Страница 12 из 20
Серия его быстрых точных ударов заставила Мясника отшатнуться, а затем и вовсе отлететь на канаты, но он продолжал держаться на ногах. Реми загнал его в угол, я видела, как перекатываются его мышцы под блестящей от пота кожей, когда он наносил удары по корпусу и по голове.
У меня перехватило дыхание. Страх терзал мои внутренности, смешиваясь с другими, противоположными, но не менее сильными ощущениями, такими как невероятное возбуждение и восторг, которые всегда захватывали меня при виде моего сражающегося льва. Он просто потрясающий. Внутренняя сила, бьющая через край, великолепно вылепленное тело, завораживающая красота движений, идеальная работа каждой мышцы. Ремингтон использовал в борьбе не только силу, но также разум и инстинкт. Казалось, он рассчитывает, строит план, а затем просто отпускает себя и работает на инстинкте, но самое главное, он, кажется, живет этим боем. Он по-настоящему любит сражаться.
Его лицо сосредоточенно, он весь собран, и мне понятно, что наступил решающий момент боя. Виртуозная комбинация ударов – и вот уже Мясник лежит у его ног. В буквальном смысле – лицом на ботинках Реми.
С широкой довольной улыбкой Реми отступил в сторону от поверженного врага и развернулся всем телом в мою сторону.
– РИП! – ликующе выкрикнул комментатор, когда рука победителя поднялась высоко в воздух, а его взгляд, наконец-то, выловил из толпы меня.
Сердце мое замерло, и я перестала слышать, что происходит вокруг. Глупо, но я так нуждаюсь в этом: когда он наконец с жестом победителя повернулся в мою сторону и отчаянный, злой взгляд его голубых глаз остановился на мне, я вся подалась вперед, едва не вскочив со своего места.
В его взгляде помимо ярости ясно читалось «Ты моя!», а я, закусив губу, смотрела, как капельки крови скатываются на веко из рассеченной брови, как кровь капает с носа и губы.
К рингу подошел директор клуба, о чем-то спросил тренера, затем они обратились к Реми, тот согласно кивнул, и комментатор объявил, что на ринг вызывают другого бойца, чтобы сразиться с Ремингтоном.
– Ну да, теперь ему придется сжечь свою ярость, – пробормотал себе под нос Пит.
Новый вихрь эмоций скрутил мои нервы в тугой жгут, когда до меня дошел смысл его слов. Клянусь, если бы я не знала, как обстоят дела на самом деле, я бы решила, что Ремингтон все это делает только для того, чтобы мучить и наказывать меня. Бешеный выброс эндорфинов не позволит ему почувствовать боль. Он и в самом деле настолько горд и устремлен к победе, что неустанно тренирует свое тело принимать все эти удары. Он постоянно доводит себя до предела, я даже думаю, что его болевой порог может оказаться выше, чем у любого другого спортсмена, которого я когда-либо встречала в своей жизни, вот только сама я была не способна выдержать то, с чем придется столкнуться этим вечером.
Между тем Ремингтон атаковал своего нового противника великолепной комбинацией ударов, но я могла смотреть лишь на его лицо – несмотря на то, что Райли попытался подлечить его во время перерыва, кровь все еще продолжала течь.
Оба бойца обменялись несколькими сильными ударами, и в следующую секунду ринг превратился в бурлящий водоворот движущихся тел и мелькающих кулаков. Руки Реми я могла отследить только благодаря обвивающим его бицепсы татуировкам и видела, как он применил особую серию коротких быстрых движений, которую Райли называл «ударным пучком». Молниеносный удар по ребрам, затем в челюсть и в конце правый хук, его самый мощный коронный прием.
Его противник покачнулся, споткнулся и рухнул, распластавшись по полу. Толпа взвыла.
– РРРРРРИИИИИП! Дамы и господа, ваш победитель! И снова это Риииип!
Я буквально растеклась по креслу, превратилась в нечто желеобразное и ничего не соображающее.
– РИПТИИИАЙД!
Кажется, прошла вечность, но на самом деле, чтобы собраться, покинуть зал и дойти на дрожащих, подгибающихся ногах до длинного лимузина, который должен был отвезти нас в отель, потребовалось всего около двадцати минут. Все мои чувства кричали, что необходимо позаботиться о моем мужчине, когда он буквально упал на сиденье напротив меня, в то время как моя зловредная часть все еще хотела надавать ему пинков, потому что… да что, черт возьми, там произошло?
– Парень, какого хрена ты там это творил? – спросил Райли, садясь в машину, в его голосе прозвучало то же самое недоумение, что мучило и меня.
– Вот, держи, Рем. – Пит протянул ему упаковку охлаждающего геля. – Приложи к челюсти. И ссадину на брови, думаю, нужно зашить.
– И как ты себя чувствуешь? Было приятно, когда тебя колотили как грушу? – вопросил полный негодования тренер со своего места впереди нас. – Где, черт возьми, была твоя игра?
Ремингтон взял упаковку геля, отложил ее в сторону и посмотрел прямо на меня, неподвижно сидящую перед ним.
В своих серых спортивных штанах и удобной красной толстовке с надвинутым на голову капюшоном, чтобы не переохладиться после боя, он выглядел очень мирно, как-то даже по-домашнему. Он раскинулся на сиденье, большой и спокойный, но из носа у него продолжала течь кровь, губы и ссадина над бровью кровоточили. Глядя на его разбитое лицо, я чувствовала, что сейчас взорвусь. А он продолжал внимательно смотреть на меня ясными голубыми глазами.
Наверное, я должна была бы привыкнуть к тому, что мой парень зарабатывает на жизнь кулаками, но я не могла. Не могла спокойно сидеть здесь, смотреть на его кровоточащее опухшее лицо и при этом не желать надавать тумаков тому, кто это с ним сделал. Мне ужасно хотелось ударить кого-нибудь, и в то же время трясло от желания протянуть руку, обнять, притянуть к себе этого большого и сильного, но так нуждающегося в моей заботе мужчину, а единственное, что я могла сейчас сделать, это мысленно считать минуты, пока мы добирались до нашего отеля.
– Послушай, Брук, – догадался наконец Райли, – давай поменяемся местами, чтобы ты могла позаботиться о нем.
Я пересела на его место, устроилась справа от Ремингтона и, быстро порывшись в его открытой спортивной сумке, извлекла оттуда спиртовые тампоны, мазь и полоски.
– Давай я попробую тебя подлечить, – прошептала я ему, и – о боже! – мой голос прозвучал очень интимно, даже под взглядом нескольких пар глаз. Похоже, у меня не было для него другого тона, кроме вот такого: низкого, хрипловатого от переполняющих меня эмоций.
Реми развернулся в мою сторону, предоставляя в мое полное распоряжение свои раны, и я чувствовала на себе живой, заинтересованный взгляд, когда прикладывала мазь к пухлой нижней губе, которая у него всегда страдала во время боя в первую очередь. Я невольно закусила свою собственную губу, когда накладывала лекарство на ссадину. Боже, как же я ненавижу, когда ему причиняют боль!
– Бровь тоже обработай, там рана выглядит довольно глубокой, – командовал между тем Пит.
– Да, я поняла, – ответила я ему все тем же голосом, который, вопреки своему желанию, никак не могла контролировать. Я очень старалась действовать быстро и осторожно, но руки у меня предательски дрожали, и жар тела Ремингтона, еще не полностью остывшего после боя, окружал меня горячим коконом, как будто он заключил меня в свои объятия. Его частое дыхание опаляло мой висок, и мне требовались сейчас все мои силы, чтобы подавить отчаянное желание наклониться ближе и вдохнуть его в себя, просто для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Все еще накачанная адреналином, я перешла к ране над его глазом и сжала ее двумя пальцами. Бог мой. Я едва могла находиться так близко к нему. Сотни тонких молний бежали от моих пальцев к плечам и дальше – вонзаясь прямо в мое бедное трепещущее сердце.
Глубоко вздохнув, я слегка надавила на края раны, пока осматривала остальные повреждения на его лице… и увидела, что его взгляд полностью сосредоточен на мне. Внутри у меня все сжалось.
Он сидел, развалившись на сиденье, как будто в расслабленной позе, но его странная неподвижность заставила меня насторожиться, и я почувствовала в нем скрытую энергию, как у замершего в неподвижности, но готовившегося к прыжку зверя. К прыжку на меня.