Черный свет

Эрл в тоске ехал по Восемьдесят восьмому шоссе, на запад, в сторону Нанли. На холмах зеленели пастбища. Его путь пролегал мимо летней резиденции босса Гарри Этериджа, горы Ритрит и двух каменных столбов, на которых висели кованые железные ворота – свидетельство высокого общественного положения босса Гарри, неоднократно избиравшегося в Конгресс США. Дорога петляла, карабкаясь вверх по склону к дому Этериджа на противоположной стороне холма. Все было спокойно. За забором – никаких признаков жизни. Очевидно, босс Гарри вернулся в Вашингтон или проводил время в Форт-Смите, где у него был особняк.

Эрл включил радио: только сигналы вызова с дорожных блокпостов, новостей нет. Джимми и Буб не объявлялись.

– Первый, – наконец произнес Эрл, – на связи четырнадцатый. Я нахожусь в квадрате сто семьдесят шесть, направляюсь к дому Пая в восточной части округа Полк.

– Вас понял, четырнадцатый.

– Что-нибудь слышно о том, когда следственная группа прибудет в квадрат сто тридцать девять, на шоссе номер семьдесят один?

– Кажется, они закончили работу в Форт-Смите. Примерно в шесть появятся в квадрате сто семьдесят семь. Похоже, подустали. Тяжелый день.

– Это верно. Первый, если схватите Джимми, сообщите мне. Хочу вернуться в свой сто тридцать девятый.

– Хорошо, Эрл. Желаю удачи.

– Вас понял. Конец связи.

В Нанли было лишь несколько складов да еще лесопилка Майка Логана, расположенная в стороне от дороги. Чуть дальше находилось поместье Лонгакров. Эрл свернул налево, миновал большое здание и поехал по грязной дороге через пастбища, где нагуливали вес мясные коровы из самого крупного стада в Западном Арканзасе. Коттедж, выстроенный миссис Лонгакр для сына и невестки (они погибли в автокатастрофе в Новом Орлеане, так и не успев въехать в свой новый дом), представлял собой причудливо пышное сооружение – воплощение представлений матери о жилище, достойном любимого сына и его жены. Сын должен был унаследовать всю фамильную собственность, но этого не случилось.

Перед коттеджем Эрл заметил машину шерифа и «кадиллак» хозяйки.

– Здорово, Эрл.

– Привет, Бадди. Ты вроде как не на своей территории?

– Шериф решил, что неплохо бы понаблюдать за домом, на тот случай, если Джимми рванет сюда. Пусть только появится, уж я его встречу.

Бадди показал большим пальцем на заднее сиденье. Эрл разглядел через стекло автомат Томпсона, вроде того, с которым он воевал. Правда, эта модель была выпущена не для вооруженных сил: диск на пятьдесят патронов, вертикальная рукоятка, укрепленная под ребристым стволом с надульником, – совсем как у Аль Капоне.

– Порой ты меня удивляешь, Бадди, – сказал Эрл. – Если уж Джимми прорвется через пятьдесят постов, расставленных на участке в семьдесят миль, ты не станешь для него помехой. Так что спрячь свою игрушку в багажник, а то подстрелишь кого не следует.

– Черт побери, Эрл, с тех пор как тебя наградили медалью, будь она проклята, ты совсем зазнался, всеми помыкаешь, распоряжаешься как командир.

Эрл никогда не кичился своей наградой и раздражался, если кто-нибудь без повода упоминал о ней. И сейчас в нем вспыхнул гнев, но он сдержался.

– Я достаточно поработал с оружием на войне, – заговорил он властно, – и знаю, что с ним надо уметь обращаться. В неумелых руках оно пуляет куда попало. А мне не хотелось бы, чтобы ты прихлопнул кого-нибудь зазря. Да и ты этого не хочешь. Так что спрячь автомат в багажник и двигай отсюда. Если шериф Джекс спросит, почему уехал, скажешь, что я приказал.

Бадди с недовольным видом подчинился.

Эрл поднялся на крыльцо и постучал.

Дверь открыла сама Конни.

– Эрл, слава тебе господи!

– Здравствуйте, миссис Конни, – поприветствовал хозяйку Свэггер.

Конни Лонгакр была родом из Балтимора. С Рэнсом Лонгакром она познакомилась где-то там же, на востоке, вышла за него замуж и приехала в Полк, который стал для нее родным домом. Сама же она сделалась хозяйкой крупнейшего в округе стада. Поместье Лонгакров слыло самым красивым во всем округе, и Конни с Рэнсом жили здесь как магараджи, но несколько лет назад босс Гарри купил всю землю на горе. Конни Лонгакр смерть преследовала по пятам, словно навязчивая черная собачонка. Рэнс умер в сорок восемь, а год назад погибли ее единственный сын Стивен (ему было всего двадцать четыре) и его жена, ожидавшая ребенка. На долю Конни выпало немало горя, но она в свои пятьдесят с лишним по-прежнему поражала красотой, присущей женщинам из восточных штатов.

– Вы отправили отсюда этого ужасного троглодита?

Эрл не знал значения слова «троглодит», но по тону женщины понял, о ком идет речь.

– Да, мэм. Он уже уехал. Как Эди?

– О, – протянула миссис Лонгакр. – Переживает.

– Да, конечно.

– Эрл, что же все-таки произошло?

– Миссис Конни, я и сам не понимаю. Джимми, он… э… Джимми непредсказуем. Никогда не знаешь, что у него на уме.

– Я никогда особо не верила Джимми, Эрл. Я ведь достаточно пожила на свете и знаю: не все то золото, что блестит.

– Он рос без отца.

– Да, знаю, Эрл, и этим всегда оправдывали проступки Джимми. Однако многие ребята росли без отцов и тем не менее с пути не сбились.

– Мне следовало уделять ему больше внимания. Я мог бы сделать для него больше. Но я был занят собственным сыном.

– Его поймают?

– Да, поймают. И воздадут по заслугам. Он заплатит за свое преступление. Иначе и быть не может.

– И правильно. А вот брата его мне жаль, беднягу.

– Буб очень любит Джимми. А Джимми любить опасно. Не очень хороший нынче день для Арканзаса, – пожаловался Эрл. – Утром к северу от города мы нашли труп чернокожей девушки. Кто-то надругался над ней.

– О боже. Кто она?

– Ширелл Паркер.

– Я была знакома с Ширелл. И мать ее знаю. Эрл, это ужасно. – Видно было, что сообщение о смерти девушки потрясло миссис Лонгакр. – Бедняги, – наконец промолвила она. – Горе преследует их.

– Радостей у них не много, это точно.

– Полагаю, убил кто-нибудь из негров?

– Надеюсь, что так. Хотя трудно сказать, миссис Конни. Идет какая-то подозрительная возня, и мне это не нравится.

– Эрл…

Свэггер обернулся.

– Милая, тебе не стоило вставать, – проговорила миссис Лонгакр.

Эрл смотрел на Эди Уайт-Пай, стараясь не выдать своего волнения. Внешне бесстрастный, он не был человеком бесчувственным. Он просто запрятал свои эмоции поглубже и вколотил в них парочку гвоздей, чтобы они не лезли наружу.

Эди начала встречаться с Джимми Паем в 1950 году, когда тот вывел футбольную команду школы Блу-Ай на второе место в штате. Она была, пожалуй, самой красивой девушкой во всем округе Полк. Отец Эди погиб на войне, спустя две недели после высадки в Нормандии; его изжарил немецкий «тигр». Мать воспитывала Эди одна, но девочка не доставляла хлопот, была примерным ребенком. Ее называли Белоснежкой. Джимми был ее прекрасным принцем и, когда не безумствовал, полностью соответствовал этой характеристике.

Эрл посмотрел на девушку с минуту, а потом запрятал свои чувства еще глубже, вколотив в них еще четыре гвоздя.

– О, мистер Эрл, – промолвила Эди. – Мне так жаль!

– Не о чем жалеть, Эди, – сказал Свэггер. – Джимми сделал свой выбор. Сам виноват. На этот раз он не уйдет от ответа. Я только надеюсь, что убитых больше не будет.

Не дай бог, если Джимми наткнется на кого-нибудь вроде Бадди Тилла с его автоматом: крови не оберешься, и упаси господи кому-нибудь влезть между ними. Эрл поежился.

– Проклятый мальчишка, – заговорила Конни Лонгакр. – Ему надо было родиться уродом. Подолгу торчал перед зеркалом. Я не доверяю тем, кто только и знает, что любоваться своим отражением. Эди, тебе нужен настоящий мужчина, надежный. Жаль, что Эрл уже женат и имеет сына. Рэнс всегда говорил, что в округе Полк не родился еще человек достойнее Эрла Свэггера. А это было еще перед войной!

– Ну, будет вам, миссис Конни, – остановил женщину Свэггер.