Страница 9 из 11
– Беги, Сонечка. Сегодня, кстати, следователь приходил по поводу Борисенко. Его объявили в розыск. – Протягивает Марина. – Пропал без вести. Жил Борька один, не дружил ни с кем… Вот такие пироги.
– Понятно. – Отвечаю я, провалившись в воспоминания. «Он знал о Виктории, он знал о Пашиных делах. Они повязаны. Все это – звенья одной цепи. Аварию Павла подстроили, от Борисенко тоже избавились. Они мешали…», – шепчет интуиция.
Погрузившись в раздумья, хватаю со стола карту Барсова и выхожу в коридор. Может, стоит поговорить с Марком о моих подозрениях? Рассказать о Борисенко, Виктории, любовницах? Кто знает, какой информацией владели все эти люди? Нет, я не хочу выглядеть в глазах Барсова глупой идиоткой, которая не замечала измен мужа. Ни к чему Марку знать о моей личной жизни…
– Барсов, у вас отличные анализы, – вхожу в палату и придвигаю стул к кровати больного. Завидев меня, Марк приподнимается на локтях. – Снимите футболку, я вас осмотрю. Что вас беспокоит?
– Софья Васильевна, я хотел объяснить вчерашнее. Лена, она…
– Не стоит. Ваша семейная жизнь меня не касается.
Боже, мне хочется зажмуриться. Марк обнажает крепкую, покрытую темной порослью волос грудь. «Ты врач, дура! А он пациент! Ты каждый день видишь людские голые тела. Успокойся и отдышись», – приказываю себе мысленно и касаюсь его горячей кожи фонендоскопом. Тахикардия, так я и знала. Марк взволнован не меньше моего.
– У вас тахикардия, – произношу, вынимая из ушей дужки.
– Волнуюсь, – вздыхает он. – Софья, я хочу поговорить с вами.
– Барсов, я врач. Меня интересует только ваше здоровье. – Заглядываю под марлевую повязку – рана сухая, шов заживает без особенностей.
– Есть новости о вашем муже. – Произносит он, глядя мне в глаза.
«Наверное, детектив раскопал информацию о любовницах», – протягиваю мысленно.
– Говорите.
– Буду ждать вас в шесть вечера на крыше, – решительно отвечает он.
– Это что же… свидание?
– Думайте что хотите. Пирожные я заказал, привезут ко времени. Считайте, что у нас деловая встреча. На воле я пригласил бы вас в ресторан, а так… Только крыша.
– Хорошо, приду, – неожиданно отвечаю я.
Что ты делаешь, Сонька? Ведь пожалеешь, да будет поздно…
Глава 11.
Софья.
– Тарасевич, что с вашим внешним видом?
Ну вот… Только ты, Сонька, решила начать новую жизнь, как активировались «букашки на ветровом стекле».
– Я… Эм… Леонид Сергеевич, я ничего не…
– Между прочим, в Санпине нет ни одного замечания по поводу гель-лака. Обычный лак, наращивание – тут уж без вопросов. Так что, сбавьте обороты, босс! – вступается за меня Марина. – Или вы зря для отделения перчатки Ansell заказываете? (Французский производитель №1 в мире по производству суперпрочных перчаток из натурального латекса. Примечание автора.)
– Хм. Что же вы так сразу? – тушуется заведующий отделением. – Уже и сказать ничего нельзя. А если пожалуется кто-то? Они же ко мне придут, Сонь.
– Ладно, Леонид Сергеевич, завтра суббота… – грустно вздыхаю, разглядывая пальчики в свете окна. – К понедельнику приду нормальная.
– Все, закрыли тему. – Мнется Леонид Сергеевич. Снимает с головы шапочку и взмахивает ладонью в сторону двери. – Идем в кабинет, Софья Васильевна. Поговорить надо.
Господи, неужели заведующему стали известны постыдные тайны моей семьи? Я бы не хотела обсуждать это с ним. Хотя… Я почти уверена, что о Павле знали все. Судачили за спиной, жалели меня… Ненавижу жалость. Слишком уж я для нее сильная.
– Садись, Сонечка.
Леонид Сергеевич плюхается в кресло и нависает над столом. Понимаю, устал… Операции, конец рабочего дня, да еще и я со своей… вольностью.
– Слушаю вас, – отвечаю бесцветно.
– Сонь, я уезжаю в Америку. Мы с Ниной так решили. Поверь, мы долго жили на две страны, но сын… Да и Иришка… Дети давно там, а мы, как неприкаянные. – Сбивчиво объясняет он.
– Я вас прекрасно понимаю, вы не должны оправдываться.
– Сонь, я порекомендовал твою кандидатуру на место заведующего отделением. Высокая зарплата, премии, благодарности пациентов, повышение квалификации в лучших российских и зарубежных школах… В общем, бонусы налицо. Но и ответственности по горло. Сама знаешь…
– Меня? А почему меня? А не Толика или Марину? – отрезаю я, ерзая на месте от нетерпения.
– Марина резкая, неуступчивая. Там же еще с начальством уметь надо… Где-то промолчать, подчиниться, проглотить. Толик он… Не знаю. Он не готов. Ты блестящий врач и отличный дипломат. Я уверен, что лучшей кандидатуры мне не сыскать. Ну что, согласна?
– Можно подумать? – от волнения голос садится до жалкого всхлипывания.
– Недолго. – Соглашается заведующий. – Ну, ступай.
– До свидания…
Ну и ну… Выскакиваю из кабинета зама, как пробка от шампанского. Приваливаюсь к стене, пытаясь отдышаться. Повышение по службе! Наконец-то я дождалась. И снова на память приходят гнусные воспоминания: «Сонечка, никто тебя без моей протекции никуда не назначит. Ты технарь, работай простым хирургом, а деньги буду зарабатывать я!». Ох, как же Павлуше повезло, что он умер! Сейчас бы я плюнула ему в морду и растерла. Я соглашусь на должность. И уверена, что справлюсь.
Время тихонько ползет к закату. Орхидеи, живущие на моем подоконнике, склоняют головки и листья, жалюзи тихонько подрагивают от вечернего ветра. Вот и сентябрь. Осень раскрашивает древесные кроны в разные оттенки оранжевого и желтого, наполняет воздух блаженной прохладой, серебрит бегущие по небу облака. И еще у меня сегодня свидание с пациентом… Интересно, Барсов нарядится? Побреется и примет душ? Дурацкие мысли почему-то заставляют улыбнуться. Я переодеваюсь в уличную одежду, тщательно умываюсь. Чищу зубы, припудриваюсь, трогаю губы прозрачным блеском… Веду себя, как распутница – такая же, как «Викуша»… Бросаю взгляд на стрелки часов и, наконец, выхожу из опустевшего кабинета. Бегу по коридору, как преступница – втянув плечи, сажусь в лифт и еду на последний этаж. Взбираюсь на крышу по узкой железной лестнице, издали замечая Марка.
– Вы пунктуальны, Софья Васильевна, – улыбается он.
Черт, хотела ведь немного опоздать…
– Такая работа. Чувствую время и… все тут… – подхожу ближе, к импровизированному столику, сооружённому из старой табуретки. На нем бутылку сока, пластиковые стаканчики и коробка с пирожными: корзинки с фруктами, эклеры, «Анна Павлова». Глаза разбегаются!
– Не знал, какие вы любите. Заказал на свой вкус. – Барсов подходит ближе. Все-таки, нарядился… И пахнет от него чистотой и свежестью. Разве что щетина на лице прежняя, но я все понимаю: в больнице не до бритья…
– Вы хотели поговорить? – отшатываюсь я от него, как от чумного.
– Софья, для начала я хотел объяснить поведение моей жены.
– Вы думаете, мне это…
– Вам когда-нибудь изменяли? – неожиданно спрашивает Марк.
– Думала, что никогда. А так вышло, что всегда. – Отвечаю хрипло, взирая на проезжающие по проспекту машины. Они кажутся маленькими, почти игрушечными. Почему признаваться в этом так легко? Именно ему? Спроси меня Марина или Толик, я ни за что бы не выдала грязной тайны. Оставила ее в прошлом, как и память о муже.
– Лена мне изменила. Детектив Мирон Альбертович обнаружил веские доказательства, поэтому… В общем, она пришла просить прощение, но ее концерт не сработал. Как только я выпишусь, сразу займусь разводом.
Марк напрягается. Его плечи сникают, взгляд устремляется за горизонт. Кажется, что его мышцы звенят от напряжения. Меня захлестывает желание поддержать его. Чувства такие сильные и… новые, что я задыхаюсь.
– Марк… Я вам сочувствую, – произношу хрипло, касаясь его локтя.
Барсов глубоко вздыхает и притягивает меня к груди. Зарывается носом в волосы и сжимает мои плечи. Его сердце гулко стучит. Ощущаю это даже через одежду. Я замираю на месте, позволяя ему стоять так близко… Согревать горячим дыханием виски, касаться плеч. Ничего большего… Небо, крыша, ветер… Просто мы.