Я ухожу

А у меня возникли определенные сомнения. Не знаю, кто и как промыл мозги этим пацанам, но сделал это мастерски. Придется работать, что называется, на контрасте.

– Громуша, а вот этого давай на зады, убери от греха. Крыл, какая-то рука у тебя тяжелая, – усмехнулся я.

– Я виноват, что ли, дядя Шип, – надулся пацан.

– Не виноват, конечно, шучу я.

Хотя поводов для веселья не наблюдалось. Я посмотрел на двух оставшихся в живых, пока еще живых, подростков. Первый с короткими рыжими волосами и милым лицом, усеянным веснушками. Прям мальчик-одуванчик. Вроде говорят, что люди с веснушками не бывают злыми. Угу, конечно.

Второй с кривым, поломанным носом и исправленной заячьей губой, был, как бы помягче сказать, не красавец. Я и сам, конечно, не Ален Делон, но по сравнению с этим ребятенком, был бы нарасхват. Он точно зол на весь мир. Как минимум, что родился изначально не столь идеальным. И явно завидует своему веснушчатому другу. План неожиданно возник сам собой.

– Громуша, а принеси обратно того длинного. А этого, – указал на рыжего мальца, – пока наоборот, убери.

– Принеси, унеси, – проворчала Громуша. – Нашли тут грузчика.

Но все же сказанное сделала. Теперь рядышком, возле стены подкопченного дома, сидели два боевых товарища. В таком виде, в каком и должны быть – в мертвом.

– Крыл, давай.

Пацан с видом ученика, который в пятый раз переписывает из-за помарок домашнее задание, подошел к лежащему уродцу. Про себя я того назвал Заяц, в честь хирургически исправленной губы. Пара секунд на воздействие тех самых стрекозиных феромонов и подросток уже пришел в себя.

– Слушаешь меня внимательно, отвечаешь на вопросы правильно, отпускаем, как твоего рыжего друга. Начнешь творить херню и быковать, присоединишься к менее удачливым товарищам, – указал я на готовых актеров для рекламы «Twix». В смысле, сладкую парочку.

– Рыжий, ссука, – прошипел Заяц с ненавистью. – Не зря он мне не нравился.

Нет, дружок, не нравился он тебе по другой причине. Как раз из-за смазливой внешности. Но причину своих чувств ты подсознательно искал в его поведении, поступках. Думаю, следил за каждый шагом и пытался докапываться до всяких мелочей. И вот наконец я подарил тебе шанс заслуженно ненавидеть более удачливого в генетическом плане пацана.

– Если договоримся, то отпустим, – повторил я, кивнув в сторону калитки, – будешь сам разбираться с Рыжим. А если нет…

Я пожал плечами. Заяц скосил глаза на ствол в руках Слепого, поглядел на мертвых товарищей, а потом спросил меня.

– А чего вы еще хотите услышать, если Рыжий и так все сказал?

– Надо же убедиться в искренности его слов. И вдруг мы еще что-то важное услышим, о чем забыл твой приятель. Так что?

Было видно, что Заяц колеблется. Не хватало крошечного камушка, чтобы могучая лавина обрушилась с вершины горы и погребла под собой все то, что подростки называли дружбой. Пришлось его кинуть.

– Рыжий, наверное, уже добрался до ваших. Рапортует о героической смерти группы. Или напротив, о бесславной кончине.

– Хорошо, – чуть не выплюнул в меня согласие подросток. Но я знал, что злится он не на меня. Красочно представляет, что делает Рыжий.

– Расскажи подробнее, для кого и зачем вы готовили пленников?

– Для монахов, – подтвердил недавние слова коротышки Заяц. – Они живут правее от нас. Всегда жили, еще с первой волны, когда каждый по себе был. А потом, уже после объединения, появились эти уроды из тумана. Они вроде как с монахами на ножах. И вот Завуч и договорился, что мы будем людей поставлять монахам, а они нас станут защищать от уродов.

Я ловил каждое слово, стараясь быстро обрабатывать имеющуюся информацию. Значит, рядом с подростками с начала времен, точнее Эпохи, поселились Жрецы. Собственно, ничего такого, обычное дело в условиях Города. Удивительно было только то, что их оказалось много. Боязнь одиночества или свингер-вечеринка? Придется выяснить.

А потом неподалеку поселились демоны. Ну, или сыновья Несущего Свет, весь вопрос в формулировке. И объединившиеся подростки во главе некого Завуча решили пойти по стопам людоедов – договориться со жрецами в обмен на определенные ништяки. А что нужно жрецам? Человеческие жертвы. Ох, хоть какая-то стабильность в мире.

– Зачем вы издевались над пленниками? – спросил я.

– Завуч приказал. Он говорил, что монахи очень довольны, когда им приводят людей… – тут Заяц запнулся, явно подбирая слова. – С поехавшей кукушкой.

Я сплюнул на землю, стараясь сдержаться. Вот же суки.

– Расскажи про Завуча.

– Не знаю, обычный дядька, – пожал плечами Заяц. – Жесткий немного, но в целом нормальный.

Ага, обычный. Подмял под себя кучу подростков и вытащил из них наружу всю гниль.

– Почему Завуч?

– Когда объединялись, кто-то из пацанов спросил, почему мы должны его слушать. Сказал, что он завуч. Больше мы не спрашивали.

Ну да, есть в этом определенная логика, ответить неожиданно на поставленный вопрос. А, может, этот человек что-то помнил о прошлой жизни? Теперь я ничему не удивлюсь. Мне стало лишь понятно, что с этим пассажиром нам не по пути.

– Сколько вас? – вкрадчиво поинтересовался я.

Заяц замолчал, ясно понимая, что это уже подстава. Одно дело – поведать о положении вещей, и совсем другое в открытую сдавать своих.

– Спрашивать, где находится ваше убежище бесполезно, так? – спросил я, выращивая на ладони отросток.

Рыжий затравленно поглядел на острую колючую лиану, которая покачивалась, точно кобра.

– Вы же сказали, что отпустите. Мы же договаривались.

– Договариваются с людьми, а не моральными уродами. Скажем так, я тебя обманул.

Лиана пробила голову Зайца. С этой точки зрения, ему остается только позавидовать. Умер быстро, безболезненно, с полным пониманием за что.

– Ну этого-то можно было поглотить? – возмутилась Бумажница. – Я напомню, у тебя три процента заполненности.

– Можно, – ответил я. – Только с повышением уровня заполненности, я перестану так остро чувствовать жрецов. А это еще может сыграть нам на руку.

– Херовый какой-то план.

– Не переживай, я знаю, что делаю.

Я поднял кристалл с груди Зайца и кинул его Крылу. Тот недоуменно посмотрел на меня. Мол, с чего такая роскошь? С чего, с чего. Мне эти крохи без надобности, а вот на пацана возлагалась серьезная задача.

– Громуша, собираемся и уходим, огородами. В прямом смысле этого слова. На дорогу больше не высовываемся.

– А как же Рыжий? – удивился Слепой.