Страница 21 из 96
– Тогда коньячок, пожалуйста, самый лучший. У меня сегодня есть повод, – заказал он официанту.
«Так, опять напьется, никакого разговора не получится», – наблюдая за Крыловым, раздосадованно подумала Светлана.
В ее памяти еще живы были воспоминания о скандалах, затеянных пьяным Крыловым в гостинице, когда она ушла к Михаилу. По правде говоря, он редко пил, но за время, предшествовавшее разводу, и после, пока она не уехала, Светлана насмотрелась всякого.
– Может быть, сначала поговорим? – спросила она неуверенно.
– А куда спешить? Я свои дела закончил. Захочу – уеду сегодня, захочу – завтра. А почему ты одна? – оглянулся Крылов по сторонам. – Где твой единственный и ненаглядный?
– Миша сейчас занят. Подъедет, как только освободится. Возможно, через час, – ответила она, взглянув на часы.
– А что, больше, чем на час, не отпускает? Боится, что уведут? – попытался шутить Костя. – И правильно, между прочим, делает. Вот я не боялся – и что в результате? Без жены, правда, с ребенком. Отец-одиночка.
– Не язви... – Светлана глубоко вздохнула, пытаясь успокоить себя и не ответить Крылову резко. – Пожалуйста. Расскажи лучше об Олежке. Как он, вырос, наверно?
– Вырос. Читать научился. Осенью в школу пойдет. Но ты не беспокойся. О тебе не вспоминает. Ну, за встречу! – поднял он рюмку.
Светлана вздрогнула. Из последних сил она старалась сдержаться. Сколько раз в мыслях она готовилась к этому разговору, надеясь, что Костина обида улеглась. Тщетно!
– Я, между прочим, не ссориться сюда пришла, – дрожащей рукой она достала сигарету. – Я с тобой спокойно хочу поговорить. Да, я виновата. Да, я полюбила другого человека. Но я была честна с тобой. И ты представить себе не можешь, как мне было тяжело и как тяжело сейчас...
– А как мне было тяжело, ты себе можешь представить? – жестко ответил Крылов, сощурив глаза. – Или ты считаешься только со своими чувствами? Меня ведь ты тоже когда-то любила? Или ошибаюсь?
– Любила, – тихо ответила Светлана. – Только это была другая любовь. Я знаю, тебе сейчас это трудно понять, но придет время, и ты поймешь разницу. Надеюсь, что поймешь. Я хочу, чтобы ты был так же счастлив, как я.
– Ах, какие мы доброжелательные! – воскликнул в сердцах Костя. – Только знаешь, если для того, чтобы почувствовать такую большую любовь, – он зло подчеркнул голосом эти слова, – я должен буду кого-то уничтожить, разрушить чью-то жизнь, то мне как-то не хочется такого великого чувства. Слишком хорошо знаю, сколько боли приносит другим такое «счастье».
– Я хочу увидеться с сыном, – неожиданно для самой себя четко произнесла Света. – Я его мать. И чтобы ни было между нами, ты не вправе вычеркивать меня из его жизни.
– Я – вычеркивать? – чуть не подавился салатом Крылов. – Ты ведь сама так за своей любовью гналась, что не глядя все согласилась подписать. Я тебя не заставлял, – покачал головой Костя. —
Я оставлял тебе выбор.
– Это был не выбор! – не выдержав, повысила голос Света. – Это был шантаж, это была пытка. И не дай Бог тебе испытать такое!
– А чего ты на меня кричишь? Ничем помочь не могу. Что написано пером, как говорится...
– Я буду с тобой судиться, – из последних сил стараясь сдержаться, медленно выговорила каждое слово Светлана.
– А это пожалуйста, – великодушно ответил Костя, с аппетитом доедая салат. – Только прошли те времена, когда у нас перед иностранцами шапку снимали.
– Я, я... – не выдержав, женщина расплакалась. – Господи, почему ты так жесток? Мне он по ночам снится, ручки протягивает, – продолжала она сквозь слезы. – А я как за дверью стеклянной. И стекло такое прочное...
«А сколько ты мне снилась? Сколько я не спал по ночам?» – подумал он, откинувшись на спинку стула и вытерев губы салфеткой.
Глубоко затянувшись сигаретой, он отметил, что его совершенно не трогали слезы бывшей жены. «А ведь раньше, чуть слезинка появится, все на свете готов был для нее сделать. Что она со мной сотворила?» – хладнокровно отметил Крылов.
Молча наблюдая за всхлипываниями Светланы, он заказал еще коньяка, как вдруг увидел появившегося на пороге Селивана.
– О, Майкл пришел! – словно увидев закадычного друга, воскликнул Костя, вытянув в его направлении руку. И, взглянув на часы, добавил: – Раньше срока, между прочим. Не доверяет. Ай-яй-яй.
– Света, Света милая, что с тобой? Что происходит? – бросился к плачущей женщине импозантный мужчина.
– Ты – гад, Крылов! – присев на свободное место, зло обратился он к Косте, когда Светлана, неожиданно вскочив, скрылась в направлении женской комнаты.
– Ну, так уж и гад. А кем, считаешь, ты был, когда у меня жену уводил? – задал ему ответный вопрос Костя, резко наклонившись над столом и неаккуратно задев бокал.
От звука разбитого стекла в небольшом кафе наступила тишина. Официанты давно поглядывали в сторону столика в углу. Никому не хотелось неприятностей, особенно если придется вызывать милицию. Да и хозяин терпеть не может разборок. Если что случится, смене влетит по первое число.
Но, казалось, этот случайно разбитый бокал немного успокоил и привел в чувство сидевших за столом мужчин.
– А вообще проигравшая сторона претензий к победителю не имеет, – поднял вверх руки Костя. – Пришел, увидел и увел! Давай за это выпьем, – и, не дожидаясь согласия Михаила, Крылов опрокинул в себя еще рюмку коньяка.
– Хорошо. Давай поговорим по-мужски, – пропустил его слова мимо ушей Михаил. – Я люблю эту женщину, и меня не волнует, чья она была жена. Но у нее есть сын. И я хочу избавить ее от страданий.
– Так в чем дело? Пусть она родит тебе кого-нибудь, – посоветовал Крылов. – Сразу станет счастливой.
Селиван помолчал какое-то время и спросил:
– Значит, ты ничего не знаешь?
– А что я должен знать?
– Год назад Света потеряла ребенка, – с дрожью в голосе произнес Михаил. – А я чуть не потерял ее. Она так мучилась, когда оставила Олега. Потом, казалось, вновь обрела смысл жизни, узнав о беременности. Я до сих пор не могу себе простить, что именно в тот момент, когда меня не было дома, она поскользнулась и упала. Шесть месяцев уже было.
Михаил сделал паузу.
– В общем, у нас больше не может быть детей, – закончил он свой краткий рассказ.
Крылов, молча все выслушав, подумал: «Значит, не так все сладко у Светланы. Но при чем здесь я? Она сама выбрала свой путь».
– У меня тоже больше не будет детей. Выражаю вам свои соболезнования, но ничем помочь не могу. Олег мой сын...
– Ты поверь, – перебил его Селиван, – мы прекрасно все понимаем, но я прошу, дай возможность ей хотя бы видеться с ним. Ты же знаешь, я редко прошу.
– Не унижайся, Михаил. Разве не видишь, во что превратился этот человек, – женский голос за спиной прозвучал неожиданно жестко. – Пошли отсюда. Хватит пить, Крылов. Тебе еще домой ехать.
– Хочу – пью, хочу – не пью, – последние слова Светланы, как оказалось, подлили масла в готовый уже погаснуть огонь. – У меня теперь водитель есть. Женщина, между прочим. Умеет все!
Костя почувствовал, что алкоголь начинает делать свое дело, но остановиться уже не мог.
– Правда, кое-что надо еще проверить, – и внезапно вспомнив, как недавно видел Анну в машине Балайзера, расхохотался. – Хотя, наверно, уже проверили. Без меня.
– Мне очень жаль своего сына. За то, что у него такой отец, – взглянув на порядком захмелевшего Костю, презрительно бросила ему в лицо Светлана и, взяв под руку Михаила, покинула зал.
Анна безнадежно опаздывала. За разговором с Балайзером совершенно незаметно пролетели три часа, и когда, спохватившись, она поинтересовалась, который час, было ровно 16.30. Несмотря на то что ресторан находился неподалеку от гостиницы, дорога заняла почти полчаса. В пятницу после обеда в Киеве, как, впрочем, и везде, было полно машин. То там, то тут на дорогах возникали пробки.
Попрощавшись со странным американцем, она пулей подлетела к лифту и почти бегом пронеслась по коридору. Запыхавшись, Анна остановилась у номера Константина Петровича и тихонько постучала. Дверь никто не открывал.