Хомячок в наследство

До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.

— Ты живая? — решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытие.

Мужчина определенно спешил в ближайший кабак и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.

— Почти, — прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.

Лавки в этом омнибусе были без спинок, и чтобы не свалиться во сне приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.

— Ты куда? — удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.

Одну руку оттягивала корзина, другую клетка. Со стороны, я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?

— До рассвета прорва времени, — я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. — Попутную телегу рано искать.

— Погоди-ка, — простонал Зяма. — Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием «попутная телега». To есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?

— Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники быстрее всего не сыщется. Часть пути придется пешком идти, — сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. — Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка по дороге. От нее лесом часа два прогулки. — Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.

— Очаровательно, — протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.

В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу, взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кабели скромно поджимали хвосты и прятались в будках, только при одном его имени, не смея посягнуть на это гордое звание.

Точнее он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка- производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.

 — О, Иви, — обрадовался мне Ритий, — уже вернулась?

Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:

— Да удалось с делами быстро разобраться.

— И как там большой город поживает? — хозяин навалился одним боком на столешницу.

Конечно, ему-то поболтать за радость.

— Ворья хватает, — обтекаемо ответила я и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. — А так толчея, да вони много.

— Смотрю животинку прикупила, — умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. — Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.

— Мать-Природа, — простонал фамильяр, — хочу табличку на клетку: «Это хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицею по грызунам? С картинками.

— Он говорит? — толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. — Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.

Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.

С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поезда на мешках, это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой — буду я белая, еще местные за покойника примут.

На удивление мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочный и попы сочные. При попытке призвать их к порядку, мне в ответ летели скабрезные частушки.

— И что это было? — мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лошадь.

Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.

— Да ладно тебе, — примирительно фыркнул фамильяр. — Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.

— Мда, — я повесила корзину на сгиб локтя, — ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Так каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.

Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше — чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.

— Какой отличный пенек, — прохрипела я и свернула с тропинки.

— Ага, — иронично отозвался Зяма, — и муравейник в нем тоже шикарный.

Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.

— А здесь же можно срезать! — посетила меня гениальная мысль. — За ельником будет болото. По его краю быстро до моей избушки доберемся.

— Знаешь, — скептически протянул хомяк, — я не очень доверяю женщинам в ориентации на местности. Поэтому задам уточняющий вопрос: ты точно уверена, что так будет короче? Не получиться ли так, что мы лишнюю версту крюком сделаем? Ты не думай, я не привередничаю. Но, наслаждаясь свежим болотным воздухом, уж очень потонуть в нем не хочется.

— Конечно, уверена, — ответила я этому сомневающемуся. — Я столько раз тут за топяной осокой ходила.

Спустя два часа Зяма не выдержал:

— А можно я повторю вопрос?

— Нет! — рявкнула, балансируя на хлипкой тропинке. Сапожки активно хлюпали жижей. Отмахнуться от мошкары я могла разве что клеткой. Да и руки уже не поднимались. — Практически пришли. Сейчас свернем возле той коряги и выйдем недалеко от поля.

 Еще полчаса спустя.

— Ты все коряги точно на пересчет знаешь? — осторожно спросил фамильяр. — Где обещанное поле?

Я уже собиралась ему ответить в духе скабрезный песен, которые они распевали с мельником, как неожиданно кусты расступились и я оказалась лицом к морде с Сигизмундом

До своей избушки, стоящей особливо от деревни, я добралась в кратчайшие сроки. Зяма что-то орал о силе ведьмы и усмирении быка, болтаясь в клетке, но бежать было проще, чем колдовать.

Но впечатления от поездки на этом не закончились, потому что, переступив порог своего жилья, я заорала. А кто бы ни кричал, увидев морду медведя. Это только потом, спустя пару седых волосков, я поняла, что животное мертво и вообще оно шкура на стене. Добрые жители Бздыжников сделали подарок своей ведьме. Ну, в какой-то мере инфаркт это тоже сюрприз.

ГЛАВА 4.

Выспаться мне не дали. Хотелось бы соврать, что виной стал страстный и необузданный молодой человек. В действительности причиной ранней побудки послужил мужчина в возрасте с окладистой бородой, внушительным брюшком и при обязательствах. Староста изволил поинтересоваться понравился ли мне сюрприз.

За меня во всю глубину нашей благодарности Пахома посвятил хомяк. А я была занята очень важным делом — зевала. Мало того, что после бодрящей прогулки по болоту с последующим забегом от быка, ноги не просто гудели, а отваливались, так еще и Зяма настоял на срочном ритуале. Привязать фамильяра к своей силе это одно, а вот чтобы он беспрепятственно мог переноситься к ведьме, совсем другое.

Вид моего ритуального тесака впечатлил Зяму до обморока. Далее последовали веселые игры под названием «Как выжить из фамильяра каплю крови, не прирезав его при этом». В результате я сама чуть не осталась без пальца, а позже и косы, когда потребовалась пару волосков.