Страница 21 из 29
В том-то и заключалась странность этого дела: невиновный рано или поздно становился жертвой…
ГЛАВА XIX
САНТЕР НЕГОДУЕТ
«Но почему же сразу было не признаться в этом? – недоумевал месье Венс, вернувшись к себе в кабинет. – Почему сразу не сказать, что Жернико был ее мужем?.. Что его – стыдливость, желание оградить свою частную жизнь?.. Или, может…»
Прервав свои размышления, месье Венс поднял голову: в кабинет вошел Жорж Сантер.
– Что все это значит? – разразился он с ходу, не обращая внимания на протянутую руку инспектора.
– В чем дело? – изумился месье Венс.
– С каких это пор вы, желая встретиться с кем-то из нас, посылаете за нами полицейского? Пускай в штатском, по все-таки полицейского…
Воробейчик развел руками, как бы извиняясь.
– Очевидно, мои указания неверно истолковали… Я всего-навсего распорядился, чтобы вас поставили в известность о том, что мне необходимо срочно поговорить с вами.
– Срочно?.. Да что вы… И поэтому меня тащат сюда как… как преступника?..
– Садитесь, прошу вас, – сказал месье Венс и сам снова сел за письменный стол. – Положение более чем серьезно, надеюсь, вы извините неуместное рвение одного из моих подчиненных.
Сантер ничего не ответил и остался стоять, опираясь на трость, с перчатками в руках.
– Вы сами поведали мне о предположении, высказанном незадолго до смерти вашим другом Жернико, – продолжал месье Венс. – Он утверждал – вероятно, вы помните это? – что какой-то неизвестный проведал тем или иным образом о пакте, связавшем вас и ваших друзей пять лет назад. Он еще добавил, вызвав у вас недоверие, что человек этот намеревается завладеть добытым вами богатством, неумолимо уничтожив вас одного за другим…
– К чему вы клоните? – сухо прервал его Сантер.
– Так случилось, что я вернулся к версии вашего друга Жернико и досконально изучил ее. На то были серьезные причины, окажите милость поверить мне па слово. И в результате я пришел к такому заключению: убийца не может быть неизвестным чужаком, ибо у него практически нет возможности завладеть состоянием всех шестерых, вернее, следовало бы сказать, девятерых…
Не обратив внимания на цифру «девять», Сантер подхватил насмешливым тоном:
– Естественно! Предположение было смехотворным! Я сразу сказал об этом Жернико, и не требуется большого ума…
– Ну не так уж оно смехотворно! – продолжал месье Венс, словно и не заметив оскорбительных интонаций своего собеседника. – Только требовалось, как я уже сказал, изучить это предположение досконально. Взяв его за отправную точку, я пришел к выводу, что убийцу следует искать в самом окружении жертв… и что один из вас шестерых и есть убийца! – закончил он громовым голосом.
Сантер сделал шаг вперед.
– Что вы сказали?
Он буквально задыхался от негодования, но месье Венс и глазом не моргнул. Не спеша поведал он своему собеседнику о разговоре, который состоялся у него утром с судебным следователем, по крайней мере, о части этого разговора, касавшейся избранной им системы рассуждений, которые и привели его к заключению, что убийцу следует искать среди шестерых друзей.
Сантер слушал его с нескрываемым интересом, и лицо его мало-помалу покрывалось смертельной бледностью.
– Великолепно! – сказал он наконец. – А вы подумали о том, что трое из нас уже мертвы, а может, даже и четверо?
– Да, я об этом подумал.
– В таком случае вы, верно, решили, что… Голос Сантера дрогнул.
– …что убийцей должен быть кто-то из оставшихся в живых?..
– Разумеется, и потому мне тотчас пришла в голову мысль вызвать вас сюда, чтобы спросить, чем вы занимались в тот день, когда…
Месье Венс умолк. Лицо Сантера исказилось от гнева, и он двинулся на него. Очутившись возле стола инспектора, Сантер поднял кулак и обрушил его на бювар.
– Несчастный! Уж не хотите ли вы сказать, что я мог, – я! – покуситься на жизнь дорогих мне друзей?
– Весьма сожалею, – спокойно ответил месье Венс, – но обстоятельства вынуждают меня рассмотреть все возможные варианты…
– Вы оскорбили меня! – крикнул, потеряв над собой всякую власть, Сантер. – Ничтожный глупец, да вы понятия не имеете о величии нашей дружбы!.. Вы оскорбили меня и ответите за это!..
Месье Венс встал.
– Но прежде вы ответите на мои вопросы, месье Сантер.
Он позвонил.
– Попросите, пожалуйста, месье Крупле немедленно прийти сюда, – сказал он явившемуся на звонок дежурному. – Нужно будет записать показания.
Дежурный исчез, а Сантер вплотную подошел к месье Венсу.
– Я всегда испытывал к вам антипатию, вы мне ненавистны! Ядовитая гадина! Но мы еще встретимся и тогда…
Отстранив Сантера, инспектор занял свое место за письменным столом.
– Сожалею, – молвил он с полнейшим равнодушием. – Сожалею, но поступить иначе не могу. Я полагал, что вы имеете более точные представления о требованиях, порою тягостных, обусловленных нашим ремеслом. Предупреждаю, что обязан спросить вас, чем вы занимались в то время, когда совершалось убийство ваших друзей, причем ваши показания будут записываться… Если такой порядок вас не устраивает, скажите. У меня есть другие возможности, судебный следователь с превеликим удовольствием тут же подпишет ордер на ваш арест… Он обернулся.
– Входите, месье Крупле. Нужно запротоколировать ответы этого господина… Располагайтесь за маленьким столиком, там вам будет удобно…
Лицо Сантера по-прежнему было мертвенно-бледным, он никак не мог прийти в себя.
– Оставим на данный момент смерть вашего друга Намота, – сказал месье Венс, закуривая сигарету. – Если позволите, до того, как будет доказано обратное, я буду называть их вашими друзьями… Оставим также смерть и похищение Жернико…
– Черт возьми! Вы можете сколько угодно обвинять меня, изображая из себя великого инквизитора… Но раз другого выхода нет, мне, видимо, придется, чего бы это ни стоило, говорить на вашем языке. Так вот, каким образом, по-вашему, я мог совершить эти два преступления?..
– Намот мог погибнуть в результате несчастного случая, а Жернико мог убить ваш сообщник…
Сантер невольно сжал кулаки.
– Сообщник? Вот как… И у вас, конечно, имеются кое-какие соображения насчет личности этого сообщника?.. Надеюсь, вы не думаете, что это некий бесплотный Дух?..
– Нет, я так не думаю. Однако вы, насколько я понимаю, хотите поменяться со мной ролями, месье Сантер. Сожалею, но вынужден вам напомнить, что вопросы задавать надлежит мне. Вероятно… вы помните, что я отказался сообщить вам свои соображения по поводу убийства Нестора Грибба… Сама возможность такого ужасного предположения вызывала у меня глубокое отвращение… Однако сегодня я вынужден сказать вам об этом… Я уже объяснял вам в самый день преступления, каким образом убили Грибба… Но это могло произойти совсем иначе, причем гораздо проще…
– И убить его, конечно, мог я?
– Вот именно, вы. Вспомните, что я вышел на площадку только после того, как услышал ваш крик… И в самом деле, куда как просто было всадить кинжал в спину вашего друга, когда вы сжимали его в своих объятиях… а уж потом позвать меня. Что вы можете на это сказать?
Сантер сел. В полном изнеможении он схватился руками за голову.
– Я… Мне нечего сказать… Как опровергнуть клевету…
Мосье Венс покачал головой.
– Дело в том, что сказать вам по поводу этого предположения действительно нечего. Одному Богу известно, что произошло тогда на лестнице. Но мне хотелось бы помочь вам, месье Сантер… Можете ли вы поклясться перед Богом, что не убивали вашего друга Нестора Грибба?.. Предупреждаю вас, что в глазах правосудия это ничего не меняет, но лично мне всегда отвратительно думать, что можно принести ложную клятву и, быть может…
Сантер встал.
– Клянусь перед Богом, – тихо, но твердо произнес он, – что я неповинен в убийстве моего друга Нестора Грибба, а также…
– Не стоит продолжать… Вы, конечно, понимаете, что никто в мире не может сказать, убили вы Грибба или нет, ведь на площадке, кроме вас, никого не было. Естественно, если бы я смог доказать, что вы совершили другие преступления, вывод напрашивался бы сам собой… Быть может, следует задать вам и такой вопрос: вы, разумеется, отрицаете, что кинжал принадлежит вам, и вы его, конечно, не видели до того дня, когда было совершенно преступление?.. Можете записать ответ, мосье Крупле…