Черный свет

Ламар отвернулся от Расса, вымаливающего пощаду, и обратился к Рассу, наблюдавшему за происходящим с улицы:

– Ну что, прикончить этого сопляка?

– Не убивай его, Ламар, пожалуйста. Прошу тебя.

– Ты можешь мне помешать?

– Нет, не могу.

– Тогда грош тебе цена в базарный день.

Он шагнул к нему с пилой наготове, и Расс проснулся.

Это был не самый страшный из виденных им кошмаров – сон-кино с нелогичным сюжетом, а не отчетливые сцены отвратительной жестокости и насилия. Такие ему тоже снились, хотя в последнее время стали не настолько ужасными, как раньше. Однажды – дело было в Принстоне – он проснулся от собственного истошного крика. Кто-то из соседей додумался вызвать полицию, и его забрали в участок, чтобы проверить, не накачался ли он наркотиками. В другой раз он от страха свалился с кровати и сильно ушибся. А была ночь, когда он проснулся весь в крови, потому что метался на постели, да так сильно, что порезался.

Итак, сон вполне сносный. По крайней мере, Расс остался жив. Неужели кошмары постепенно отступают? Он не осмелился бы утверждать этого. Укладываясь спать, он никогда не был уверен, что проведет ночь спокойно. Никого в его семье, даже отца, не преследовали во сне такие ужасы.

Но, может, ему одному удалось логическим путем прийти к заключению, что Ламар Пай хотел убить их. То есть всю его семью. Чтобы наказать Бада Пьюти за его прегрешения. Ведь это чистая случайность, подарок судьбы, что трагедия обошла их стороной, что погибли только Ламар и его прихлебатели. Тем не менее по непонятной причине мысль о неминуемой расплате прочно засела в мозгу. Мысль о том, что род Пьюти должен быть истреблен – не по воле случая, не по чьей-то прихоти или злому умыслу, не из-за нелепого стечения обстоятельств, а потому, что так распорядился Ламар Пай, жаждущий мести.

Эта мысль плюхалась на Расса по ночам, словно черная жирная кошка. Он знал, что незачем выяснять, за кем приходит Ламар Пай: он приходит по его душу.

Расс заморгал. Он все еще был в номере мотеля. Сквозь тонкие дешевые занавески сочился дневной свет. Голова гудела, как с похмелья, хотя он накануне не пил спиртного. Он уснул уже после четырех, а до этого все лежал, спорил сам с собой, строил планы. Очевидно, действовал кофеин, попавший в организм вместе с диетической колой, которой его угостили в доме Боба Ли Свэггера. Расс глянул на часы. Почти одиннадцать.

Дел никаких. Какой следующий шаг? Следующего шага не будет. Может, стоит вернуться в Оклахома-Сити и там поразмыслить над будущим. От этой мысли Рассу стало совсем тоскливо. Все его труды пошли прахом, работа над задуманной книгой не двигалась. Теперь ясно: он вообще вряд ли напишет ее.

Расс принял душ, оделся и заглянул в бумажник: меньше пятидесяти долларов. До Оклахома-Сити ехать почти десять часов – через Нью-Мексико, Техас и половину Оклахомы. На душе было мерзко.

Он побросал в чемодан грязную одежду, уложил багаж в машину, расплатился за номер – на кредитке еще оставались деньги – и заправил свой пикап горючим. Проезжая через Ахо, он притормозил возле маленького бара, в котором так часто обедал.

Он вошел в бар, занял привычное место за стойкой и получил свою обычную порцию замечательного барбекю с кружкой бочкового пива. Обед доставил ему огромное удовольствие. Здорово все-таки готовит эта женщина.

– Что ж, – обратился он к бармену, – тысячу долларов я, конечно, не истратил, но что-то около того.

– Ты молодец, сынок, – сказал тот. – Теперь, насколько я понимаю, ты уезжаешь.

– Да. Я сделал все, что мог. Нашел парня, выложил ему все. В его глазах даже мелькнуло что-то обнадеживающее, как мне показалось. Но не вышло. Он сказал «нет».

– Ты хорошо потрудился, старался не меньше других. Но он – крепкий орешек.

– Крепкий. Ладно, как бы то ни было, ваш барбекю пришелся мне по вкусу. Лучше я нигде ничего не ел. Правда. Скучать буду по вашей кухне. Я…

Тут в баре наступила тишина, а бармен застыл на месте с открытым ртом. Расс глянул направо, налево, но увидел только притихших мужчин с выпученными глазами. Тогда он посмотрел в зеркало на стене за стойкой бара. У него за спиной стоял высокий загорелый мужчина с копной рыжевато-каштановых волос и серыми прищуренными глазами.

– Привет, – поздоровался Свэггер, усаживаясь рядом.

– Э… здравствуйте, – ответил Расс.

– Говорят, здесь отлично готовят барбекю.

– Великолепно, – подтвердил Расс.

– Как-нибудь и я отведаю. Ты еще не раздумал писать книгу?

– Не раздумал.

– Только не о Вьетнаме. И не о событиях девяносто второго года. Договорились?

– Так точно, сэр.

– Вещи собрал?

– Да.

– Тогда, – сказал Боб, – едем вместе в Арканзас.

Глава 10

Главные офисы «Редлайн тракинг» и «Бама констракшн» располагались – как и приличествует компаниям, ежегодно зачисляющим на свои счета более пятидесяти миллионов долларов, – в роскошном современном здании на Роджерс-авеню, в восточной части Форт-Смита, штат Арканзас. Именно «Бама констракшн» по заказу федеральных властей построила в округе Полк, между Форт-Смитом и Блу-Ай, автомагистраль Гарри-Этеридж-мемориал-паркуэй протяженностью семьдесят миль.

Административные помещения занимали два верхних этажа здания Сьюпириор-бэнк-билдинг, высившегося прямо напротив Сентрал-молл. Здесь было все, что можно ожидать от штаб-квартир ведущих и притом процветающих корпораций региона. В холлах и демонстрационных залах на фоне стен, выкрашенных в спокойные тона или обитых текстилем, а порой и необлицованных, соседствовали горшки с пальмами и кожаная мебель. Интерьер оформила одна из лучших (и самых дорогих) фирм из Литл-Рока: дизайнеры Форт-Смита не удовлетворяли изысканным вкусам владельцев богатых компаний. В кабинетах «Бама констракшн» юристы, секретари и инженеры трудились не покладая рук над такими перспективными проектами, как торговый центр «Ван-Бьюрен-молл» и жилые дома на Плантерз-роуд, а сотрудники «Редлайн тракинг» занимались организацией грузовых перевозок по сотням маршрутов, контролируемых компанией, и обрабатывали счета: выгодное местоположение Форт-Смита, стоявшего на важной федеральной Сороковой автостраде, между Литл-Роком и Талсой, позволяло городу участвовать в торговых операциях и с восточными, и с западными штатами. В общем, все было устроено замечательно: уютная рабочая обстановка, в которой кипит бурная деятельность. Гармонию нарушало только одно слегка необычное помещение – напичканный антиквариатом огромный угловой кабинет с двумя витражными окнами ярких цветов, из которых открывался потрясающий вид: старый центр, мост через могучую реку Арканзас и даже кусочек Оклахомы.

Этот кабинет – по мнению некоторых, самый красивый в Форт-Смите – действительно поражал воображение. Одну из стен украшали почетные дипломы и семейные реликвии, фотографии знаменитостей и политиков, доказательства благотворительной деятельности и активного участия в общественной жизни – свидетельства больших профессиональных успехов и еще более высокого общественного положения хозяина кабинета, который почти всегда пустовал.

Рэндолл Т. Бама по прозвищу Ред предпочитал проводить время в задней комнате бара «Фламинго Нэнси», расположенного в северной части Форт-Смита, на бульваре Мидленд, на беспокойной границе между негритянским районом и кварталами белой бедноты, где тайцы – в городе их на удивление много – начинают вытеснять вьетнамцев, обосновавшихся здесь гораздо раньше, где простой работяга может сразиться на бильярде с честным, но серьезным противником и выпить пива, и все это за пять долларов, а чужак встретит суровый взгляд, приказывающий ему немедленно удалиться. Возможно, подобные кварталы – ненужное излишество. Чтобы империя – или, по крайней мере, та часть империи, о которой регулярно пишут в газетах, – существовала и приносила доход, Реду приходится по нескольку десятков раз в день обзванивать сотрудников среднего звена, потому что все решения он, разумеется, принимает сам. У него прекрасно организованный ум и удивительные математические способности, что, безусловно, помогает в работе. Говорят, он может сложить в уме восемь трехзначных цифр меньше чем за десять секунд. Это не признак гениальности, но, по крайней мере, свидетельство его способностей к вычислениям.