, чей круп был укрыт тёмно-синей попоной. Весна согревала мир мягким южным ветром и тонкими солнечными лучами, и Кристине сделалось жарко в плаще и сером изящном камзоле, сшитом специально для её девичьей фигурки. Она расстегнула несколько верхних пуговиц, чтобы лёгкий ветерок хоть немного обдул её шею, но под строгим взглядом сестры Эстер застегнула обратно через пару минут.

После смерти господина Гленна монахиня начала относиться к Кристине мягче и вроде бы даже проявляла жалость и сочувствие, но по-прежнему следила за её поведением и речью, запрещая чертыхаться. Сейчас она сидела на коне чуть сзади Кристины, рядом с капитаном Фостером — к нему сестра Эстер всегда относилась куда лучше, чем к покойному Освальду.

Сидеть верхом в юбке было не очень удобно — подол задирался до колен, приходилось покрывать ноги плащом или надевать под платье штаны, поэтому Кристина, несмотря на торжественность случая, нарядилась в свой новенький костюм для верховой езды: камзол, штаны и сапоги. В платье она переоденется дома, для пира, и видит Бог — отец будет доволен. Сестра Эстер же не посмела пойти против традиций (монахиня в штанах — слыхано ли!) и поверх своего серого шерстяного платья надела длинный плащ, прячущий всё, что она считала неприличным. Если прибавить к этому ещё и глухой, закрывающий шею платок, то сестре Эстер можно было лишь посочувствовать — вот кому было уж точно жарче, чем Кристине.

И вот наконец вдалеке показались очертания всадников, знамён и повозок — вслед за лордом Джеймсом ехали его вассалы, рыцари и солдаты. Он был щедрым и гостеприимным господином, поэтому заранее приказал Кристине, чтобы она занялась подготовкой пира. Пир у короля — это, конечно, прекрасно, но нужен ещё один, в Эори, для тех, кто помог лорду Коллинзу одержать все победы в минувшей войне.

Толпа была поменьше, чем тогда, когда отец уезжал, и Кристина не сдержала вздоха облегчения: за время войны казна изрядно оскудела, на какие же средства пришлось бы кормить целое войско, собранное со всего Нолда? Но нет, сегодня людей было не так много, как она боялась. Часть из них она поселит в гостевом крыле, а те, что попроще, остановятся в лучших трактирах Нижнего города. Никто обиженным уйти не должен.

Отец натянул поводья и остановил всю свою свиту метрах в пяти от свиты Кристины. Она не могла сдержать улыбки, но в то же время почувствовала боль в груди: седых волос у него стало гораздо больше, чем год назад. Неудивительно — лорд Джеймс уже не так молод, да и наверняка пережитое на войне тоже сказалось… Ей было неприятно думать, что отец неумолимо стареет.

Они почти одновременно спешились, и отец, не дождавшись, когда Кристина сделает требуемый этикетом реверанс, парой широких шагов преодолел разделяющее их расстояние и прижал дочь к себе. Кристина засмеялась, хотя в глазах у неё стояли слёзы. Отец вернулся, вернулся живой… Всё время, пока шла война, она так этого ждала, она верила в это, зная, что он как опытный воин способен постоять за себя и выйти невредимым из любого сражения, но всё же… Война — настолько непредсказуемое дело, в ней гибнут и простые солдаты, и дворяне, и мирные люди, и ничто не мешало этому кровавому водовороту поглотить и лорда Джеймса.

Но он выжил. И он вернулся.

— Добро пожаловать домой, милорд, — сквозь всхлипывания проговорила Кристина, голос её звучал глухо, так как она уткнулась лицом в грудь отца. Его шерстяной дорожный камзол покалывал кожу, она чувствовала запах дыма и земли и понимала, что лучше запаха на свете не существует.

Лорд Джеймс погладил её по затылку и выпустил из объятий. Кристина тут же вытерла слёзы перчаткой и отступила, пропуская отца вперёд — его коня вслед за ним повёл Оскар, уже не оруженосец, судя по всему: Кристина знала, что он встретил восемнадцатые именины в начале васариса*. Она улыбнулась и кивнула ему, и Оскар коротко кивнул в ответ, даже не покраснев, как бывало с другими юношами, которым она уделяла внимание. Вспомнить того же графёныша Орелла: он так и светился, когда Кристина разговаривала с ним, а щёки его пылали алым.

И дело было, скорее всего, не в том, что она ему искренне нравилась. Она ведь леди, будущая правительница Нолда, а кто бы на его месте упустил такую выгодную партию? Вот Келли и делал вид, что по уши влюблён. Хотя Кристина не была уверена в этом полностью.

Оскар же всегда был юношей сдержанным, казалось, что девушки его вообще не интересуют, и к леди Коллинз он относился исключительно как к будущей госпоже и сюзеренке, не более. И это на самом деле очень радовало. Кристине были нужны в первую очередь друзья, а не череда женихов.

Не сразу она заметила, что отец замер и внимательно оглядывал её свиту — капитана Фостера со стражей, сестру Эстер… В былые времена рядом с ними должен был находиться ещё и господин Гленн, но сейчас его здесь не было. И лишь тогда Кристина осознала, что ей предстояло сообщить отцу о его смерти.

Но поговорили они уже в замке, спустя пару часов. Отец привёл себя в порядок после долгого пути, а Кристина сама принесла ему в кабинет вино, хлеб и сыр. Она присела напротив него, хотя за почти год отсутствия лорда Джеймса привыкла сидеть на его месте — в большом дубовом кресле у очага. Но теперь придётся избавляться от этой привычки, больше это кресло ей не принадлежит… Хотелось верить, что надолго.

— Как ты, моя дорогая? — заботливо поинтересовался отец, отпивая из кубка пахучего красного вина.

— Всё в порядке, вот только… — Кристина вздохнула даже не притворно. — Может, ты уже понял… Господин Гленн скончался от сердечного приступа. — Она почувствовала, что начинает дрожать, и сжала подол платья. — Прямо на моих глазах.

— О Боже, моё бедное дитя… — Лорд Джеймс покачал головой и поставил кубок на стол. — Не знаешь, что стало причиной этого приступа? Что говорят лекари?

Лекари ничего не говорили, и о причине знала лишь Кристина, но она всё ещё не хотела рассказывать отцу всей правды.