Резидент

Сиротин вздохнул с облегчением, сдвинул широкополую шляпу на затылок и вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

– А кто сейчас областью управляет? – спросил он у осведомленной тети Дуси.

– Как кто? – удивилась уборщица.– Они и управляют. Только подпольно... Ты, милок, дорогу перейди, там, значит, у них штаб будет. А уж в штабе тебе укажут конспиративную квартиру, в которой сейчас Виссарион Дмитриевич обитает. Допустят ли тебя к нему, сказать не могу. Все-таки подпольная работа требует секретности...

В предвыборном штабе на Евграфа посмотрели с подозрением, хотя темные очки он снял, ворот плаща опустил, а шляпу и вовсе держал на отлете, всем своим видом демонстрируя среднестатистического гражданина, далекого как от предвыборных страстей, так и от ведущих слежку за конкурентами вражеских разведок.

– Кто такой? – надвинулись на столичного гостя два амбала в хорошо пошитых костюмах.

– Сиротин,– не стал скрытничать Евграф.– Давний знакомый Виссариона Дмитриевича Пацакова. Спонсор. Прошу сообщить обо мне губернатору немедленно ввиду важности привезенной мною информации.

Амбалы долго проверяли сиротинский паспорт – разве что на свет его не просвечивали. Куда-то звонили, с кем-то советовались, без конца к месту и не к месту поминая фамилию гостя, что чрезвычайно Евграфа нервировало. В конце концов, возжелавший власти в Черноземье Венедикт Жигановский уже вполне мог внедрить в избирательный штаб конкурента своих агентов!..

После почти двухчасовых мытарств и хождений по штабным кабинетам Сиротин был наконец посажен в автомобиль с тонированными стеклами и окольными путями доставлен в загородный особняк скрывшегося в подполье главы администрации Черноземной области Пацакова.

Едва ступив на заповедную землю, Евграф чуть не грохнулся в обморок от чудовищного рева. На миг ему показалось, что кто-то кого-то убивает, утробно урча в лицо обезумевшей от страха жертве.

– Это павлин кричит... – любезно объяснил побелевшему гостю вежливый молодой человек, выделенный штабом для сопровождения.– У Виссариона Дмитриевича здесь зверинец...

Дворец Пацакова внушил уважение даже Сиротину, жившему отнюдь не в собачьей конуре. Пройдя вымощенный узорной плиткой обширный двор, Евграф поднялся на отделанное голубым мрамором крыльцо и, войдя в холл, оказался в объятиях хозяина.

Виссарион Пацаков был в своем репертуаре. Круглое улыбчивое лицо его прямо-таки лоснилось от гостеприимства. Маленькие насмешливые глазки голубыми огоньками посверкивали из-под широкого лба. Тугое брюхо хозяина давило Евграфу в солнечное сплетение, мешая дышать. Сильные ладони, дружески похлопывавшие гостя по спине, грозили нанести последнему серьезные увечья. Тем не менее Сиротин, добравшийся наконец после стольких треволнений до места назначения, был в эту минуту почти счастлив.

– Коньячку с кофейком, а, Евграф? – Хозяин подмигнул гостю с таким видом, словно намекал на нечто запретное и предполагающее тяжкую ответственность если не в уголовном, то уж точно в административном порядке. Похоже, проведенная в подполье неделя наложила на Виссариона Пацакова неизгладимый отпечаток.

– Давай! – отчаянно махнул рукой Сиротин и упал в предложенное разлюбезным хозяином кресло.

Горячительное, как водится, выпили отдельно от кофе. Коньяк был хорош, и Евграф поздравил губернатора с безукоризненным вкусом.

– А я ведь к тебе по делу и, можно сказать, за защитой, Виссарион, как к верному другу.

– Генеральная прокуратура хвост прищемила? – понимающе хмыкнул Пацаков.

– Хуже... – вздохнул Сиротин.– Много хуже, Виссарион.

На всепонимающем лице Пацакова проступило явное непонимание. Глава Черноземной области никак не мог взять в толк, что для преуспевающего бизнесмена может быть хуже Генеральной прокуратуры?

– Конкуренты, что ли, одолели?

– Это, пожалуй, ближе к теме. Ты слышал, конечно, о планах Жигановского испортить тебе жизнь? Учти – я в этом деле Венедикту не помощник.

Пацаков поморщился: то ли лимон попался слишком кислый, то ли не поверил хитроумному гостю, которого числил в верных соратниках председателя Партии солидарного прогресса.

– Мамой клянусь, Виссарион!

– Жигановский мне не конкурент... – пренебрежительно махнул рукой Пацаков.– Ну, пошумит, посмешит почтенную публику... Для имиджа области это даже полезно. А то меня давно упрекают в безальтернативности. А тут – видный столичный политик!.. У такого выиграть будет лестно.

Кажется, Пацаков принял Евграфа за парламентера, прибывшего от Жигановского для того, чтобы обговорить детали будущего предвыборного шоу, которое должно завершиться к обоюдной пользе.

– Ты меня не понял, Виссарион. Венедикт всерьез нацелился на твое кресло. А за спиной у него такие силы, о которых ты и представления не имеешь!

– Неужели президентская администрация? – насторожился Пацаков.

Сиротин возмущенно фыркнул. Если бы дело было в президентской администрации, то Евграф бы сейчас не в пацаковском дворце сидел, а мел бы хвостом вокруг Жигановского! Но, увы, Венедикта хоть и привечают в свите президента, но не до такой же степени, чтобы сажать его в кресло главы администрации Черноземной области. Нет, в этом отношении Виссариону волноваться нечего.

– Ты о шоу в офисе Кости Казюкевича слышал что-нибудь?

– Какое еще шоу? – удивленно вскинул брови хозяин.

– Цирковое. Его по телевизору показывали. Вся Москва два дня только о нем и говорила.

– Ну, Москва... – махнул рукой Пацаков.– У вас там каких только шоу не устраивают! А у нас здесь провинция, Евграф. Черноземье. Живем тихо, мирно, без всяких шоу. Хотя с культурой нам, конечно, следует подтянуться. Пусть и не до столичного уровня... Миша, ты этот пункт о культуре в мою предвыборную программу вставь, а то я, чего доброго, запамятую.

Скромно сидевший в отдалении любезный секретарь Миша, тот самый, что привез во дворец Сиротина, с готовностью закивал головой. Евграф даже не стал спрашивать у Пацакова, можно ли откровенничать в присутствии молодого человека, ибо хорошо понимал, что подозрительных и ненадежных людей у тела губернатора не держат.