Спартак. Гладиатор

Спартак нахмурился.

– Насчет вчерашнего вечера… – начала было Ариадна.

Взглянув на нее, он увидел в ее глазах желание помириться.

– Мне не следовало рявкать на тебя, – сказал он. – Я тогда, хоть и поймал эту тварь, был еще на нервах.

– Это мне нужно извиниться. Змея моя, и я должна следить, чтобы она оставалась в корзине. – Девушка ненадолго умолкла, явно испытывая неловкость. – Так что прости.

– Давай забудем об этом и двинемся дальше.

– Хорошо. – Почувствовав себя лучше, Ариадна улыбнулась.

– Так ты куда красивее, чем когда хмуришься.

«Я ему нравлюсь!» Разрываясь между радостью и смущением, Ариадна с трудом придумала, что бы сказать.

– Как ты думаешь, к какому виду бойцов тебя припишут? – выпалила она.

– Полагаю, к «фракийцам». – Спартак встал. – Скоро узнаю. А чем ты будешь сегодня заниматься?

– Первым делом уберусь тут как следует. Лишь богам ведомо, когда это делалось в последний раз, – неодобрительно проговорила Ариадна. – Потом хочу поискать что-нибудь такое, что может послужить алтарем для моих статуэток. Если выпадет случай, расспрошу местных женщин. Узнаю, как тут все устроено.

– Будь осторожнее. В туалет и купальню – только вместе с другими женщинами, – предупредил он.

– Не волнуйся. – Она указала на корзинку. – Я повсюду ношу ее с собой.

– Хорошо.

Она кивнула.

– И ты будь осторожнее.

Неожиданное проявление заботы с ее стороны заставило Спартака улыбнуться.

– Буду.

Он распахнул дверь и вышел.

Пребывающая в замешательстве Ариадна порадовалась, что он не увидел вспыхнувшего на щеках румянца.

Новички едва успели разделаться с кашей, как на них пришли посмотреть тренеры в сопровождении Фортиса. Это были сурового вида мужчины средних лет, вооруженные дубинкой или плетью, либо и тем и другим. Бывшие гладиаторы, тяжким трудом заслужившие свободу, – они получили рудис.

Пятнадцать мужчин выгнали во двор, под хор насмешек остальных обитателей лудуса, и выстроили в ряд. Спартак, Гетас и Севт вышли последними. Фортис тут же приступил к делу. Он принялся засыпать вопросами первого в ряду, одного из понтийских воинов, – сколько ему лет, чем он занимался раньше и каков его боевой опыт. Тот, запинаясь, отвечал на скверной латыни, а тренеры внимательно слушали. Вскоре понтийцу велели встать рядом с тренером, обучающим «фракийцев». Следующего пленника отправили в «галлы», третьего – в «самниты». Так постепенно Фортис продвигался вдоль строя. Фракийцы заухмылялись, услышав, что будут представлять на арене свой народ. В душе Спартака вспыхнула надежда. Сражаться тем, кто он есть на самом деле, – в этом была некая гордость.

– А, латро, – протянул Фортис. И улыбнулся, увидев, как закаменело лицо Спартака. – Этот тоже фракиец, – объяснил он тренерам. – Сколько лет?

– Тридцать.

– Чем занимался?

– Я был воином с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Именно тогда я в первый раз убил человека, – прорычал Спартак. – Он немного смахивал на тебя.

– Ха! Так ты настоящий убийца, а? – Фортис насмешливо приподнял брови. – А военный опыт у тебя есть?

– Я воевал в каждой летней кампании с тех пор, как стал считаться взрослым. Восемь из них прослужил кавалеристом в римских вспомогательных войсках. Я побывал в стольких стычках, что и не упомню, и участвовал самое меньшее в шести серьезных битвах.

– И многих убил? – спросил один из тренеров.

Спартак посмотрел ему в глаза:

– После двадцати я потерял им счет. Как минимум половина из них были римляне.

Тренер буркнул нечто невнятное.

– Я тебе не верю! – возмутился Фортис.

– Это правда. А скольких убил ты? – парировал Спартак.

К его удовольствию, Фортис затряс кулаком перед его лицом. Не упустил Спартак и ухмылок, скользнувших по губам двух тренеров. «Отлично. Я тебя таки допек, козолюб несчастный».

– Ах ты, наглец! Я убил множество людей! И покруче тебя!

«В самом деле? Что-то не верится!»

– Он больше всего подходит для «фракийца». Я его беру, – сказал невысокий тренер с аккуратно подстриженной бородой; товарищи поддержали его.

– Нет, не берешь, будь я проклят! – рявкнул Фортис. – Он не будет «фракийцем».

– Почему это?

– Потому что так сказал Батиат! – самодовольно ответил Фортис. – Этот пес чересчур заносчив. И я его заставлю понять, кто он такой. Да и двух его дружков тоже.

– Тогда их беру я, – сказал третий тренер, подбирающий «галлов».

Фортис пожал плечами:

– Ладно.

Не слушая больше возражений, тренер кивнул, подзывая Спартака, Гетаса и Севта.

– Идите сюда.

Спартак не сдержался:

– Но…

Фортис в мгновение ока вытащил из-за пояса короткую дубинку и обрушил ее на голову Спартака.

– Делай, что сказано!

Полуослепнув от боли, Спартак все же кинулся вперед. Однако же Гетас и Севт не дали ему добраться до Фортиса. Они ухватили его за руки.

– Прекрати! – прошипел Гетас. – Он тебя убьет!

Фортис выжидающе наблюдал.

«Этот пес только того и хочет, чтобы я напал на него». Спартак глубоко вздохнул и расслабился.

– Ладно. Буду «галлом».

– Ты прислушиваешься к своим друзьям. Это хорошо. – Однако же Фортис не сумел до конца скрыть свое разочарование. – Продолжай в том же духе, и, быть может, ты выживешь. – Он посмотрел на тренеров. – Уверен, вам есть чему научить этих сукиных детей.

Амарант, тренер Спартака, был галлом лет сорока. Он заявил, что был свободнорожденным воином и предпочел остаться тренером в лудусе. Первым делом Амарант приказал отобранным четырем бойцам взять тяжелые щиты и деревянные мечи. Он поставил Спартака против скифа, а Гетаса с Севтом друг против друга.

– Деритесь до тех пор, пока кто-то не будет разоружен или не получит «смертельную» рану! – крикнул Амарант.

Противник Спартака был силен и яростен, но не слишком искусен. Примерно за сотню ударов сердца Спартак вышиб у скифа меч и приставил клинок к его горлу. Амарант довольно кивнул и разрешил им отдохнуть, пока друзья Спартака рубились как одержимые. Победил Севт: он опрокинул Гетаса и «прикончил» ударом в грудь.

– Я посмотрел, насколько вы умеете – или не умеете обращаться с оружием, – проговорил Амарант. – А теперь поглядим, атлеты вы или заплывшие жиром бурдюки, которыми выглядите. – Он взмахнул рукой, очерчивая периметр двора. – Двадцать кругов, бегом. Тот, кто остановится, получит десять плетей. Если он остановится во второй раз, получит двадцать. В третий – тридцать. Ясно?

На бегу Спартак изучал тренирующихся здесь же гладиаторов. Двор был заполнен мужчинами, бегающими, как они, борющимися или дерущимися на кулаках. Некоторые поднимали тяжести. Но большинство дрались попарно, деревянными копьями и мечами, либо атаковали врытые в землю толстые бревна. Одного бедолагу порол разозленный тренер, а его товарищи смотрели.

Спартак радовался, что путь из Фракии сюда дался ему довольно легко. Хотя кормили их не особо хорошо, он все же почти не потерял ни веса, ни формы. Двадцать кругов оказались ему вполне по силам, как и Гетасу с Севтом и скифу. Когда они вернулись к тренеру, с них капал пот. Амарант что-то удовлетворенно проворчал.

Карбон добрался до своей инсулы. Он почувствовал мимолетную сладость мести, когда скрипящие под его ногами доски пола разбудили старую каргу. Но ощущение это быстро исчезло, едва та принялась кашлять. Однако же Карбон смертельно устал, и у него слишком болела голова, чтобы проклинать соседку. Не обращая внимания на слой полужидкой грязи, покрывающей его волосы, спину и ноги, он растянулся на тюфяке и накрылся потрепанным одеялом. Несколько мгновений спустя он уже спал милосердным сном без сновидений.

Пробужденный холодом очередного серого рассвета, Карбон лежал с пульсирующей головной болью и обдумывал, действительно ли это самое мудрое решение – стать гладиатором. Он долго размышлял над этим вариантом, беспокоясь, достаточно ли он крепок для безжалостного мира лудуса. Но придумать какой-либо иной выход не получалось. Постепенно исходящий от него дурной запах заставил юношу действовать. В общественных купальнях, расположенных в двух улицах от инсулы, он выпросил монетку на оплату входа у какого-то доброжелательного старика. Никогда еще Карбон так не наслаждался купанием. Только вот потом перед ним встала другая проблема – что делать с испачканной туникой и нижним бельем, лициумом. Обмотавшись куском ткани, позаимствованным у местного служителя, юноша вышел на улицу, постирал вещи в общественном фонтане и сел рядом со зданием купальни. Натянув мокрую одежду, он сердито сверкнул глазами на засмеявшегося над ним прохожего. Потом отправился к Амброзию, чтобы вернуть лампу и гладий тому самому рабу, который прошлой ночью помогал его спасать. Отказавшись от приглашения зайти и пообщаться с ветераном, Карбон направился прямиком к лудусу, расположенному за городскими стенами с северной стороны.