Черный свет

«Поговори со мной, лапочка», – молча просил Эрл, ощущая в душе прилив щемящей нежности. Ему хотелось взять девочку на руки, успокоить ее боль. Но ведь она уже не чувствует боли, ее больше нет, осталась только раздутая оболочка. Ее душа у Бога. Эрл тряхнул головой, чтобы привести в порядок мысли, и продолжил свой немой монолог: «Ну, не молчи, скажи Эрлу, кто сотворил с тобой такое».

Он смотрел в пустые, бездонные глаза девушки, на ее обезображенную фигуру, на пятна крови, синяки, страшные ссадины, и его выдержка и бесстрастность профессионала растворялись в волнах безнадежного отчаяния: на месте этой несчастной он видел собственного сына, своего серьезного, задумчивого мальчика, который, казалось, почти никогда не смеялся, видел своего Боба Ли, такого же истерзанного, изуродованного, брошенного гнить, как падаль. Безысходность захлестнула Эрла с головой. На секунду он перестал быть полицейским и помнил только, что он – отец, жаждущий мести. В пелене застлавшего глаза красного тумана он видел себя с пулеметом в руках, расстреливающим убийцу, кем бы тот ни был, от имени всех отцов, живущих на Земле.

Свэггер стряхнул с себя оцепенение, вновь обрел хладнокровие и продолжил поиск ответов на свои сухие профессиональные вопросы, давая оценку всему, чему можно, разбираясь во всем, в чем мог разобраться. На трупе – довольно толстый налет пыли. Оттого что он лежит здесь несколько дней? Возможно, но, скорее всего, девушку убили в другом месте, а потом привезли сюда. Если бы тот камень служил орудием убийства, на нем было бы гораздо больше крови. Наклонившись над девушкой, он стал рассматривать сгусток застывшей крови на голове. Никаких брызг, обычная лужица, а значит, загустевшая кровь сочилась медленно. Если бы Ширелл погибла от удара по голове, крови, разумеется, было бы больше. Очевидно, заключил Свэггер, убийца или кто-то другой ударил камнем уже мертвую девушку, создавая видимость того, что убийство произошло в этом месте. Но зачем? Эрл склонился к горлу Ширелл: так и есть – синяки. Значит, ее задушили, а не забили до смерти? Свэггер отметил этот факт в своем блокноте.

Тут он увидел на серебристой коже плеча красное пятно, но не влажное, а сухое. Эрл тронул пятно пальцем: пыль, красная пыль. Хм? Он перевел взгляд на ладонь девушки, осторожно раскрыл ее и стал рассматривать пальцы убитой: под ногтями четырех пальцев – темные полумесяцы. Возможно, запекшаяся кровь, но вероятнее – та же красная пыль, что он заметил на плече. Решение вынесет судебная экспертиза.

Красная пыль? Может быть, красная глина? Эта мысль засела в голове, будучи связана с чем-то. Ага, есть: милях в десяти от Блу-Ай, если ехать по Восемьдесят восьмому шоссе, возле местечка под названием Инк, есть заброшенный карьер с красной глиной. На картах он не отмечен, но местные жители величают его «Маленькой Джорджией» – в честь штата, славящегося залежами красной глины.

«Маленькая Джорджия», – записал Свэггер в блокноте.

Он стал разглядывать другую руку убитой. Та была подвернута; девушка лежала на ней. Свэггеру показалось, что стиснутый в предсмертных судорогах кулак сжимает какой-то обрывок – бумаги или еще чего-то. Эрл понимал, что не должен трогать труп, но желание узнать еще что-нибудь перевесило. Действуя карандашом, он принялся осторожно расправлять маленькую ладонь, пока из нее не выпала драгоценная находка. Рука Ширелл отчаянно сжимала кусочек материи, который девушка, судя по всему, содрала с преступника. Эрл карандашом расправил ткань. Похоже на карман от хлопчатобумажной рубашки. И какая удача – монограмма!

Три большие буквы: «РДФ».

«Неужели все так просто? – спрашивал себя Эрл. – Боже правый, и это все?! Значит, нужно только найти мистера РДФ в рубашке с отодранным карманом?»

– Боже мой, боже мой, боже мой, – донеслось до Эрла.

Он поднял голову. Между деревьями мелькала рослая фигура Лема Толливера; тот был сильно возбужден.

– Эрл, Эрл, Эрл!

– Что там, Лем? – спросил Свэггер, поднимаясь.

– Я позвонил им, Эрл. Они приедут, как только смогут.

– Что значит – как только смогут?..

– Джимми Пай и его двоюродный брат Бубба устроили пальбу в гастрономе Форт-Смита. Эрл, они убили четверых! Убили полицейского! Эрл, теперь их ищет вся полиция штата!

Глава 2

Джимми перегнулся назад, достал с заднего сиденья тяжелый бумажный пакет и положил себе на колени. Бумага не разорвалась, но Буб услышал глухой лязг металла.

– Держи, – сказал Джимми и, вытащив из пакета большой, с длинным дулом, револьвер, вручил его Бубу. – Это «смит» сорок четвертого калибра. Зверь, а не пушка.

Массивный револьвер с полным барабаном оттягивал руку. У Буба никогда не было револьвера. Там, где он жил, у народа были ружья. Револьверы он видел у полицейских, это да. Уставившись на Джимми, Буб раскрыл рот в тупом удивлении. Такое выражение обычно появлялось на его лице, когда он не знал, что сказать.

Джимми тем временем вытащил из пакета нечто вроде автомата с искривленной рогатой рукояткой, в которую он что-то вставил, щелкая железом.

– Калибр тридцать восемь, классная штука, – довольно произнес он. – Твой кольт тоже чертовски хорош. Мешок маленький, а сколько оружия. Настоящего, как у профессионалов.

Тут Джимми заметил выражение полнейшего недоумения на лице своего двоюродного брата.

– И чего ты разволновался, Буб? Что на тебя нашло?

Буб не знал, что сказать.

– Я-я-я-я… боюсь, – наконец выпалил он.

– Да будет тебе, Буб. Дело легче легкого. Входим в магазин, показываем оружие, нам отдают деньги, и мы сматываемся. Все очень просто. Один парень в тюряге научил меня, как брать большой гастроном. Они каждый час убирают бабки в сейф, понимаешь? Поэтому сейчас вся утренняя выручка там, в сейфе, прямо в зале. И так во всех магазинах. Раз плюнуть, говорил он. Легче легкого.

У Буба пересохло во рту, стало трудно дышать. Ему захотелось плакать. Он очень любит Джимми, но… на такое не способен. Он мечтал об одном – вернуться на старую работу и, как обычно, заколачивать гвозди для мистера Уилтона, день за днем, каждый день, в дождь и снег, в мороз и холод, просто забивать и забивать гвозди. Больше ему ничего не надо.

– Слушай, Бубба, – продолжил Джимми заговорщицким тоном, наклоняясь к брату. – Не знаю, как ты, а я не собираюсь гнуть спину на лесопилке, чтобы осчастливить этого чертова мистера Эрла, будь он проклят. Я не буду там работать. А то рано или поздно останусь без пальца, руки или ноги. Ты же видишь, сколько вокруг безруких. «Да он работал на лесопилке». Нет, сэр, это не по мне. – Тяжело дыша, Джимми откинулся на спинку сиденья и взглянул на часы. – Самое время. Входим и выходим. Никто ничего не видел. А у нас появится немного денег. Вот в чем дело. И свалим из этого вонючего Западного Арканзаса. Поедем в Калифорнию. Ты посмотри на меня, Буб. Посмотри! – (Буб поднял глаза на Джимми.) – Что, разве я похож на рабочего с лесопилки, который зарабатывает тысячу в год и живет из милости в коттедже какой-то сварливой старухи? Нет, сэр, я такой же красавец, как тот чертов Джеймс Дин[4]. Все при мне. Я отправлюсь в Калифорнию и стану знаменитым актером. Ты тоже можешь поехать со мной, Бубба. У любой кинозвезды есть главный помощник, тот, кто заказывает гостиницы и достает авиабилеты, понимаешь? Вот какое место я тебе подыскал. Ты будешь моим первым помощником.

– А Эди? Она ведь любит тебя.

Буб, как и многие окрестные парни, был влюблен в юную жену Джимми.

– У Эди будет много денег. Ты только подумай, у девчонки будет куча денег. Мы возьмем ее с собой. Она поедет с нами в Калифорнию! Мои друзья позаботятся там обо мне. О, нам будет хорошо в Лос-Анджелесе – тебе, мне и Эди. Мы станем кинозвездами!

Джимми уговаривал так пылко, что Буб закрыл глаза и на долю секунды представил себе жизнь кинозвезд под солнечным небом Калифорнии: бассейны, красивые наряды, аккуратные усики, сверкающие автомобили. До сих пор он даже думать об этом не смел.

4

Джеймс Дин (1931–1955) – актер, кумир молодежной аудитории 1950-х гг.