Страница 60 из 96
– Это тебя Константин Петрович попросил? – тихо спросила Анна.
– И он тоже. Я сам не пойму, почему раньше об этом не подумали. Ну все. Иди изучай инструкцию. Да, Джессика помнит, что сегодня вместе с Крыловым идет на прием в американское посольство? – вспомнил Виктор.
– Не знаю. Спрошу, – Анна замялась. – А Константин Петрович у себя?
– Нет, у них встреча с главным архитектором. Ты что, забыла? Сама же план согласовывала, – удивился Хорин.
– Да, да. Помню. Спасибо, Виктор, – Анна направилась к двери.
– Слушай, забыл спросить, – остановил ее у двери Хорин. – У вас с Костей ничего в субботу не произошло? Ну, вы там не поссорились?
– А с чего ты решил?
– Показалось. Костя какой-то не такой был, как обычно, – неуверенно пожал плечами Виктор.
– Показалось, – успокоила его Анна и, улыбнувшись, скрылась за дверью.
– Только прошу тебя, ничего ему обо мне не говори, – увещевала подругу Аня. – Он сразу решит, что это я тебя подговорила.
– Почему? – искренне удивилась Джессика.
– Потому что – я уже тебе рассказывала – от него ушла жена, и он теперь женщинам не доверяет, – попыталась еще раз объяснить Анна, застегивая молнию на спине девушки.
– Тебя тоже бросил муж, но ты же веришь другим мужчинам, – удивленно заметила Джессика. – Слушай, эти мужчины такие трусливые? – спросила она, любуясь собой в зеркале. – Ни за что не буду влюбляться и замуж не пойду. Рожу для себя ребенка, и достаточно.
– Когда-нибудь ты поймешь, что этого – недостаточно, – улыбнувшись, заметила Анна. – Пошли, Михаил уже ждет. Заодно подвезет меня на станцию за машиной.
Покинув гостиничный номер, девушки спустились к автомобилю. Полной неожиданностью было то, что в ней на переднем сиденье сидел Константин Петрович.
– Добрый вечер, – растерянно произнесла Анна, сообразив, что сегодня еще не видела Костю.
– Добрый, – ответил тот.
Всю дорогу до посольства в машине висела гробовая тишина. Никто не решался произнести ни слова. Даже радио молчало. Так же, без слов, после того как автомобиль остановился, Крылов открыл для Джессики дверь и помог ей выйти. Проходя мимо охраны, она оглянулась: в отъезжавшей машине мелькнуло расстроенное лицо Анны.
– Как прошел прием? – спросила Анна, когда вечером Джессика позвонила ей по телефону из гостиницы.
– Как обычно, – ответила та.
– А Константин Петрович?
– Уехал задолго до конца. Он, по-моему, даже не улыбнулся ни разу. Так себя не ведут. Его едва всем успели представить, а он, сославшись на головную боль, испарился, – разочарованно рассказывала девушка и добавила: – Ну, это по протоколу. А между нами, он, мне кажется, очень расстроен.
– Боюсь, ты ошибаешься, – недоверчиво произнесла Анна. – Может, и вправду плохо себя чувствовал?
– Может. Только я видела, как он резво спускался по лестнице. Больные так не бегают.
– Ты ничего ему не говорила? – спросила с опаской Анна после небольшой паузы.
– Нет. Ничего. Я только попросила его разрешить тебе провести со мной завтрашний день. В среду ведь улетаю.
– И что?
– Разрешил. Попросил только за город не выезжать. Но как-то уж совсем безразлично. По-моему, я ему надоела.
– По-моему, я тоже.
– А что будем делать завтра? – спросила Джессика.
Казалось, она не поняла последнего предложения.
– Будем гулять по городу. Заодно поездим по цветочным магазинам. Я обещала Константину Петровичу заняться его садом. Даже розу на окне пытаюсь прорастить.
– У него есть сад? – удивилась Джессика.
– У него, как я поняла, есть дом и участок.
– Хорошо. Тогда до завтра?
– До завтра, Джессика. Bye-bye.
День пролетел незаметно. Все было чудесно, не считая того, что каждый час ей звонил Виктор Хорин и справлялся, все ли у них в порядке. Не привыкшая к мобильному телефону, Анна сперва чуть не подпрыгивала всякий раз, когда раздавался звонок. Джессика искренне хохотала, наблюдая, как она пытается отыскать маленький телефонный аппарат в своей сумке, набитой до предела всякими необходимыми вещами. По привычке Анна носила с собой все – от записной книжки до зубочистки.
Вечер девушки тоже провели вместе. Джессика наотрез отказалась ехать без Анны на прощальный ужин, заказанный в ресторане гостиницы. Между ними не осталось никаких преград в общении: они настолько сблизились за это время, что, казалось, иногда понимали друг друга без слов. Такого единения душ ни одна, ни другая до этого времени ни разу не испытывали.
– Вы приедете к нам с Катей? Папа и я будем очень ждать.
– Приедем, – ответила Анна, обнимая подругу перед прохождением таможенного контроля. – У тебя замечательный отец. Он так тепло ко мне отнесся. Я даже испугалась.
– Подумала, что решил поухаживать? – улыбнулась Джессика.
– Не знаю. Странно как-то все было. После появления твоего отца в моей жизни стали происходить удивительные события, начался какой-то новый период. Я не знаю, как это объяснить.
– Я знаю, – вздохнула Джессика. – И я тебе все объясню. Потом. Когда придет время.
– Ты говоришь какими-то загадками, – заинтересованно усмехнулась Анна. – А мне показалось, я все о тебе узнала.
– Все, – успокоила Джессика. – Почти все. До свидания.
– До свидания, дорогая.
Анна следила за девушкой через стеклянную перегородку, пока та не скрылась за зоной паспортного контроля, махнула ей рукой в последний раз и послала воздушный поцелуй. Затем подошла к Хорину.
– Ну что, теперь вздохнешь свободно? – сочувствующе спросил тот. – Устала, небось, за эти дни?
Улыбнувшись, Анна ничего не ответила. «Это были самые интересные и одновременно самые грустные дни в моей жизни», – подумала она.
Две недели после отъезда Джессики Балайзер пролетели в бешеном рабочем ритме. Анну, поднаторевшую в английском за предыдущие десять дней, тут же приставили к трем оставшимся экспертам. Но здесь уже была работа, заставляющая мыслить. Вместе с ними она вела переговоры в мэрии, в различных комитетах, с разными заинтересованными в проекте людьми.
Постоянно рядом с ней были или Виктор Хорин, или Константин Петрович Крылов. Наконец стали вырисовываться все основные проблемы и задачи. Одни из них были легко разрешимы, другие требовали более детального подхода, но в общем также были из разряда выполнимых. Но была еще третья категория вопросов, положительный результат для которых в нынешней ситуации был просто нереален. И если вначале господа из капиталистического мира делали круглые глаза после объяснения им ситуации и без конца задавали один и тот же вопрос: «Почему?», то постепенно они перестали чему-либо удивляться.
Оптимизма это не добавляло, но никто не пытался скрывать правду. Слишком высока была ответственность за будущее вложение капитала. Вместе с тем что это было очень заманчиво, и Крылов, и Хорин прекрасно понимали, сколько добавится головной боли, если они что-то приукрасят и затем им придется все расхлебывать, объяснять и выкручиваться. Пусть уж лучше эксперты соберут весь материал и поломают голову вместе с ними.
График был очень напряженный. Никаких посторонних разговоров, кроме рабочих, между Анной и Костей не было. По субботам и воскресеньям также приходилось работать, устраивать дискуссии и обрабатывать собранный материал. Участвовала в этом практически вся компания. Само собой сложилось так, что Катюша Круглова все чаще оставалась с Сашей. Лишь вечерние и утреннюю воскресную теннисные тренировки Анна старалась не пропускать, к тому же вместе с дочерью она, по просьбе Саши, стала брать с собой и Олега. Крылов на это никак не реагировал. Ему было просто не до этого.
Внимательная Саша не пыталась расспрашивать Анну о том, что произошло в их отношениях с Костей. Ей все и так было видно.
Анна была ей за это благодарна. Общаясь наедине, они вообще старались не упоминать о Косте. Лишь однажды она обмолвилась, что цветочная рассада на окнах начинает перерастать и ей бы хотелось взглянуть на участок Крылова. Саша, немало удивленная этим известием, предложила показать ей дорогу и съездить вместе.