(Не) по любви

– Нет, это я тебя слушаю, – произнес Торрес и шагнул ей навстречу. Всего один шаг. А её словно током пронзило…

– Я уже извинилась перед вами, – напомнила Кэтрин. Пит, примостившись в метре от неё, сделал лужицу на тротуаре.

«Уж лучше бы ты был овчаркой», – раздраженно подумала Кэт.

– Идём в машину? Там гораздо удобнее, – он указал взглядом за спину, где, словно пёс своего хозяина, ожидал, скалясь бампером, чёрный джип. Сквозь лобовое стекло тускло просвечивал салон, и было не ясно, сколько пар глаз наблюдают за ней изнутри.

Кэтрин вспыхнула, оскорбившись. Да за кого он её принимает? За одну из своих проституток? Уж если она официантка, то это не значит, что всякий, пусть даже безмерно богатый козёл, может вести себя с ней, как с уличной девкой.

– Я не сяду в машину! – отчеканила Кэтрин со всем достоинством, на какое была способна.

Он щелкнул пальцами. Дверца авто отворилась, и оттуда показался громила с лицом Франкенштейна. Один его вид заставил Кэт мысленно содрогнуться.

– Прогуляйся с собачкой, Джексон, – велел ему Торрес.

Вот сейчас бы ей взять себя в руки и бежать что есть сил! Но вместо этого Кэтрин осталась стоять, наблюдая, как человек из ночного кошмара забирает к себе её пса. У него на руках Питти жалобно пискнул и взглянул на хозяйку.

«Что же это», – лихорадочно думала Кэтрин. Она вертела головой, ища глазами влюбленную пару. Но та свернула за угол, и по обе стороны от каменной арки был пустой, погруженный в ночной полумрак, тротуар. Можно было кричать, звать на помощь! Но из горла взамен вырывалось мычание.

Поводок в её руке натянулся, и Кэт машинально пошла вслед за ним. Как будто теперь она и сама была псом. Впереди, словно гранитный утёс, возвышалась фигура мужчины. Один его бицепс был в обхвате как оба её бедра.

На глаза навернулись слезы. Захотелось усесться на землю и зарыдать, от ощущения собственной беззащитности.

– Отпустите собаку! – закричала она, не узнавая собственный голос. Только бы не заплакать. Не пасть окончательно!

– Отпустим, конечно! – спокойно ответил говнюк, и подмигнул своему соучастнику. – Джексон любит животных!

Тот обернулся и почесал терьера за ушком. На его безразмерных руках пес казался игрушечным. Он вполне мог свернуть ему шею! Как, впрочем, и самой Кэтрин.

Энтони Торрес стоял, приподняв подбородок. Лицо его выражало задумчивость. Он как будто решал, что предпринять. Какую команду дать своему «бультерьеру».

– Я уже извинилась! – повторила она. Пускай озвучит, зачем он приехал. Пусть скажет прямо, и дело с концом!

– Да я не обижу тебя, чего ты так испугалась? – его голос звучал издевательски. Он насмехался над ней! Кэтрин озлобилась, ей захотелось швырнуть в него чем-нибудь острым. Она не игрушка, а живой человек! И если такие, как он полагают иначе…

– Я не боюсь вас! – заявила она.

Он покачал головой, сомневаясь. Пробивая её на «слабо»! Он знал, что она не уйдет без собаки. Но Кэтрин хотелось понять, где предел его наглости. Не отдавая себе отчета, она шагнула вперед. И шла до тех пор, пока Торрес, гостеприимным жестом не распахнул перед ней пассажирскую дверь. Она заглянула в салон, отмечая, что здесь при желании, поместится целая комната.

– Я никуда не поеду! – предупредила она.

Торрес медлил, он стоял, скрестив ноги, опираясь рукой о темнеющий кузов машины. Он стоял слишком близко, чтобы горечь мужского парфюма достигла её обоняния. Слишком близко, чтобы Кэтрин различила на крепком предплечье тонкий хвостик змеи, обвивающей лезвие кинжала.

– А я тебе и не предлагаю, – успокоил Торрес. Глаза его изменились едва уловимо. Какой-то горячечный отблеск появился во взгляде. – Отсосешь у меня прямо здесь и сейчас, и тема закрыта!

Предложение прозвучало отчетливо. Он озвучил его без запинки. Будто делал так тысячу раз! Вероятно, считая такую расплату единственно верной. «Что еще с тебя взять?», – вопрошал его взгляд. Он скользил по ней, изучая. Выражая презрение. Словно даже такая услуга с его стороны была воплощением щедрости.

– Я люблю горловой минет. Если сделаешь всё красиво, то ещё и деньжат заработаешь. Купишь себе нормальной одежды!

Кэт содрогнулась, как будто её окатили помоями. Ощущение собственной никчемности лишь усилилось, когда он, оценив её внешний вид, неприязненно хмыкнул. Как будто она – побирушка, просящая милости у короля! Кэтрин стиснула зубы, пытаясь разжечь, обнаружить внутри угасающий проблеск самоуважения. Это он – лицемерный подлец! Хам, лишенный достоинства! Невзирая на все его деньги, Торрес хуже любого бродяги.

– Какой же вы гадкий и ужасный человек! Я бы не стала спать с вами даже под страхом смерти! – проговорила Кэтрин, и в этот раз ей не пришлось притворяться…

Он изменился в лице. Это случилось внезапно. Она не успела понять, как цепкие руки схватили её. Он толкнул! И, не дав ей опомниться, навалился поверх. Кэт боролась с ним, но под тяжестью сильного тела едва умудрялась дышать. Он зажал её рот, и отчаянный крик превратился в мучительный стон. Где-то между её обнаженных колен сновала мужская ладонь. Кэт собрала последние силы, лишь бы только не дать ему доступа к нежным местам. Она выгнулась, запрокинула голову, пытаясь рукой оторвать от лица его пальцы, вцепилась когтями другой в его рот, извергающий грязные ругательства.

Он назвал её «блядской подстилкой» и до боли сжал руку, давая понять, что любая попытка ему навредить будет сломлена. От слез было мутно в глазах! Кэтрин била его по плечам, только эти пустые попытки себя защитить еще больше его распаляли. Словно тело её находилось в тисках, обездвиженное и лишенное сил. Он раздвинул ей ноги коленом, и теперь Кэт лежала под ним, будто впрямь собираясь отдаться.

Он прошелся ладонью по коже и накрыл ею узкий лобок. Зарычал, грубо стиснув в руке мягкий выступ промежности. Кэтрин всхлипнула, понимая, что кружевные трусики не сумеют её уберечь. Он сорвет их и войдет в неё, сделав женщиной. Прямо здесь и сейчас! И никто не придет ей на помощь. Твердость скрытого тканью мужского достоинства обжигала, покрывая мурашками бедра. Торрес выдохнул, нависая над ней, ослабляя захват. И когда он отвлекся, Кэтрин клацнула челюстью, умудрившись поймать его палец.

Он взревел, как медведь и одернул ладонь. Ей казалось, что это последний шанс! И одно лишь усилие отделяет её от заветной свободы… Вдруг в глазах потемнело. И лицо обожгло! Слух пронзило навязчивым звоном, и Кэтрин почудилось, что она на мгновение оглохла. Боль была острой и неожиданной! И наступившее вслед за этим прозрение ударной волной прокатилось по телу. Он порвал её трусики, и теперь торопливо нащупывал вход.

– Прошу вас, не надо, – прошептала Кэтрин сквозь слёзы. Напрасно надеясь его усмирить. В нем не было жалости, или сочувствия. Лишь откровенная похоть, желания взять, отыметь и избавиться. Он поступит так с ней! И будет спокойно жить дальше. Вот только она не сумеет…

Её тело обмякло, как будто готовясь к вторжению. Ниже пояса всё сделалось ватным, бесчувственным. Она еще сопротивлялась. Но уже вяло, теряя последние силы. Шептала, пытаясь пробиться сквозь стену:

– Не надо. Пустите. Прошу. Я еще никогда…

Он не слышал её, продолжал избавлять от одежды. Треснул шов на льняном сарафане, разлетелись жемчужные пуговки. Кэт прикрылась, стараясь оставить хоть что-то за гранью его вожделения. Но он с силой убрал её руки. И смотрел, как животное! Прежде тела её не касались мужчины. Она позволяла им трогать себя сквозь одежду. Целовать, опускаясь по шее чуть ниже, до линии ворота, что служила границей. Пока ещё не было среди них того самого, которому Кэтрин смогла бы отдаться.

– Я девственница, – прошептала она и закрыла глаза. Уже не надеясь, что эта внезапная новость послужит причиной. Торрес замер, перевел взгляд с её заостренных сосков на лицо. Он держал её руки, не давая прикрыться. И в изорванном вороте платья бесстыдно виднелись голые груди.

– Целка? – прозвучал его хриплый голос. И Кэт закивала так сильно и отчаянно, отыскав в этом вопросе проблески разума. Он услышал её! Наконец-то! Между ног у неё все еще оставалось мужское бедро. И набухшие складочки плоти упирались в него, оставляя постыдную влагу. Ей хотелось сдвинуть колени, одеться…