Наследие

— Дети, что ли? — недоуменно произнес Богдан, вглядываясь в низкорослых воинов, постепенно окружающих наш небольшой отряд.

— Пигмеи, — не стал объяснять, что это значит, приказав всем стоять на месте.

Выйдя чуть вперед, демонстративно показал открытые руки без оружия.

— Мы пришли с миром, вы понимаете меня?

Низкорослые воины, — я ошибся: это были не пигмеи, а именно люди невысокого роста, — вслушивались в мои слова, остановив свое продвижение вперед. Знаменитых трубок с отравленными стрелами у них не заметил — большинство вооружено короткими копьями по нескольку штук в каждой руке. Трое воинов — с длинными копьями, вставленными торцом в примитивную копьеметалку. Один из дикарей что-то прокричал в ответ, но слова были совершенно незнакомы.

Я сделал ещё одну попытку, сделав пару шагов вперед: один из аборигенов взмахнул своей копьеметалкой — копье не долетело добрых двадцать метров.

— Не стрелять! — отдал приказ своим, вскинувшим луки.

Санчо молча прошествовал мимо меня и пошел навстречу аборигенам. Они подняли ужасный крик, прыгая на месте и потрясая копьями, но, к моему удивлению, никто так и не метнул свое оружие. Дойдя до первого дикаря, Санчо играючи поднял и посадил его себе на плечо, вызвав вздох восхищения у островитян.

«Они хорошие, Макш!» — словно речь шла о котятах, ворвался в мою голову голос Санчо.

Несколько аборигенов, побросав копья, подбежали к неандертальцу — одной рукой Санчо усадил второго на плечо, вызвав уже настоящий шквал криков. О нашем присутствии забыли — дикари окружили моего приемного сына, словно малыши просясь в руки матери. Снимая одних, сажая других, Санчо играл с ними, как с котятами.

— Что он делает? — недовольно буркнул Богдан, сжимая в руках топор. — Надо их разогнать и продолжить поиски.

— Санчо неглуп. Думаю он играет с ними с конкретной целью, — отмахнулся я от вечно угрюмого Лутова, — посмотрим, что из этого получится.

Немного поиграв с аборигенами, Санчо присел рядом с одним из них, обхватив его голову руками. Дикарь дернулся освободиться, но с таким же успехом можно было попробовать сдвинуть с места гору. Встревоженные соплеменники окружили нашего неандертальца и дикаря плотным кругом: минуту спустя Санчо поднялся, а дикарь трусцой побежал в нашу сторону, крикнул своим пару фраз. Не добегая до меня пары метров, абориген плюхнулся на землю, положив голову и простирая руки:

— Хаал, хаал, — дважды повторил мужчина, не поднимая головы.

Это было что-то новое — что такое ему внушил Санчо, что островитянин жалобно что-то просит или говорит. Дотронувшись до его плеча, жестом показал, чтобы поднимался. Медленно встав на ноги, дикарь показал в сторону дымов:

— Дуул, — тронувшись, остановился и повторил: — Дуул.

— Он приглашает нас к себе, — проговорил Тиландер и оказался прав.

Мы поравнялись с Санчо и дикарями, облепивших его со всех сторон. Дикари не выглядели как виденные ранее пигмеи: обычный нос, средней толщины губы, смуглый цвет кожи и короткие ежики волос. Обычные такие кроманьонцы, только ниже среднего роста — самый высокий из них теменем не достигал моего подбородка. А Богдан, Урр и тем более Санчо были выше на две головы.

В сопровождении дикарей мы дошли до склона, откуда открывался вид на их деревеньку. Это — первое поселение, где жилища были сложены из камней, а крыша — из толстого слоя высохших кустарников. Таких жилищ было около четырех десятков: при виде нашей группы навстречу устремились дети.

— Зачем мы туда идем, отец? — Урр редко заговаривал первым, предпочитая слушать.

— Из любопытства. Этот остров стоит на пути из Макселя в Моско. Возможно, мы организуем здесь новые поселения, и лучше знать, кто именно здесь живет и что из себя представляет. Запомни, Урр: лучшая победа — это та, что достигнута без крови. А данное племя может стать нашим союзником.

— Они слабые и маленькие, — презрительно отозвался о местных Богдан, поддерживая мнение Урра.

— Знал я племя ещё мельче, но тебя и любого из нас они могли убить одним плевком, — вспомнил пигмеев с отравленными шипами.

Проигнорировав удивленные вопросы Богдана и Урра, как можно убить человека плевком, вступил в поселение. Не знаю, что сказал своим людям вождь, но на нас смотрели без страха, скорее с невероятным любопытством. Одна молодая женщина умудрилась подкрасться к Богдану и схватить его за бороду, вызвав у бородача сплошной мат.

Звонко засмеявшись, женщина смело повторила попытку — ошеломленный ее наглостью Богдан молча смотрел, как его гордость, окладистую бороду, мнут грязные руки. Окружили нас всех, к нам тянулись руки женщин, детей, воинов, щупая наши бороды и одежду. Сами дикари были только в набедренных повязках из шкур. Оголенные груди молодых женщин вызвали у Санчо острый приступ сексуального голода.

— Санчо, нельзя трогать этих женщин! — успел предупредить неандертальца, прежде чем он окончательно потеряет голову.

Ему даже не пришлось бы терять ее — внимания он удостаивался больше всех. Нам преподнесли засушенных мелких плодов, в которых я узнал оливки. Спустя полчаса ажиотаж, вызванный нашим появлением, немного улегся, и вождь Уул, — так произносилось его имя, — предложил нам трапезу. Само племя так и называлось, Дуул, и жило в основном за счет даров моря: водоросли, рыба, устрицы. Последним особенно обрадовался Санчо, поглощая их в неимоверном количестве. Едва разбив очередную устрицу, он запрокидывал голову, выпивая сок и мощно всасывая содержимое. Его живот стремительно увеличивался в размерах, становясь похожим на барабан.

Дуулы, открыв рот, с восхищением смотрели на Санчо, принося ему все новых устриц, похлопывая по округлившемуся животу. Я уже начал беспокоиться за его желудок, когда неандерталец наелся, вызвав вздох разочарования у зрителей. Беседа с Уулом происходила жестами — понимал он не с первого раза. Все мои попытки узнать о судьбе людей из соседней бухты, остались без ответа. Жестами такое не спросишь, не объяснишь суть своих вопросов. Но, судя по реакции Дуул на нас, людей они видели впервые, хотя похожие на них племена на острове жили. Это заметно по тому, насколько разными были представители его племени — среди них встречались люди с разным цветом глаз, волос и формы носа.

— Макс, посмотри на Санчо: словно король среди подданных, — со смехом показал рукой Тиландер.

У меня сложилось впечатление, что примерно так лилипуты встречали Гулливера. Неандерталец возлежал в расслабленной позе — обнажив его необъятный живот, несколько детишек водили по нему руками, издавая восхищенное «а-ас!». Не остались в стороне и местные красотки, поглядывающие с огоньком в глазах в сторону моего приемного сына.

— Герман, нам пора! Не то Санчо приступит к удовлетворению местных красавиц. Только, боюсь, при их миниатюрных размерах это может закончиться плохо.

— Ты прав: если не он их, то они его сами оседлают: смотри, как глазеют, — поддержал Тиландер, поднимаясь на ноги.

Подойдя к полулежащему Санчо, он отвесил ему шутливый поклон:

— Ваше Величество Санчо, не пора ли нам вернуться на корабль? — Неандерталец ответил на его слова такой громкой отрыжкой, что детишки отскочили с испуганными криками.

— Санчо, мы уходим, — послал приказ неандертальцу.

— Здесь хорошо, — моментально отозвался мой здоровяк, тем не менее принимая вертикальное положение.

— Уул, — позвал я вождя.

Поясняя свои слова жестом, сказал:

— Мы вернемся, — найдя глазами на поясе Урра большой нож, протянул руку.

Урр молча отдал требуемое: таких ножей во дворце было немало. Вручая нож вождю, сказал:

— Нож.

— Но-ош, — повторил Уул незнакомое слово.

Дуул ножей не имели, они пользовались заостренными камнями. Отрезав кусочек шкуры, продемонстрировал качества железного оружия, вызвав удивленные крики. Один из воинов попробовал сделать то же самое куском камня: ему пришлось потрудиться, но всё равно получилось не так ровно и красиво.

Провожали нас почти всем селением до самого спуска в бухту, где мы высадились. Вид корабля в бухте, привел дикарей в ужас — они падали на землю, закрывая голову руками. Это выглядело странно, у меня сложилось впечатление, что какое-то судно они видели раньше и очень его боялись. Уже в шлюпке меня осенило: