Родиния. Тайны бытия

Тем временем, старший чекист, уже готовый молнии метать, преобразился, – в мгновение ока с ним произошла поразительная перемена. У него появилось то же каменное выражение лица, напоминающее посмертную маску, что и у старлея Гвоздева. Теперь он стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться без приказа.

– Информация засекречена, но ты ведь располагаешь доступом и нам поможешь, не так ли? – осведомился незнакомец у своего нового друга.

– Да, – сказал старший чекист и двинулся к выходу. В сопровождении незнакомца он куда-то направился по коридору.

Ковалев, все еще стоявший у стены, не сразу пришел в себя, но, едва оправившись от испуга, метнулся вслед за ними, оставив старлея Гвоздева сидеть за столом.

Вскоре старший чекист привел их в свой персональный кабинет, который он занимал, будучи начальником одного из секретных подразделений службы контрразведки ФСБ. В силу своей должности у него был доступ ко многим государственным тайнам, в том числе к сведениям об агентурной сети.

Прошло немного времени, и на мониторе его компьютера высветилась полная информация на Евгению Сухареву, 1988 года рождения, уроженку города Москва, ныне проживающую в городе Киев под именем Олеся Кравчук. Окончила биологический факультет Киевского национального университета им. Тараса Шевченко. В настоящее время проходит стажировку в биолаборатории, находящейся в ведении Министерства здравоохранения Украины и финансируемой из НПО, связанных с РУМО США.

Ковалев, у которого мысли путались, не сразу расшифровал эту аббревиатуру. Наконец, до него дошло, что РУМО – это Разведывательное управление Министерства обороны США.

В досье были и другие сведения: киевский адрес, явочная квартира и т.д.

Постепенно, в его голове начинала складываться общая картина, – по крайней мере, он понял, что женщина, которая изображена на фотографии, является агентом ФСБ, внедренным в украинскую структуру, связанную с американской военной разведкой.

– Кто ищет, тот всегда найдет! – воскликнул незнакомец.

Когда Ковалев оказался внутри иномарки, и она отъехала на порядочное расстояние от Лубянской площади, он смог, наконец, перевести дух. Место, внушающее суеверный трепет, мрачное здание, известное своей дурной славой, о котором в народе говорили как «о самом высоком, так что и Колыму разглядеть можно», осталось позади…

Не более часа они пробыли в этом здании, но Ковалеву казалось, что прошла целая вечность. Словно он прожил еще одну жизнь. Противоречивые чувства боролись в душе его. С одной стороны, шок от пережитого волнения, страх, за который ему было мучительно стыдно, с другой, – совершенно новое, пока еще неизъяснимое ощущение, которое он испытывал теперь. Он не понимал, что с ним такое происходит, но чувствовал небывалый прилив сил и странное возбуждение, похожее на эйфорию.

Дождь перестал. Иномарка ехала по широкой полупустой московской улице.

– Куда теперь? – осведомился Ковалев.

– На сегодня – довольно поездок, – отозвался незнакомец. – Поезжайте домой. И отоспитесь, как следует.

Вскоре иномарка въехала в подземную парковку и остановилась возле автомобиля Ковалева. Они вернулись туда, откуда приехали.

– Но что же будет дальше? – спросил Ковалев, чувствуя, что от ответа незнакомца зависит его дальнейшая жизнь. – Неужели всё на этом и закончится?

– Конец, – усмехнулся незнакомец, – это только начало… Спокойной ночи, Андрей Владимирович.

Ковалев, выйдя из салона, проводил глазами отъезжающую иномарку, пока та не скрылась из виду. Он еще некоторое время стоял, размышляя над необыкновенными событиями этого дня, а потом сел за руль своего автомобиля.

Андрей уже выехал на Рублево-Успенское шоссе, когда понял, что должен вернуться в Москву.

Через полчаса его автомобиль въехал в жилой массив на западной окраине столицы. Во дворе одного из многоквартирных домов он остановился и, поставив авто на сигнализацию, зашел в один из подъездов. Не дожидаясь лифта, он бегом устремился наверх и вскоре оказался на лестничной площадке, тускло освещенной потолочной лампой. Подойдя к нужной двери, нажал на кнопку звонка.

Вскоре с той стороны послышались торопливые шаги. Дверь отворилась. В свете тусклой лампы мелькнуло удивленное выражение лица Владимира Ковалева.

– Это ты? – сказал тот, с недоумением глядя на сына. – Вот, уж кого не ждал увидеть, тем более, в этот поздний час!

Андрей пристально смотрел на своего отца, ни слова не говоря.

– Ну, проходи, раз пришел, – развел руками Владимир Ковалев, впуская сына в открытую дверь. Андрей вошел в квартиру, но не стал разуваться и остался в коридоре.

– Ты подставил меня, отец, – сказал он тихо, но внятно. – Ты меня предал!

– Ты пьян, что ли? – возмутился старик, заметив лихорадочный блеск в глазах сына. – Опять за старое принялся?

– Я трезв, а вот ты, похоже, опьянел от своей работы, с которой якобы завязал много лет назад, – решительно проговорил Андрей, в упор глядя на своего отца.

Владимир Ковалев не выдержал взгляда сына и отвернулся в сторону.

– Не понимаю, о чем ты говоришь… Проходи. Чего стоять в дверях?

– Все ты прекрасно понимаешь! – мрачно отозвался Андрей. – А пришел я лишь для того, чтобы взглянуть в глаза человека, который не пожалел своего сына ради любимой службы…

– Что за бред ты несешь? Как ты смеешь? – запнулся Владимир Ковалев.

– Я думал, ты мне хочешь помочь. А ты… просто Иуда.

– Не смей со мной говорить в таком тоне. Я – твой отец! – повысил голос Владимир Ковалев.

– У меня был отец, но его больше нет, – сказал Андрей, повернувшись к выходу.

– Постой, Андрей, дай мне все объяснить, – остановил его Владимир Ковалев. – В тот вечер, когда ты показал мне фотографию той женщины, я вспомнил об одном старом деле и обнаружил связь между ними… Пойми, это дело представляет угрозу национальной безопасности. Я должен был обо всем доложить!

– И ты сделал это, а в результате следить стали за мной. Спасибо, папа, за заботу! – саркастично заметил Андрей.

– Тебе ничто не угрожало, – возразил Владимир Ковалев.

– Да, наверное, ты прав. И мне ничто не угрожает. Только отчего-то я тебе не верю. Скажи мне, что скрывает правительство? Свои контакты с пришельцами? Но в таком случае утечка информации им вовсе ни к чему, а я – ненужный свидетель, каковых принято ликвидировать. Ведь так у вас в конторе говорят? – сказал Андрей Ковалев, вперив свой взор в отца. У того глаза вдруг увлажнились.

– Мне дали слово, что тебя не тронут.

– Дали слово, говоришь? – усмехнулся Андрей и, повысив голос, добавил. – А чего стоит слово чекиста? Ты что, своих коллег не знаешь? Лицемер!

– Я перед тобой ни в чем не виноват, я только исполнял свой служебный долг, – отвернувшись в сторону, упрямо проговорил Владимир Ковалев.

– Долг! Безопасность! Любите вы бросаться пафосными словами, прикрывая свои грязные делишки. Ты говоришь о национальной безопасности, имея в виду государство, его безопасность. Безопасность людей, стоящих у кормила власти. Видимо, прав был Вася Егоров, когда говорил, что эти люди ведут страну к пропасти…

– Тише, не так громко, – сказал Владимир Ковалев, беспокойно оглядываясь.

– А чего тебе бояться на восьмом десятке лет? Ты недостаточно пожил на этом свете? – возмущенно проговорил Андрей. – В конце концов, не тебе, а мне будет вынесен и подписан смертный приговор… Но сколько еще жертв будет принесено на алтарь национальной безопасности?! – прокричав эти слова, он вышел на лестничную площадку, потом вернулся назад и докончил свою речь. – Я не верю в честность тех, кто бросил нас погибать на Донбассе! Но я верю в высшую справедливость, которая рано или поздно восторжествует! И каждому воздастся по делам его…

Высказав всё, что накипело, Андрей Ковалев бросился вниз по лестнице, не обратив внимания на дверь в квартире напротив, что была приоткрыта, а теперь бесшумно затворилась…