Страница 6 из 10
«Та-а-ак, утонула в воде, – тихо протянул про себя оперативник. – Это случайное совпадение или закономерность? Сталин, по-моему, спас-таки автора письма. Давай-ка прочитаем письмо к кукурузнику»[2].
Первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву
Уважаемый Никита Сергеевич!
Пишет вам боец-фронтовик, рядовой солдат Первого Украинского фронта В. Левчук.
Воевал на полях Великой Отечественной войны, защищая Родину от немецко-фашистских орд. За храбрость и самоотверженность награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», многими другими наградами.
Я считаю вас своим однополчанином, поскольку все блестящие победы нашего фронта связаны с Вашим именем, Вашим талантом, как великого полководца.
Я всегда знал, что Родина относится с благодарностью к своим сынам, пролившим за нее кровь. Но есть некоторые товарищи из правоохранительных органов, которые пытаются обесчестить и унизить меня, боевого фронтовика, прошедшего весь ад огненной войны.
Обращаюсь к Вам по следующему обстоятельству: в августе 1958 года во время купания на пляже Таганрога утонула гражданка Сашко Клавдия, 35 лет. В этом заподозрили меня, предъявив обвинение в умышленном убийстве. Я не отрицаю, что Сашко является моей знакомой. Капризная по своей натуре женщина, она вознамерилась искупаться ночью и позвала меня с собой на пляж. Во время купания она утонула, я даже не заметил, как это случилось. Сейчас следователь почему-то решил, что совершено преступление, и арестовал меня.
Уважаемый Никита Сергеевич!
Прошу вмешаться в это дело и защитить меня, боевого фронтовика, от незаконных действий следственных органов.
Спасите простого воина, рядового солдата Великой Отечественной войны!
«Да что это такое! – удивленно воскликнул про себя Соколов. – Опять вода, опять утопленница! Очевидно, Хрущев вновь вытащил его из тюрьмы. Не слишком ли много смертей на воде вокруг этого Левчука? Посмотрим-ка, что он пишет Брежневу. Чует мое сердце, что речь пойдет о следующей утопленнице».
Генеральному секретарю ЦК КПСС
Брежневу Л. И.
Дорогой Леонид Ильич!
Пишет Вам фронтовик, участник боевых действий в составе Первого Украинского фронта Василий Левчук. Я освобождал город Киев, участвовал во взятии Берлина, награжден медалями и орденом Красной Звезды. В нашей стране для фронтовиков почет и уважение, а все благодаря Вам, поскольку Вы сами прошли войну и как никто другой знаете все чаяния и надежды однополчан, которые, не жалея себя, сражались плечом к плечу с Вами во имя того, чтобы процветала наша Великая Родина.
Но есть некоторые люди из органов, которые не признают это и всеми ухищрениями пытаются принизить нашу роль в победе над фашизмом. Эта несправедливость непосредственно коснулась меня.
Суть дела такова: в июле 1975 года на курорте в Трускавце во время принятия минеральной ванны захлебнулась водой гражданка Евгения Сухорученко, 56 лет. Это был несчастный случай, но руководство курорта, чтобы снять с себя вину, обвинило меня в предумышленном убийстве. По их навету против меня возбуждено уголовное дело за убийство вышеуказанной гражданки, меня арестовали и содержат в ужасных условиях.
Уважаемый Леонид Ильич, я уважаю Вас как фронтовика и настоящего воина, пролившего свою кровь на полях сражений Великой Отечественной войны, и надеюсь, что Вы сможете спасти меня от несправедливого преследования. Моя жизнь в опасности, если Вы не поможете мне, я, скорее всего, умру в застенках тюрьмы, так и не добившись справедливости и не встретив очередную годовщину Великой Победы.
Помогите мне, дорогой Леонид Ильич!
Соколов быстро сложил бумаги в пакет и заспешил в прокуратуру.
Черных была на месте. Он, положив веером перед ней все три обращения, взволнованно выдохнул:
– По-моему, наш старичок – маньяк. Все его преступления связаны с утоплением жертв! Что за такое предпочтение у человека?!
Следователь удивленно стала читать обращения Левчука к первым лицам страны. Закончив с письмами, она некоторое время посидела в изумленной задумчивости от прочитанного и, встрепенувшись, сообщила:
– Я уже подготовила запросы в Министерство обороны и по месту рождения подозреваемого. Дополнительно запрошу и по этим трем случаям, где наш Левчук подозревался в убийствах, но каким-то образом избегал наказания.
– Этот старик не так уж и прост, – усмехнулся сыщик. – Он знает, какие болевые точки нажать, как льстить великим правителям, притягивая их на свою сторону фронтовой общностью. Настоящие фронтовики не такие, чует мое сердце, что он не тот, за кого выдает себя.
– Да, неприятно и мерзко на душе, – с сожалением вздохнула следователь. – Будем ждать ответов на запросы, может быть, они прольют свет в этом загадочном деле.
– Должны пролить, – обнадеживающе кивнул оперативник. – Надо найти хотя бы одного родственника подозреваемого и подробно расспросить его, что собой представляет этот человек. Он говорит о каких-то своих родственниках?
– В том-то и дело, что он не называет ни одного из них. Говорит, что до войны жил в Бобруйске, ушел воевать и больше туда не возвращался. Утверждает, что у него ни одного родственника не осталось, все погибли в войну.
– Такого не бывает, – мотнул головой сыщик. – Все равно кто-то должен остаться.
– Знаешь, Сергей, я, не подумав, рассказала об этом Левчуке отцу, который тоже брал Берлин, – с горечью проговорила Черных. – Он плюется и не верит, что Левчук фронтовик. Расстроился отец, зря я рассказала ему все это.
– Правильно он говорит, – кивнул Соколов. – Мутный какой-то этот тип, не похож на героя-фронтовика.
Часть вторая. Служебная командировка
1
Прошло два месяца. Соколов мало интересовался делом загадочного ветерана-фронтовика, отвлекшись на не менее насущные проблемы. Если следователь не беспокоит сыщика, не требует помощи, значит, все идет своим чередом, уголовное дело неумолимо приближается к логическому концу, чтобы завершиться судебным приговором. Но не тут-то было!
В день Победы 9 мая оперативника вызвал к себе начальник угрозыска. Терзаемый догадкой, почему же он понадобился руководителю в праздничный день, Соколов ровно в полдень постучался к нему в кабинет.
Начальник уголовного розыска Поликарпов Вадим Петрович, суровый мужчина средних лет, никогда не расстающийся с любимой папиросой «Беломорканал», работал в этой должности достаточно долго. Опера его побаивались и уважали, впрочем, такие же чувства испытывали к нему и городские криминальные элементы. Отборный мат из его уст сыпался как из рога изобилия, но никто даже и не думал обижаться, поскольку все это произносилось ради дела. А в городе иногда случались такие дела, разобраться с которыми без мата – ну никак.
Поликарпов озадаченно поинтересовался:
– Что там по тому гребаному ветерану войны?
– По какому ветерану? – удивленно вскинул голову Соколов. – По Левчуку?
– Чингачгуку! Не знаю, как его фамилия, я имею в виду того, которого ты посадил два месяца назад за убийство женщины.
– Да, это Левчук. А что по нему? Вроде бы следствие идет, за помощью следователь к нам не обращалась.
– Вот сколько вам всем говорить, что дела всегда надо держать на контроле, – строго отчитал сыщика руководитель. – Назревает большой скандал, прокурор республики вызвал нас на ковер, так что готовься ответить на все вопросы.
– Так что все-таки случилось? – недоуменно спросил сыщик. – Следователь Черных ни разу мне не звонила, я и подумал, что все там нормально.
2
То есть к Хрущеву.