Призрак в мундире

В дверь постучали, и она открылась, пропуская высокого статного капитана. Он прищурился, осмотрелся в полутемной землянке и спросил:

– Разрешите? Я капитан Анохин. Будем знакомы!

Шелестов поднялся с табурета, его бойцы тут же вскочили с лежанок. Пожав каждому руку, всматриваясь в лицо нового знакомого, гость сдержанно улыбался. Широко распахнулась дверь, и в землянку вошли трое солдат с полевыми термосами. В одном оказался горячий чай, во втором гречневая каша с мясом. Анохин предложил перед дорогой подкрепиться. Когда удастся позавтракать, было неизвестно. Группа с завидным аппетитом загромыхала ложками по железным тарелкам, уминая вкусную кашу.

– Ну, в общем-то, дело обычное, – не спеша работая ложкой, рассказывал Анохин. – Унтер-офицера Карла Майснера я завербовал еще три месяца назад. Водитель штаба – это величина не слабее любого генерала! Он оказался из рабочих и критически относился к германскому правительству. Не скажу, что он ярый антифашист в прошлом, но нынешнее положение на фронте открыло ему глаза на многое, и он просто хочет выжить и хочет, чтобы скорее закончилась война. Есть у мужика определенные иллюзии, но я их его лишать не стал.

– Он решил, что одно серьезное поражение на фронте – и Гитлер лапки вверх поднимет, чтобы мы не вошли на территорию Германии? – предположил Сосновский.

– Примерно так, – хмыкнул Анохин. – А тут задание. Ко мне обратились за помощью, когда планировали операцию. Ну я и ввел в дело Майснера. Он там каким-то образом устранил водителя машины, которая должна была везти адъютанта, и сел за руль сам. Задачу он не знал, цель операции перед ним никто не раскрывал, но Майснер, я думаю, не дурак, сам все понял, когда увидел браслет на руке адъютанта, соединенный цепочкой с ручкой портфеля. Я думаю, что, когда началась заваруха на дороге, он смекнул, что к чему. Пристрелил офицера, вытащил из кармана ключ, отстегнул цепочку и спрятался в лесу. Увидел, что группа русских погибла, и стал действовать по своему усмотрению. А вот что делать нам и как он решил поступить, для меня не меньшая загадка, чем и для вас. Но, скорее всего, он успел где-то спрятать портфель, а потом его и всех оставшихся в живых арестовали по подозрению в измене и помощи русским.

– Есть еще свидетели этого боя? – спросил Буторин. – Партизаны, подпольщики, кто-то из местных, кого они взяли проводником, мальчишки местные вездесущие?

– Да был проводник, – кивнул Анохин. – Из партизан. Он и принес в отряд информацию об этом бое. Но, к сожалению, командир группы его отправил еще до окончания боя, чтобы сообщить, что в машине портфеля не было. И водителя легкового автомобиля тоже не было. Придется нам на месте разбираться, отделять, так сказать, зерна от плевел и шаг за шагом продвигаться к истине и…

– Портфелю, – вставил Сосновский.

– А вы, – Анохин повернул голову к Михаилу, – как я понял, свободно владеете немецким языком?

– Берлинский диалект, – равнодушно пожал плечами Сосновский и стал рассеянно рассматривать ногти на своей левой руке.

– Хорошо. А теперь карты местности! – Анохин достал из планшета несколько сложенных топографических карт.

– Партизаны нам смогут помочь? – спросил Буторин. – База в лесу, боевое прикрытие в случае необходимости, помощь проводника – все это может пригодиться.

– Отряд понес большие потери в результате карательных операций фашистов в этом районе. Сейчас остатки отряда разбросаны по нескольким временным базам в лесах. На серьезную помощь рассчитывать не придется. Но связь с городским подпольем у нас будет.

Глава 2

Множество разрушенных домов, битый кирпич, поваленные столбы, перепутанные провода оборванных электросетей. Расчищены лишь основные улицы, которыми оккупанты пользовались сами. Местное население передвигалось по тропинкам, протоптанным по краю развалин. К домам никто не рисковал приближаться, эти руины могли в любой момент обрушиться. Что часто и бывало.

Шелестов заметил немецкий патруль лишь дважды. Гитлеровцы тоже не особенно были настроены лазить по развалинам и искать партизан. По центральным улицам, где располагалась оккупационная администрация и казармы, то и дело проезжали грузовики с солдатами, машины тыловых служб. Насколько им с Буториным удалось определить, большого гарнизона в городе не было. Несколько укрепленных позиций они держали на Десне, в основном у мостов и на востоке от железнодорожного узла. Гораздо сильнее гарнизон был в Полпино, откуда простреливалась вся рокадная Калужско-Брянская магистраль.

Прячась в развалинах жилого дома у основательно разрушенного дверного проема, Шелестов видел почти всю улицу – от перекрестка справа до почти полностью сгоревшего квартала частных деревянных домов. Буторин правее в двух метрах от него стоял на одном колене у пролома в стене и наблюдал за противоположной стороной улицы. Вот показался Анохин. Капитан был одет во вполне приличную костюмную пару и шляпу из тонкого фетра. На руке висит серый плащ-пыльник. Шел Анохин не спеша, небрежной походкой уверенного в себе человека. Под плащом у него был спрятан «шмайсер» со сложенным прикладом. Шелестов протестовал против того, чтобы капитан шел на встречу со связником из подполья вооруженным, но тот возразил, что место для встречи выбрано удачным и укрыться в случае нападения фашистов удастся легко. Как раз автомат и даст кратковременное огневое преимущество и позволит добежать до развалин справа или слева. А дальше спасут только ноги. Максим в ответ лишь пожал плечами. Анохин несколько раз ходил за линию фронта, несколько месяцев работал в тылу в составе диверсионного отряда НКВД, у него был большой боевой опыт, и приходилось на его опыт полагаться.

Связник появился возле обгоревшей круглой рекламной тумбы. Он вышел незаметно, как будто материализовался из воздуха. Только что никого не было, и вот уже в условленном месте стоит человек в фуфайке без воротника и покуривает, подперев тумбу плечом. Все, как и договорено. Мужчина лет 60, седовласый, фуфайка на груди порвана и зашита черной квадратной заплатой. Сапоги кожаные ношеные со светлыми отворотами. Под мышкой держит газетный сверток, из которого торчит новое топорище. В бинокль Шелестов связника разглядел хорошо. Особенно тщательно он разглядывал лицо мужчины. Нет, спокоен, но насторожен. Привычная такая настороженность. Без суеты и паники. Хорошее лицо. Если это агент гестапо, то он вел бы себя иначе. «А почему иначе? – поймал себя на этой мысли Максим. – Как раз агент гестапо вел бы себя очень правдоподобно, чтобы не было подозрений, иначе контакт не состоится».

– Связник на месте, – тихо произнес Шелестов. – Условные знаки соответствуют.

– Понял, – отозвался Буторин. – В моем секторе пока чисто.

Все шло по плану, но на душе Максима было не очень спокойно. Наверное, оттого, что вот этот момент был одним из самых ответственных во всей операции. Связь с подпольем даст надежное убежище группе, обеспечит информацией из города. Подпольщики могут и подстраховать во время боевой операции. Сил подполья никто не знал. Скорее всего, подполье пострадало так же сильно, как и партизанские отряды. Но все равно без местных помощников не обойтись. Группа в чужой местности, не знает обстановки, не знает города. Шелестов думал об этом, следя за улицей и анализируя ситуацию. Анохин постоял у стены закрытого магазина. Закурил, выпустив вверх струю дыма, и небрежно бросил спичку на землю. Сейчас произойдет контакт. Капитан подойдет к связнику, и они обменяются условными фразами пароля.

Нервы у Шелестова были напряжены. А дальше произошло то, чего он боялся и че-го на уровне подсознания ждал. Не верилось ему, что все так тихо и спокойно в оккупированном фашистами городе. Справа из развалин на улицу выбежали пятеро немцев в форме и с автоматами. Слева из-за сгоревших домов еще четверо в гражданской одежде и тоже с автоматами. Улица наполнилась криками «halt», «niemand bewegt sich». Связник мгновенно юркнул за рекламную тумбу и оттуда дважды выстрелил из пистолета. Один из немцев согнулся, хватаясь за плечо. Застрекотали автоматные очереди. Анохин сбросил с руки плащ и дал длинную очередь влево. Двое в гражданском упали, а остальные бросились в разные стороны в поисках укрытия. Снова защелкали пистолетные выстрелы, но их заглушили автоматные очереди, и связник, бросившийся в сторону домов, рухнул плашмя на асфальт. Под его головой стала растекаться лужа крови. А с обеих сторон улицы уже трещали мотоциклетные двигатели. На дорогу стали выезжать автоматчики, соскакивать с мотоциклов и окружать место перестрелки.