Спартак. Гладиатор

Котис с пониманием кивнул:

– Как и пути бога-всадника.

– И именно потому, что сны даруются непредсказуемо, я должна всегда быть готова их воспринять. Нельзя провести и вечер вдали от храма. А теперь прошу прощения, но я должна вознести молитвы. – И хотя сердце ее бешено колотилось, девушка поклонилась и улыбнулась Котису, прежде чем пройти мимо него.

К потрясению Ариадны, он схватил ее за руку. Жрица выронила корзинку, но, увы, крышка не открылась.

– Ты делаешь мне больно!

– Ты думаешь, это больно? – Котис расхохотался и придвинулся так, что его лицо оказалось вплотную к лицу девушки. – Ну так знай, сучка, ты играешь на свой страх и риск. Я не буду терпеть это вечно. Не забывай, я тоже жрец. Ты ляжешь со мной так или иначе. И очень скоро. – Он неожиданно разжал хватку, и побледневшая Ариадна отшатнулась.

Она бы дорого дала, чтобы сейчас ударила молния и поразила мерзавца. Но естественно, ничего такого не произошло. Да, она представительница божества – но то же самое относится и к Котису. В нынешней ситуации Ариадна была бессильна. Кабиле с его могущественным советом жрецов далеко. Впрочем, они все равно не стали бы вмешиваться. Котис – правитель мёзов и верховный жрец бога-всадника и обладает здесь всей полнотой власти. Девушка скованно поклонилась. Губы Котиса искривились в презрительной усмешке.

– Мы еще поговорим, – проскрежетал он. – В ближайшее время.

Ариадна донесла корзинку до дверей храма и поставила ее. У нее дрожали руки. Она подняла тяжелый засов, впуская свет в полутемное помещение. Когда Котис удалился, она судорожно вздохнула. Ноги ее не держали, и девушка кое-как доковыляла до одной из скамеек у боковой стены. Закрыв глаза, Ариадна сделала глубокий вдох и задержала дыхание, считая удары сердца. На счет «четыре» она медленно выдохнула. «Дионис, помоги мне! – взмолилась девушка. – Пожалуйста!» Она продолжала медленно дышать. Наконец на нее снизошло зыбкое ощущение спокойствия, и плечи ее немного расслабились. Однако же страх по-прежнему гнездился где-то внутри. Нужно что-то посерьезнее молитв, чтобы не позволить Котису взять дело в свои руки. Ариадна чувствовала себя совершенно беспомощной.

Чей-то сдержанный кашель прервал ее размышления.

Ариадна повернула голову. Солнечный свет обрисовывал фигуру в дверном проеме, но не давал узнать ее. Паника пронзила девушку словно иглами, прежде чем она успела взять себя в руки. Котис или Поллес не были бы столь вежливы.

– Кто там?

– Меня зовут Берисад, – почтительно ответил человек. – Я торговец.

Жрица в душе Ариадны взяла верх.

– Входи же, – велела она, скользнув навстречу гостю; Берисад оказался невысоким мужчиной на исходе средних лет, с коротко подстриженной бородой и глубоко посаженными умными глазами. – Ты ведь с дороги, – добавила она, взглянув на запыленную зеленую тунику и свободные штаны.

– Я пришел с востока. Это было долгое путешествие, но не слишком опасное. Я хочу сразу же вознести хвалу своему богу. – Берисад постучал пальцем по кошельку на поясе; тот звякнул.

Ариадна провела торговца к каменному алтарю. На постаменте стояла большая раскрашенная статуя Диониса. В одной руке бородатый бог держал виноградную лозу, а в другой – чашу. У ног его плескались волны, обозначая, что он властен над водой. По одну сторону от него было изображено изваяние быка с человеческим лицом, а по другую – скакало несколько сатиров. На алтаре у ног божества лежали пучки засохших цветов, стояли миниатюрные сосуды с вином и крохотные копии статуи. Свет играл на кусочках янтаря и стекле. Там были также самые разные раковины: длинные бритвенно-острые, ребристые, и самая ценная среди них – редкая раковина каури, пятнистая, как леопард.

Преклонив колени, Берисад положил свой кошелек среди других подношений.

Ариадна отошла, чтобы не мешать гостю молиться. Ей тут же представился ухмыляющийся Котис, и настроение снова испортилось. Она не знала, как избавиться от него, и ее охватило отчаяние. Подумав, что медитация немного исправит ситуацию, девушка закрыла глаза и попыталась войти в то состояние спокойствия, которое столь часто помогало ей осознать желания бога. Но ничего не получилось. Вместо этого ей представилось, как Котис волочет ее к себе в постель.

– Госпожа, как они тебя именуют? – раздался совсем рядом голос Берисада.

Она с огромным облегчением вернулась в нынешний момент.

– Ариадна.

– Когда я приезжал сюда в прошлый раз, тебя еще не было.

– Нет. Я приехала шесть месяцев назад.

Торговец кивнул:

– Да, помню, старый жрец тогда занемог. Уверен, что ты останешься здесь на долгие годы, чтобы радовать взор благодарных путников.

– Ты очень добр, – внутренне сжавшись, пробормотала Ариадна.

«Если бы только ты знал правду!»

– Кстати, скоро прибудет следующий паломник.

– Что? – Ариадна почти не слушала торговца. Ее снова терзало беспокойство из-за Котиса.

– Вчера я встретил воина, который возвращается сюда. Он бы пошел с нами, но у него лошадь хромает. Похоже, он долго служил у римлян, в ауксиларии[7]. Он хотел поблагодарить богов племени за благополучное возвращение. Спокойный такой, молчаливый.

– В самом деле? – рассеянно откликнулась Ариадна. Ее мало интересовало возвращение еще одного местного жителя, служившего наемником у римлян.

Берисад заметил, что она погружена в свои мысли.

– Благодарю тебя, госпожа, – пробормотал торговец, отходя.

Ариадна одарила его сияющей улыбкой. Но в душе она захлебывалась криком.

Когда путник стал подниматься по склону к обнесенному частоколом селению, его захлестнули воспоминания. Как он в жаркие летние дни вместе с другими мальчишками купался в быстрой реке, протекающей рядом с селением, и пас выносливых лошадей, на которых ездили воины побогаче. Как охотился в высящихся вокруг горах на оленей, кабанов и волков, а в шестнадцать его признали воином, когда он убил своего первого противника. Как стоял на коленях в священной роще на вершине ближайшей горы и молил бога-всадника о вразумлении и наставлении. Как его мать умерла, рожая его сестру, прожившую в этом мире меньше месяца, и как отчаянно он желал, чтобы этого не случилось. День, когда он услышал, что Рим вторгся во Фракию. Как он ехал сражаться с легионами вместе с отцом, братом Мароном и другими соплеменниками. Их первая славная победа и многие горькие поражения. Марон, умерший в муках через неделю после того, как ему в живот вонзился римский гладий. Последовавшие за этим тщетные попытки одолеть римскую военную машину. Засады в холмах. Ночные нападения. Отравленная вода. Союзы с другими племенами, распавшиеся из-за предательства или жадности либо из-за обоих вместе.

– Мы, фракийцы, не меняемся, да? – спросил он у жеребца. – Не важно, что было бы лучше для Фракии. Мы бьемся против всех, даже против своих. Особенно против своих. Объединиться ради борьбы с общим врагом, тем же Римом? Да ни за что! – Он коротко, гневно рассмеялся. Первая часть задачи, порученной отцом, – служба в римском легионе – была выполнена. Он надеялся, что сможет пожить относительно нормальной жизнью, прежде чем приступить ко второй части – попытке объединить племена. Но оказалось, что этого не суждено. Темное облако войны с кровавым подбоем снова отыскало его. И все же он не пытался игнорировать внезапное возбуждение, а, напротив, радовался ему. «Котис убил моего отца. Вероломный негодяй. Он должен умереть, и в самое ближайшее время».

Конь уже давно привык как к монологам, так и к молчанию и спокойно тащился за ним.

У больших ворот обнесенного стеной селения стояли двое часовых со щитами и дротиками. Пока путник поднимался по склону, они скептически разглядывали его и негромко переговаривались. Мало кто из путешественников являлся в селение в столь поздний час, тем более по такой плохой погоде. Еще меньше среди них было воинов в кольчуге или с луженым шлемом. А жеребец новоприбывшего, невзирая на хромоту, был очень хорош. А еще он был белым – такую масть любили цари.

7

Ауксилария – вспомогательное войско римлян, набиравшееся из подвластных народов. Существовали разные виды ауксилариев.