Подарок севера

Свет в окнах крайнего дома не горел. На часах была половина одиннадцатого вечера. Неужели спит уже училка, раздумывал топчась на месте Дмитрий. Из трубы дымок тоже не шёл, по идее, если дома холодно, печка должна топиться не прекращаясь.

– Дима, тебе тридцатник, ты серьезный мужик, у тебя люди в подчинении, а ты мнешься как девка на первом свидании, – проворчал Дмитрий себе под нос.

Эта беседа с самим собой его подстегнула, и он решительно постучал в дверь. Никакого ответа не последовало, он стал пробираться к окну, снега уже навалило прилично, а расчищена в ограде была только узкая дорожка. Дмитрий с трудом представлял себе, как маленькая Дарья управляется с тяжёлой лопатой, там та лопата, наверное, больше нее весит. Кое-как добравшись по снегу до окна сначала в него постучал, а после прислонился чтобы что-нибудь разглядеть.

– Темнота, ни черта не видно, – раздосадованно проворчал Дмитрий.

Вернулся к двери и стал резко дергать на себя, через несколько рывков пробой вылетел, и деревянная дверь распахнулась.

– Прекрасный запор, чтоб такой у главы администрации в квартире стоял.

Дима решительно вошёл сначала в сенки, а затем в дом. На стене справа нашарил выключатель и включил свет. Неярко вспыхнула лампочка, приглашенная люстрой в виде абажура. Первая комната служила и прихожей, и кухней.

– Дарья Михайловна, вы дома? – негромко позвал Дмитрий.

Ответом ему служила тишина. Он разулся, отметив, что пол холодный и прошел в правую комнату, это по виду оказался зал. Света, падавшего из кухни, оказалось достаточно, чтобы Дима разглядел на диване ворох вещей, под которыми лежал человек.

– Даша, это я, Дмитрий Александрович, пилот, который доставил вас сюда из Анадыря, помните?

Ответом ему снова послужила тишина. Дмитрий подошёл ближе и разглядел, что Дарья спит на диване, подложив ладошки под голову и укрывшись каким-то пледом, своим пуховиком, сверху свалив ещё пальто Дениса.

Щеки у Дарьи были красными, вероятно у нее жар. На расстоянии вытянутой руки от дивана стояла табуретка с медикаментами.

– Даша, ты меня слышишь? – потряс ее за плечо Дима.

В ответ Дарья только слегка завозилась в своем коконе, глубоко с надрывом вздохнула и снова улеглась как лежала. Дима положил ладонь Дарье на лоб, машинально отметив нежность кожи. По коже казалось побежали тысячи мурашек.

Дмитрий замер на мгновение, впитывая в себя эти ощущения, потом резко отнял руку. Это просто контраст моей холодной руки и ее горячего лба, вот и все, успокаивал сам себя. Дарья была очень горячая, Дима нашел градусник на табуретке, присел на диван, потянулся к Дарье и оттянул ворот свитера, чтобы поставить градусник.

Мелькнула белая кожа шеи и предплечья, Дима, аккуратно, стараясь не прикасаться к Дарье лишний раз, просунул градусник подмышку. Благо ворот у свитера был широкий и позволял это сделать.

Недолго думая Дима пошел в сенки и принес охапку дров, находиться в таком холодном помещении Даше нельзя, нужно хорошо натопить.

Пока занимался растопкой печи, в голове наметил план по перевозу Дарьи из этой халупы в благоустроенную квартиру, огляделся, и прикинул каких вещей ей не хватает, например, хорошего пухового одеяла, вместо старого заношенного пледа. На печь поставил чайник и кастрюльку с теплой водой на всякий случай.

Пошел проверить температуру у больной и ужаснулся цифре тридцать девять с половиной, которую показывал градусник. Похоже с переселением придется погодить. В таком состоянии ее транспортировать никуда нельзя.

– Потерпи, Дашунь, – ласково обратился к ней Дима, – сейчас аптечку принесу, укол сделаю и полегчает.

Вышел на мороз к снегоходу за аптечкой и сам удивился своему приступу нежности, что это на него нашло, одно дело несправедливость устранять, другое – заботиться о посторонней девушке.

Внутренние органы сковало судорогой, если бы мог, то бежал отсюда со всех ног, никаких чувств испытывать к этой пигалице нельзя, особенно этих приступов нежности.

Но оставить Дашку не мог, она такая маленькая в этом его свитере, как в платье безразмерном. Кожа бледная, почти прозрачная, волосы пепельные в хвост собранные, губки пухлые розовые, просто конфетка, которую хочется освободить от кокона из тряпок и съесть.

Эй, остановись, мужик, шептал внутренний голос. Вам с этой маленькой училкой не по пути, у тебя Эля есть.

Кое как привел мысли в порядок и достал из багажника снегохода аптечку. У них аптечка была на все случаи жизни, без нее они никуда не выезжали. Отец выдолбил это правило самым первым: без аптечки на месторождение ни шагу.

Зашёл в дом, где стало ощутимо теплее, сбросил тулуп и ботинки, прошел в зал, сдвинул тетради на край письменного стола и открыл аптечку. Быстро нашел антибиотики и витамины, набрал в шприц, лекарства. Жаропонижающее решил, что разведет в порошке и даст выпить.

Откинул все тряпки, которыми она укрывалась, перевернул ее на живот, задрал свитер и приспустил спортивные штаны. Перед ним предстали простые хлопковые трусики небесно- голубого цвета.

– А ты тут Викторию секрет увидеть ожидал? – спросил сам у себя Дима.

Но эти простые трусики вызвали в нем неконтролируемую волну возбуждения. Которое в данной ситуации было абсолютно неуместным.

Уколы вколол быстро и укрыл Дашку только пледом, квартира нагрелась, чайник вскипел, надо идти разводить лекарство и поить Дарью.

Дима подкинул ещё дров в печь, развел лекарство в бокале, шагнул в зал и взглянул на Дарью, которая уже перевернулась на бок.

Ночь эта будет долгой, отметил про себя и двинулся к девушке, чтобы ее напоить.

Глава 5

Даше было очень холодно, поэтому она собрала все, чем можно было укрыться, и закуталась как можно плотнее. Жаропонижающее она выпила в обед, оно было в тех лекарствах, что привез Андрей Владимирович. Даше неудобно было напрягать людей своей болезнью, но видя ее состояние ее отправили домой, велев лечиться, и сказали, что лекарствами обеспечат, их тут закупают массово на школу.

Дарья плотнее куталась в плед, в детстве она часто болела с высокой температурой, ее проблемным местом всегда было горло, если чуть ноги подступила, все, гнойная ангина обеспечена. И без антибиотиков ее не вылечишь. Пока антибиотик не выпьешь, сбивать температуру бесполезно.

В аптечке, что ей дали, были противовирусные, а антибиотиков не было, Даша знала, что их тут скорее всего так просто не достать, поэтому даже спрашивать не стала.

Она кое-как затопила печь, понимала, что, если не подбрасывать поленья печь быстро прогорит, но сил встать у нее не было. Одолевал тяжёлый больной сон. В какой-то момент сна стала нещадно болеть голова, как будто кто-то надел на голову железное ведро и стал бить по нему кочергой. Дарья поморщилась, натянула во сне на голову одеяло и звук прекратился. Потом кто- то стягивал с нее теплое одеяло, ей это не понравилось, она силилась встать и вернуть себе свою собственность, но была слаба как новорожденный котёнок, мысли расплывались, тело не подчинялось.

Спасибо невидимому врагу, он теплое одеяло вернул, и Дарья смогла спать дальше. Правда недолго, ее усадили, грубые руки крепко держали, а строгий голос приказывал открыть рот и глотать. Дарья и тут хотела возмутиться, но горло болело нещадно и из него вырывался только какой-то хрип. Поэтому не сопротивлялась и глотала кислую жидкость.

На этом ее мучения закончились. Она уснула и уже во сне почувствовала сначала что согревается, как будто обнимает горячую печку, а потом ей вовсе стало нестерпимо жарко.

Возникло ощущение, что придавили сверху горячей тяжёлой плитой. Даша попыталась выползти из-под этой плиты. И тут же почувствовала тихий успокаивающий шепот на ухо и нежное прикосновение ко лбу, как крылья бабочки. Плита сдвинулась, стало приятно и уютно, поэтому Дарья продолжала спать, радуясь смене болезненного тяжёлого сна на спокойный.