Наследие

«Неужели они так слепы, что не понимают: единственная возможность атаковать Максель — с юга», — думал Патриарх, оглядывая собравшихся в его комнате. Второй мыслью было понимание, что после его смерти «христоверы» практически обречены.

— Лазар, — Никон говорил тихо, но голос слышали все в абсолютной тишине. — Перебрось большую часть наших воинов южнее Макселя. Думаю, еретик высадит свою армию на кораблях где-то между Макселем и Портбоу. Возможно, он разделит свои силы — одна часть его людей предпримут ложное нападение, а вторая скрытно подойдет с юга. Я думаю, — Никон сделал паузу, — что ложное нападение будет на порт. Но мы его перехитрим — после небольшого боя оставьте стену и отступайте в город.

— Отец, зачем? — вскричал Синод. — Ты хочешь впустить вероотступника с его язычниками в священный город?!

— Помолчи, если такой глупый, — осадил сына Патриарх, продолжая разговор с Лазарем.

— Охрана порта отступит вглубь города до места, где заканчивается рыбацкий рынок. Там высокие стены. Засев на ними, лучники смогут перебить наступающих. С рынка выходит одна улица — заранее ее перекройте, чтобы враги оказались в ловушке.

— Понял, Святейшество, — встав, поклонился Лазар.

— Это не всё, — продолжил Никон, отпив воды, — я думаю, что основные силы высадятся на берег южнее старой деревни, но не слишком далеко от Макселя. Надо перебросить туда воинов, чтобы встретить еретика и его людей. Пусть стрелки с ружьями тоже будут среди них, три человека смогут натворить много бед.

— Они будут стрелять, не давая высадиться врагу? — спросил Синод, снедаемый нетерпением.

На этот раз Никон ответил спокойно:

— Нет, мы им дадим высадиться, а потом зажмем их на берегу, не давая углубиться в лес. Наши бойцы будут скрыты за деревьями, а воины еретика окажутся открыты для наших стрел и ружей.

— Святейшество, а как мы узнаем, где именно пристанут корабли к берегу? — впервые подал голос император Тихон.

— Это должна быть укромная бухта, скрытая от человеческих глаз и на расстоянии от одного до трех часов пешего ходу от города. Я бы сделал именно так на его месте, — Никон откинулся на подушки. — Нас больше, мы примерно знаем планы нашего врага, и на нашей стороне Бог. Осталось только выиграть. Уходите и возвращайтесь вместе с головой еретика! — Никон отпустил собравшихся.

Теперь оставалось только ждать — или через двое суток он будет смотреть, как проклятый Макс Са корчится в огне, или….

Что будет «или», Никон не хотел думать, заученно повторяя молитву и прося помощи у Бога.

Глава 11. В ожидании

Лучники Тиландера первым же залпом расстроили ряды нападавших. В обороне незнакомого противника образовалась брешь, куда ворвался Санчо, поддержанный парой десятков своих соплеменников. Боясь, что лучники могут зацепить приемного сына Макса, Тиландер запретил стрельбу из луков, приказывая атаковать в рукопашную. Сотня воинов нового отряда переломила картину боя: противник стал отступать, стараясь не обращаться в паническое бегство. Командовал отрядом врага всадник, лупивший отступающих своим мечом, пытаясь восстановить боевой порядок.

Урр, проследив за взглядом Тиландера, бросил копье: всадника снесло с лошади. "Макс будет гордиться этим великаном", — мысленно одобрил бросок Тиландер. Оставшись без командира, неприятель обратился в паническое бегство. Когда убегающие воины и преследующие их неандертальцы скрылись в лесной чаще, Тиландер свистком дал команду остановиться Русам — они помогли, а дальше дикари сами разберутся. Предстояло ещё понять, против кого они сражались и почему Санчо так ринулся в бой.

Около десятка воинов его отряда получили ранения, в основном легкие. Один из воинов поймал стрелу правой стороной лица: выбив два зуба, та застряла в щеке. Сейчас над ним хлопотали товарищи, извлекая стрелу. Урр находился рядом, а вот Мала нигде не было видно.

— Чертов мальчишка! — в сердцах выругался Тиландер. — Никак не повзрослеет, намучается с ним Макс.

Разглядывая поверженных вражеских воинов, американец обратил внимание на доспехи и одежду. Кто бы ни был этот враг, а одежда была не из шкур — всё сделано из ткани. На ногах у воинов красовалось подобие сандалий с длинными кожаными тесьмами, что завязывались вокруг голени после двух оборотов. Да и доспехи выглядели иначе: сами щиты круглые и небольшие, а на теле — не кираса, а кольчуги, с нашитыми медными и железными пластинами.

— Герман, я такие не делал, даже не видел подобное. Кто эти люди и почему они выглядят намного светлее всех, кого мы раньше встречали? — поделился своими сомнениями Лайтфут, разглядывая поверженного противника.

— Я не знаю… Начиная с нашего отплытия на поиски Макса всё выглядит так, как будто за нас решают на небе. Подождем, когда вернется Санчо: видимо, он сможет дать ответы. Вместо того чтобы искать Макса или спешить в Максель, он заставил меня пристать к берегу, где ввязался в чужой бой. Причем вел весь отряд сюда, точно зная, что происходит в этом месте.

Но удивление Тиландера на этом не закончилось: когда шум битвы стал затихать и противник бежал — из скособоченных домиков стали появляться женщины и дети. Оба американца остолбенели, когда из пары домиков показались белые женщины, чьи длинные до пят платья напоминали одеяния сельских женщин из их времени. "Пленницы, белые приходили освободить похищенных женщин", — мелькнуло в голове Тиландера. Но женщины не спешили кидаться им на грудь, заливаясь слезами, как должны были поступить удерживаемые в неволе. Осторожно поглядывая в сторону Тиландера и его отряда, они пробирались между телами павших воинов, вглядываясь в погибших неандертальцев.

— Что они делают? — шепотом, словно боясь, что его услышат, спросил Лайтфут.

— Откуда я знаю, ищут кого-то, — огрызнулся Тиландер, смотря на поведение женщин.

Одна из женщин присела на корточки рядом с убитым неандертальцем и заплакала. Ещё одна остановилась в трех метрах от Тиландера и обратилась к нему на языке Русов, заставив американца удивиться:

— Кто ты?

— Меня зовут Герман, — растерянно ответил американец, — я из Макселя.

— А я раньше жила в Будилихе, мы все там жили, пока Сан-Техе не взяли город. Макс Са оставил нам жизнь, мы ушли вместе с Сан-Техе, но встретили отряд Русов. Смогла спастись только половина Сан-Техе и лишь небольшая часть женщин. И вот Русы снова пришли, чтобы добить оставшихся Сан-Техе.

Тиландеру на мгновение показалось, что он ослышался: Русы пришли добить дикарей, а он приказал напасть на своих соплеменников? Но главное было не в этом: в разговоре женщины прозвучало имя Макса.

— А где сам Макс Са? — он напряженно ждал ответа. Женщина пожала плечами:

— Кто знает где он… Он уходит на небо, потом возвращается. Его сжигают — но он не умирает. Говорили, что он выше дерева и седобородый старец, но выглядит совсем молодым.

Закончив, она подошла к плачущей женщине, положив ей руку на плечо:

— Не плачь, Мина, ты не останешься без мужчины.

Остолбеневший Тиландер пытался связать воедино всю информацию: среди вышедших из хижин бóльшая часть — женщины-неандертальцы, везде бегали детишки, подбирая и споря за оружие погибших воинов. Периодически какая-то из женщин находила своего родного, и поляну между хижинами оглашал очередной плач. Белых женщин Тиландер насчитал восемь, около двух десятков женщин были неандертальцы. "Маловато женщин", — мужчин-неандертальцев за время скоротечного боя Тиландер увидел не меньше пяти десятков.

— Отходим к краю леса, оружие держать наготове, — лучники, выполняя приказ, переместились к деревьям, росшим на краю просторной поляны.

Пользуясь затишьем, он приказал развести костры и перекусить: неизвестно, что ждет их по возвращению Санчо, куда рванет помолодевший приемный сын Макса Са. Из всего услышанного следовал вывод: Макс Са жив и находится в этом времени и месте.

Санчо вместе с группой неандертальцев и Малом вернулся лишь часа через три. Разгневанный Тиландер обрушился с упреками на обоих, но Санчо только улыбнулся в ответ, измазанный чужой кровью.